Таким образом, в целом положение выглядело так: решительного успеха нам не удавалось достигнуть ввиду того, что мы не обладали превосходством сил, а частая смена направления ударов не могла ускорить выполнения поставленных задач. И тем не менее последнее сковывало вражеские силы и держало их в напряжении, а это тоже было одной из целей нашего наступления.
Так продолжалось до конца октября. К этому времени мы, продолжая наступать, достигли линии, начинавшейся к востоку от Ясло и заканчивавшейся у населенного пункта Чертижне, на стыке с 4-м Украинским фронтом. Она проходила через Важице и далее к востоку от Дембовец и Змигруд Новы, к западу от Глойсце, Полян и Капишовы.
К тому времени в районе, контролируемом восставшими словаками, события приняли неблагоприятный поворот в результате новой измены ставленников эмигрантского правительства. Будучи военными руководителями восстания, они, несмотря на наличие резервов для отпора гитлеровцам и на то, что войска 38-й армии действовали уже на территории Словакии, распорядились перейти к партизанским действиям. В результате оборона района восстания была дезорганизована. Только партизанские отряды продолжали мужественно сражаться, перенеся боевые Действия в горы. \483 - фотография; 484\
Оттуда они спускались в долины и нападали на гарнизоны гитлеровцев.
Попытки наступать далее натолкнулись на резко усилившееся сопротивление противника, использовавшего заранее подготовь ленный рубеж. 28 октября армия перешла к обороне, готовясь к новой наступательной операции.
Победа, достигнутая в ожесточенных боях на карпатских перевалах, досталась нам дорогой ценой. В горах, лесах и ущельях пали смертью храбрых и пролили свою кровь десятки тысяч советских воинов.
Да, Карпатско-Дуклинская операция была тяжелой и кровопролитной. Но не напрасно сложили свои головы те, кому не довелось дожить до Победы. В этих боях немецко-фашистским войскам было нанесено тяжелое поражение. Только с 8 сентября по 30 октября враг потерял убитыми и ранеными около 70 тыс. солдат и офицеров, 185 танков и самоходно-артиллерийских орудий, 73 бронетранспортера, а также сотни орудий, минометов, пулеметов, винтовок.
Наглядное представление о том, что означали эти цифры, дают показания пленных. Вот некоторые из них.
Солдат 6-й роты 222-го пехотного полка 75-й пехотной дивизии: "75-я дивизия переброшена сюда из района Турка. Два дня мы шли пешком, один день ехали на машинах. Прибыли в район Бубрка утром 9 сентября. Нас немедленно бросили в атаку против русских. Из 65 человек нашей роты 25 человек было ранено..."{273}
Лейтенант, командир взвода запасной роты 309-го пехотного полка 208-й пехотной дивизии: "... 8 сентября начался мощный артналет русских. После артналета русские на участке 337-го полка прорвались в двух местах. Больше я ничего не видел. Я думаю, что полк перестал существовать. Нашу роту в 10 часов утра спешно бросили на прикрытие дороги. Задачу мы не выполнили. К вечеру мы были отброшены. Утром мы подсчитали наши остатки: от роты осталась ровно половина, из 60 человек осталось 30. В моем взводе было 25 человек, из них 10 человек погибло, 8 человек выбыло вследствие ранений. У меня осталось 7 солдат. Четверых я послал за срочной помощью, но они не вернулись. С остальными солдатами я сдался в плен, когда увидел, что сопротивление бесполезно..."{274}
Командир отделения 3-й роты 253-го саперного батальона 253-й пехотной дивизии: "Наша рота вступила в бой 4 октября в составе 60 активных штыков. С самого начала мы находились под непрерывным артиллерийским и минометным огнем русских. К вечеру 8 октября от нашей роты остались всего лишь 8 человек, а в моем отделении, включая меня, - три человека. Утром 9 октября начался настоящий ураганный огонь, после которого от нашей роты не осталось в живых никого, кроме меня. Вторая рота, действовавшая слева от нас и вступившая в бой в таком же составе, как и наша, имела в живых к вечеру 8 октября одного лейтенанта, одного унтер-офицера и 7 солдат"{275}.
Солдат 3-й роты 946-го пехотного полка 357-й пехотной дивизии: "Наша рота прибыла на этот участок фронта числа 7- 8 октября, но на передовой линии рота не была, а находилась во втором эшелоне в районе Вышн. Свидник, где занималась строительством мостов и сооружением второй линии обороны. Несмотря на это, за две с половиной недели мы имели очень большие потери от действия русской авиации и артиллерийского огня. Из 90 человек, прибывших сюда, в роте осталось ко дню моего пленения всего 25-30 человек. Человек 45 было ранено, человек 20 убито. В моем первом взводе осталось всего 10 человек из 25. Большие потери были также в офицерском и унтер-офицерском составе. Командир роты был убит 12 октября вместе с командиром третьего взвода во время налета русских самолетов. Так как офицеров в роте больше не осталось, командование ротой принял обер-фельдфебель, командир нашего взвода, но и он через несколько дней был смертельно ранен. О потерях в других ротах я точно сказать не могу, но слышал от раненых, что в них осталось не более 15-20 человек"{276}.
Ефрейтор-связист 1-го батальона 945-го пехотного полка 357-й пехотной дивизии: "До последнего времени я находился в третьей роте. Когда рота прибыла на фронт, в ней было 90 человек. За три дня боев осталось 25. Но рота получила пополнение в 35 человек. Через несколько дней рота была уничтожена, осталось всего 12 человек... Наш полк был сведен в один батальон, насчитывавший 130 человек. 25 октября этот батальон был разгромлен русской артиллерией. Во всем батальоне уцелело не более 45 человек. За этот короткий промежуток времени, две недели, у нас сменилось четыре командира батальона. Все они, один за другим, были ранены"{277}.
Солдат 3-го взвода 4-го тяжелого противотанкового дивизиона 357-й пехотной дивизии: "Начиная с 21 октября наш дивизион понес большие потери. Мой третий взвод потерял три орудия из четырех и до 40% людей... Мой командир орудия был убит. В последние дни пехота, вследствие огромных потерь, почти уже не прикрывала нас..."{278}
Ефрейтор 4-й роты 945-го пехотного полка: "15 октября в роте было около 100 человек. К 23 октября в ней осталось всего 35 человек. Учитывая, что за это время мы получили около 30 человек пополнения, можно сказать, что рота потеряла за 9 дней более 30 человек, из них около 40% убитыми. Наш минометный взвод 23 октября был переведен в окопы передовой линии в качестве стрелков. Из шести минометов у нас оставалось только два. Станковых пулеметов в роте осталось только два из шести..."{279}
Даже в последние ноябрьские дни наступления картина потерь противника была не краше. Об этом также поведали нам пленные.
Солдат 3-й роты 442-го пехотного полка 168-й пехотной дивизии: "12 ноября меня, как и многих других тыловиков, перевели в пехоту. Я попал в дивизию из 673-го полевого госпиталя, расположенного в гор. Прешов. Последнее время в госпиталях Прешова находилось не менее 600 раненых, доставляемых туда из района Дуклинского перевала. Из них не менее 10 человек умирало ежедневно только в нашем госпитале"{280}.
Обер-ефрейтор 6-й роты 172-го пехотного полка 75-й пехотной дивизии: "18 ноября русские атаковали позиции пятой роты и отбили высоту. От 45 человек этой роты осталось лишь шесть. Остальные, убиты или ранены. Наша шестая рота, находившаяся до этого в резерве, получила приказ немедленно выбить русских. Нас было 41 человек. Несмотря на все наши попытки, русские огнем минометов не допустили нас до высоты. К ночи мы потеряли 19 человек. Утром 19 ноября русские под прикрытием танков атаковали наши позиции и заставили нас отойти к лесу. Мы пытались обойти русских слева, но увидели, что не только не сможем этого сделать, но и вообще никуда не уйдем сами. Всюду были русские. Мы были отрезаны. Нам оставалось только поднять руки и сдаться в плен"{281}.
Значение Карпатско-Дуклинской операции вышло далеко за рамки 1-го Украинского фронта. Ведь, как мы знаем по данным германского генерального штаба, например, против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов после уничтожения ясско-кишиневской группировки действовало на 800-километровом фронте 30- 35 немецко-фашистских дивизий. А в Карпатах, на фронте в 170 км, 38-я армия в течение двух с половиной месяцев сковывала около 60% вражеских войск, противостоявших 1-му Украинскому фронту. Более того, вновь прибывавшие дивизии - 96, 168, 253-ю - и ряд отдельных частей враг также перебросил в полосу наступления 38-й армии. Таким образом, в общей сложности в сентябре-ноябре против 38-й армии действовало до 15 дивизий, до пяти отдельных полков и девять отдельных батальонов. Сковывание этих вражеских сил в Восточных Бескидах оказывало влияние и на ход боевых действий в Румынии и Восточной Венгрии.
