В Бресте Наполеон располагал 18 кораблями, которых вскоре должно было стать 21; в Рошфоре – 5 и 5 – в Ферроле, одним кораблем в порту Кадиса и, наконец, 8 кораблями в Тулоне, где их число должно было увеличиться до 10. Английский адмирал Корнуоллис блокировал Брест с 15–18 кораблями, а Рошфор – с 4–5. Небольшая английская дивизия блокировала Ферроль. Наконец, Нельсон с его эскадрой крейсировал у Йера, наблюдая за Тулоном.
Таково было взаимное расположение сил и поле для комбинаций Наполеона. Он задумал скрыть один из своих флотов и неожиданным маневром привести его в Ла-Манш, чтобы оказаться там на несколько дней раньше англичан. Когда он собирался действовать зимой, то есть в прошлом феврале, он рассчитывал направить флот Бреста к берегам Ирландии, чтобы тот высадил на месте 15–18 тысяч человек и затем внезапно появился в Ла-Манше. Этот дерзкий план имел шансы на успех только зимой, потому что в это время года постоянно блокировать Брест становилось невозможным, и можно было воспользоваться дурной погодой, чтобы приготовиться к отплытию. Но летом, когда англичане присутствовали там постоянно, отплыть без сражения было затруднительно. В это время года гораздо легче было отплыть из Тулона. Сильный мистраль, дующий довольно часто в июне и июле, вынуждал англичан искать убежища за Корсикой и Сардинией. Воспользовавшись их уходом, эскадра могла сняться с якоря с наступлением темноты, выиграть за ночь двадцать лье, обмануть Нельсона, взяв ложный курс на Восток, и привлечь его, по возможности, к устьям Нила; ибо, с тех пор как Наполеон ускользнул от него в 1798 году, Нельсон постоянно был озабочен возможностью французов перебросить армию в Египет и не хотел быть захваченным врасплох во второй раз.
Наполеон задумал вверить Тулонский флот самому отважному из своих адмиралов Латуш-Тревилю, составив его из 10 кораблей и нескольких фрегатов, расположить в окрестностях Тулона лагерь, дабы навести на мысль о новой экспедиции в Египет, в действительности же взять совсем немного войск и отправить этот флот, предписав ему следующий путь. Сначала он должен был плыть к Сицилии, затем, переменив курс на западный, направиться к Гибралтарскому проливу, пройти через него, забрать по пути корабль «Орел» из Кадиса, сторониться Ферроля, куда постарается прийти Нельсон, когда узнает, что французы вышли из пролива, выйти в Гасконский залив, соединиться там с французской дивизией из Рошфора и, наконец, встав южнее островов Силли и севернее Бреста, воспользоваться первым же благоприятным ветром, чтобы войти в Ла-Манш. Флот, состоящий из 10 кораблей при отплытии, усиленный еще шестью за время плавания, был достаточно велик, чтобы несколько дней удерживать Па-де-Кале. Обмануть Нельсона было несложно, ибо этот великий флотоводец, гений сражений, не всегда обладал здравым суждением и к тому же его ум постоянно тревожили воспоминания о Египте. Обойти стороной Ферроль и подойти к Рошфору для соединения с тамошней эскадрой также было совсем нетрудно. Труднее всего было проникнуть в Ла-Манш, пройдя меж английских крейсеров, стерегущих подходы к Ирландии, и флотом адмирала Корнуоллиса, который блокировал Брест. Эскадра Гантома, пребывавшая всегда наготове, не могла не приковать внимание адмирала Корнуоллиса, заставляя его как можно плотнее замыкать узкий выход из гавани Бреста. Если же он устремится к Латуш-Тревилю, сняв блокаду с Бреста, Гантом тут же поднимет якоря, и одному из двух французских флотов, а может быть, и обоим, обязательно удастся подойти к Булони. Разгадать подобную комбинацию и успеть принять против нее меры английскому адмиралтейству было почти невозможно.
«Если вы хотите доверить великий замысел человеку, – говорил Декре императору, – вы должны сначала увидеть его, поговорить с ним и воодушевить его своим гением. Это тем более необходимо с морскими офицерами, чей дух подорван нашими неудачами на море. Они всегда готовы геройски умереть, но думают скорее о благородной гибели, чем о победе».
Итак, Наполеон вызвал к себе Латуш-Тревиля, который после возвращения из Сен-Доминго находился в Париже. Этот офицер не обладал ни умом, ни организаторскими талантами адмирала Брюи, но в действии выказывал отвагу и верность глаза, которые, вероятно, сделали бы его соперником Нельсона, если бы он продолжал жить. Он не был деморализован, как его товарищи по оружию, и был готов испытать судьбу. К несчастью, в Сан-Доминго он подхватил болезнь, от которой уже умерло немало смельчаков и должно было умереть еще больше.
Наполеон развернул перед ним свой план, заставил поверить в возможность его исполнения, открыл ему его величие и неизмеримые последствия, словом, вдохнул в его душу весь пыл, который воодушевлял его собственную. Вдохновленный Латуш-Тревиль покинул Париж, не успев выздороветь, и отправился лично присматривать за снаряжением своей эскадры. Всё было рассчитано для того, чтобы операция могла осуществиться в июле или, самое позднее, в августе.
Адмирал Гантом, командовавший в Тулоне до Латуша, был переведен в Брест. Император рассчитывал на преданность Гантома и был к нему весьма привязан. Он вверил ему эскадру Бреста, которой, вероятно, предстояло перебросить войска в Ирландию, и поручил ему завершить ее снаряжение, чтобы она была в состоянии действовать совместно с эскадрой Тулона.
Между тем флот сильно запаздывал по причине неслыханных усилий, прилагаемых ради снаряжения флотилии. Как только последняя была готова, все средства морского ведомства перенесли на снаряжение эскадр. Корабли строились в портах Антверпена, Шербура, Бреста, Лорьяна, Рошфора, Тулона. Наполеон сказал, что хочет за два года получить сто линейных кораблей и двадцать пять из них – в Антверпене; что именно на этот порт он возлагает надежды по возрождению французского морского флота; а кроме того, в такой обширной программе судостроения он находил случай занять праздные руки в портах. Но огромный расход материалов, перегруженность судовых верфей и недостаток рабочей силы замедляли исполнение его великих замыслов. На антверпенских верфях с трудом заложили лишь несколько кораблей, поскольку люди и материалы отправлялись во Флиссинген, Остенде, Дюнкерк, Кале, Булонь для непрестанно растущих нужд флотилии. В Бресте снарядили только восемнадцатый корабль; в Рошфоре – пятый. В Ферроле, из-за скудости испанских средств, задерживался ремонт дивизии, укрывающейся в этом порту. В Тулоне были готовы к немедленному отплытию только восемь кораблей, но зимние месяцы были использованы весьма активно.
Наполеон неотступно давил на морского министра Декре, не давая ему передышки. Он даже приказал, работать в Тулоне ночами при свете факелов, тогда десять кораблей для Латуша будут готовы вовремя. Не менее чем материалов и рабочих, не хватало матросов: адмиралы Гантом в Бресте, Вильнев в Рошфоре, Гурдон в Ферроле, Латуш в Тулоне в один голос жаловались на их нехватку. После нескольких опытов Наполеон утвердился в мысли возместить неполноту экипажей за счет молодых солдат, которые, имея в полках опыт пушечной стрельбы и обращения с орудиями, могли выгодно дополнить состав команд. Адмирал Гантом уже опробовал эту меру в Бресте и остался доволен, найдя позаимствованных с суши моряков весьма полезными, особенно для артиллерии. Только он просил, чтобы ему давали не опытных солдат, относившихся к новому обучению с отвращением, а молодых новобранцев, которые, еще ничего не умея, были более способны к обучению и более послушны. Сначала их испытывали и оставляли только тех, кто выказывал вкус к морю. Так удалось увеличить общую численность матросов на четверть или на пятую часть.
Франция располагала тогда примерно 45 тысячами матросов: 15 тысячами во флотилии, 12 тысячами в Бресте, 4–5 тысячами от Лорьяна до Рошфора, 4 тысячами от Ферроля до Кадиса, примерно 8 тысячами в Тулоне, не считая нескольких тысяч матросов в Индии. К ним можно было добавить 12, а возможно, и 15 тысяч человек, что увеличивало число взятых на борт людей до 60 тысяч. Один только флот Бреста получил прибавление в 4 тысячи новобранцев.
