В действительности, как мы видели, все происходило иначе. План операции предусматривал перегруппировку огромных войсковых масс. Это уже само по себе, особенно в сложившихся тогда условиях, таило опасность раскрытия противником готовящегося удара. При переброске крупных сил и средств нами недостаточно соблюдались маскировочные мероприятия, что объяснялось отчасти массовым характером передислокации войск на большое расстояние, а также упущениями командования и штабов армий, корпусов, дивизий. Наконец, на ряде участков, в первую очередь в полосе 38-й армии, прорыв обороны противника осуществлялся без необходимых в таких случаях подробных данных об обороне врага, его силах и средствах.
В результате в ходе операции пришлось привлечь дополнительные силы, прорыв обороны противника затянулся. А это дало ему определенные преимущества, несомненно наложившие отпечаток на общие итоги операции. Но, несмотря на вое это, благодаря энергии и полководческому искусству И. С. Конева, умело осуществившего маневр танковыми армиями, войска фронта достигли большого успеха.
Наступление четырех фронтов в Белоруссии, подобно девятому валу, захлестывало немецкие гарнизоны. Вот уже были очищены от врага Вильнюс и Пинск, и советские воины достигли окраин Каунаса и Гродно.
Именно этот момент, когда войска в Белоруссии вышли на один меридиан с нами, и был выбран для начала наступления 1-го Украинского фронта между Припятью и Карпатами.
Войска 1-го Украинского фронта к тому времени занимали полосу шириной 440 км на рубеже, проходившем западнее Луцка, Брод, Езерны, Бучача, Коломыи, Краснопольска. В его состав входили 7 общевойсковых (1, 3 и 5-я гвардейские, 13, 18, 38 и 60-я), 3 танковые (1-я, 3-я гвардейские, 4-я) и 2-я воздушная (ас 16 июля и 8-я воздушная) армии, 3 отдельных танковых (4-й гвардейский, 25-й и 31-й) и 2 кавалерийских (1-й и 6-й гвардейские) корпуса.
Вновь прибывшими 3-й, 5-й гвардейскими и 8-й воздушной армиями соответственно командовали генерал-полковник В. Н. Гордов, генерал-лейтенанты А. С. Жадов и В. Н. Жданов. 60-й армией вместо генерал-полковника И. Д. Черняховского, возглавившего войска 3-го Белорусского фронта, командовал генерал-полковник П. А. Курочкин.
Наша 38-я армия была готова вместе с другими войсками фронта обрушить всю свою боевую мощь на головы гитлеровцев. Подготовка к наступлению прошла с исключительным подъемом. Все были охвачены огромным воодушевлением - и Военный совет, и штаб, и войска армии. Мы с А. А. Епишевым и Ф. И. Олейником тогда особенно часто встречались с нашими политработниками, развернувшими большую работу по политической подготовке операции. Запомнились воспаленные от бессонных ночей, но радостно возбужденные глаза начальника политотдела армии генерал-майора Д. И. Ортенберга. Вероятно, все мы выглядели так в те дни, наполненные замечательными известиями с других фронтов и счастливым сознанием того, что и мы готовим удар, который окончательно выбросит врага с родной земли и перенесет войну за пределы нашей Родины.
Мое положение командующего армией, конечно, позволяло мне видеть многие предстоящие трудности. Так уж случилось, что даже в оборонительный период войны я с вверенными мне войсками не раз выполнял наступательные задачи. А последние полтора года, начиная с января 1943 г., мы почти непрерывно гнали врага на запад. Но при этом не было еще случая, чтобы перед началом операции оборона противника, его силы и средства, а также система огня были недостаточно изучены. Теперь же я столкнулся именно с такой обстановкой, и она не могла не тревожить.
Однако, как я уже говорил, в тот момент это были лишь смутные опасения, и они оказались не в состоянии заглушить радостное ощущение величия свершившихся и ждавших нас впереди событий. И, конечно, я, как и вся наша армия, чувствовал себя счастливым от сознания того, что нам отведена важная роль в осуществлении всей фронтовой операции.
Приближались дни, когда мы полной мерой испытали и трудности, которых опасались, и радость новой победы.
Глава XII. Сандомирская операция
I
К началу операции в составе нашей 38-й армии было три стрелковых корпуса 101-й, 67-й и вновь переданный нам 52-й, насчитывавшие десять стрелковых дивизий. Мы получили задачу прорвать оборону противника северо-западнее Тернополя на 6-километровом участке Бзовица, Богдановка и, развивая главный удар семью дивизиями в направлении Перемышляны, Городок, во взаимодействии с 4-й танковой и 60-й армиями разгромить львовскую группировку противника. Нам было приказано одновременно, свертывая оборону противника на юго-запад, силами трех дивизий обеспечить на второй день операции ввод ударной группировки 1-й гвардейской армии для развития наступления на Галич.
К исходу первого дня операции войска армии должны были выйти на рубеж Плугув, Козова (глубина до 20 км), к исходу второго дня - на линию Зашкув, Павлув (40 км). В дальнейшем нам ставилась такая задача: развивая стремительное наступление и отрезая пути отхода противника из Львова на юго-запад, ударом двух стрелковых дивизий с юга и юго-запада во взаимодействии с 60-й армией овладеть Львовом. На рубеж Городок, Николаев мы должны были выйти к исходу пятого дня операции.
Ознакомившись с директивой фронта, я не мог не увидеть, что устанавливаемые ею темпы наступления для пехоты значительно превышали возможности войск. Городок находился в 160 км, а Николаев в 140 км по прямой от исходного рубежа для наступления. Достичь его на пятый день операции могли лишь небольшие подвижные группы на механической тяге, имевшиеся в составе армии.
Это подтвердилось, когда мы 10 июля на картах и ящике с песком отрабатывали все детали предстоящей операции. В тот день я собрал у нас в штабе руководящий состав 38-й армии, ее корпусов, дивизий и приданных частей, а также 4-й танковой армии, которая должна была вводиться в прорыв в нашей полосе.
На занятиях присутствовал командующий фронтом. Выслушав наши доклады и решения, он отметил, что удовлетворен ими. Маршал И. С. Конев также подчеркнул в своем выступлении, что они соответствуют его указаниям, данным при разборе зимне-весенних операций войск фронта. Командующий фронтом дал ряд указаний по проведению этой операции. После тщательного анализа он согласился уменьшить темпы наступления.
Впоследствии, много лет спустя, из воспоминаний К. В. Крайнюкова я узнал, что этот вопрос возникал и в Москве при рассмотрении представленного И. С. Коневым плана Львовско-Сандомирской операции. Тогда "Ставка и Генштаб обратили внимание Военного совета фронта на то, что запланированные темпы наступательной операции (30-35 км в сутки) для пехоты завышены и нереальны"{247}. Далее К. В. Крайнюков отмечает: "Впоследствии мы убедились, что это замечание было вполне справедливо"{248}.
Итак, подготовка операции подходила к концу. 11 июля войскам армии был отдан боевой приказ на наступление. Срок готовности - к 21 часу 13 июля.
Принятое мною решение предусматривало прорыв обороны противника силами всех трех стрелковых корпусов. В первом эшелоне должны были действовать четыре стрелковые дивизии, во втором - пять. Свертывание обороны противника на юго-запад и юг возлагалось на 52-й стрелковый корпус. Одновременно с его ударом главные силы армии должны были продолжать безостановочное наступление в направлении Зборов, Поморжаны, Перемышляны, Городок.
Войскам приказывалось к исходу первого дня операции прорвать тактическую зону обороны противника на глубину до 20 км и выйти на рубеж населенных пунктов Славна, Травотлоки, Конюхы, Козова. На следующее утро наступающим корпусам предстояло обеспечить ввод в прорыв 4-й танковой армии с рубежа Славна, Травотлоки. Используя ее успех в преодолении тыловых рубежей по рекам Золотая Липа и Гнилая Липа, стрелковые войска к исходу третьего дня должны были прорвать оборону на глубину до 65 км и, выйдя на линию Подъяркув, Стоки, Новые Стрелища, Беньковка, обойти Львов с юга.
Оперативное построение армии было определено в один эшелон: впереди стрелковые корпуса в одну линию и в резерве одна стрелковая дивизия. Имелась, конечно, возможность строить армию и по-другому: два корпуса в первом эшелоне и один - во втором. Но нельзя было не учитывать, что их командирам требовалось времени на ввод в бой стрелковых дивизий из второго эшелона меньше, чем армии, и это улучшало условия для наращивания удара с целью безостановочного движения в глубину. Кроме того, при таком оперативном построении армии командирам корпусов предоставлялось больше творческой инициативы, и их роль в бою резко повышалась.
