Трэвис явно получал удовольствие от моих эмоций. Для него это было верным знаком того, что я что-то чувствовала: гнев или похоть. Это его явно стимулировало дразнить меня дальше.

Добрый и милый Уолкер тоже был профессиональным мучителем, по крайней мере, когда дело доходило до меня. Он подкалывал меня и насмехался надо мной часами, просто чтобы вывести меня из себя. Никогда не упускал возможности меня подоставать. Злить меня было его любимым занятием.

Мистер Донован, или Трэвис, судя по его визитке, тоже нашел способ залезть под мою броню. Под щит, который я создала, чтобы никогда ни с кем больше не сближаться. Пусть даже на несколько минут, но он проник в пузырь, в котором я жила все это время.

Наверное, именно это меня так расстроило.

Я попыталась отрицать, что на мгновение почувствовала волнение от нашей пикировки. Он не уступил мне, и от этого мои угрызения совести стали еще больнее. Мне и без того было трудно смириться с фактом, что я вообще что-то почувствовала. Но нельзя было отрицать, что в тот день между нами определенно что-то вспыхнуло. Я ощутила волнение, от которого мое сердце стало биться чаще и трепетать, а пульс участился. На мгновение ему удалось заставить меня забыть про мою вину и мою печаль. Каким-то образом Трэвис заполнил пустоту внутри, возродил то, что я давно похоронила.

На какое-то время я вроде как стала прежней. Такой, какой была перед стрельбой. Дерзкой девчонкой, которая делает то, что хочет. Уверенной и живой, а не мрачной и слабой.

Трэвис вернул ту часть меня. Ему понадобилась всего пара слов, чтобы меня возродить. Он проник сквозь оболочку, которую я выстроила вокруг себя.

– О чем ты так серьезно задумалась?

Голос матери заставил меня подскочить от удивления, но я не повернулась к ней лицом. Вместо этого продолжила складывать клубнику в раковину.

– Ничего, просто мою ягоду, – я знала, что она все прочтет по моему лицу и игра будет окончена. Клянусь, у моей матери был внутренний детектор лжи. Всё, что ей было необходимо – это посмотреть мне в глаза. – Ты принесла еще?

Ага, лучшая защита – это нападение.

Я чувствовала, что она подошла ближе и стала меня изучать. Ее проницательный взгляд словно врывался в мой разум, выискивая правду. От этого сердце начало биться еще сильнее. Сейчас начнется «ты не сможешь одурачить меня» допрос, после которого я точно сдамся.

Не смотри на нее, не смотри.

Я повторяла это снова и снова у себя в голове.

Я уже праздновала победу, но уловив движение боковым зрением, повернулась в ту сторону и мгновенно встретилась глазами с мамой.

– Тебе меня не обмануть, – прошептала она, прищурившись.

Мой отец будто почувствовал, что меня нужно спасать – он вошел на кухню, и я быстро обернулась к нему. Мне было необходимо скрыться от всевидящего взгляда Ханны Ларсен.

– Пап, привет, – я оттолкнулась от стойки, оставив позади себя маму и клубнику, которую только слегка ополоснула. – Как прошел день?

Не стала обращать внимания, что его брови поднялись в вопросе, когда я подошла обниматься. Думаю, объятий было слишком много, потому что, когда я отступила, он окинул меня странным взглядом, не проронив ни слова, затем медленно поднял руку и прижал ладонь к моему лбу.

Закатывая глаза, я ее оттолкнула от себя.

– Я не больна.

– Что ж, если ты здорова, то значит провинилась.

Настала моя очередь вопросительно посмотреть на него.

– Ты снова пропустила электрика, не так ли?

– Нет, – заверила его, – парень приходил и сделал все, что требовалось.

А еще пофлиртовал и дважды поймал меня на разглядывании его задницы. Но я опустила эту информационную часть.

– Хотя ему потребовалось в два раза больше времени, чем он заявлял, но уверяю: все сделано. Теперь я могу стирать в своем собственном доме.

– Хэнк немного медлительный, но знает свое дело.

Я бросила на отца любопытный взгляд.

– Хэнк?

– Ага, – ответил он, – парень, который приходил.

– Его звали Трэвис.

– Сам владелец? – я оглянулась через плечо и кивнула. – Он обслуживает новые жилые комплексы в Мидленде.

– Удивительно, что у него нашлось время для такой незначительной работы, как наша.

– Скорее всего, это связано с тем, что наша дочь несколько раз их не пускала.

Я снова повернулась к отцу, когда они с мамой продолжили заниматься делами и обсуждать меня, как будто меня здесь нет.

– Она вся в тебя, ты же знаешь, – моя мать постоянно говорила, что я больше похожа на отца. – Упертая и расчетливая.

– Забывчивая, – поправил ее отец, – она говорит, что забыла, но я-то ничего не забываю.

– Как насчет вчера, когда ты забыл надеть штаны, прежде чем выйти на улицу, чтобы завести машину? – я словно застряла в дурдоме, в то время как мои родители продолжают свою болтовню. – Ты надел ботинки, даже зашнуровал их, и если бы я тебе не сказала, ты бы, скорее всего, так и поехал в город.

– Я проверял тебя.

Я засмеялась, из-за чего на меня, наконец, обратили внимание.

– Что?

– Как мне нравится слушать твой смех! – мама наклонилась, чтобы обнять меня. – Я скучала по нему.

Мое горло сжалось от волнения, когда я позволила ей приласкать меня. Счастье было чем-то, в чем я отказывала себе, боясь чувствовать что-то хорошее в своей жизни. По правде говоря, делать это казалась неправильным, как будто я была недостойна его.

***

На следующее утро я проснулась, все еще думая о нашем общении с Трэвисом. Я провела весь день, спрятавшись в крошечном укромном уголке кухни, который использовала в качестве жалкого подобия домашнего офиса. Несколько часов пыталась сосредоточиться на словах, которые говорили разные врачи, но у меня ничего не получалось.

Не злись на меня, принцесса, это ты открыто таращишься на мои булки. Это я должен чувствовать себя использованным. 

Его слова мелькали и сливались со словами врачей.

Позвони ему, принцесса, и расскажи, как ты сексуально домогаешься до его работника. 

Я улыбнулась, вспомнив ухмылку на его лице, когда он сказал эти слова. Такой самоуверенный, но все равно привлекательный.

Меня поставило в тупик понимание, ударившее по мне после нескольких часов бессмысленного переписывания, что мне не удастся поработать. Я села в машину, и отправилась в город, где бесцельно бродила, заглядывая в окна магазинов, выходящие на улицу. Цветочные композиции из искусственных и настоящих цветов украшали одно из окон бок о бок с другим домашним декором. После нескольких минут раздумий я сделала то, чего не делала с тех пор, как переехала в свой дом...

Я купила себе подарок на новоселье: яркую композицию из сухих цветов в красивой вазе, чтобы украсить стол. Даже представила, как букет стоит там, разделяя две комнаты, от чего мое маленькое пространство кажется немного менее тусклым.

ГЛАВА 5

Трэвис

– Дядя Трэвис! – возбуждённые крики трех моих племянников отражались от стен, как только я переступил порог дома.

Лэнс и Грэм обхватили мои ноги своими ручонками, скользнув вниз и устроившись попами на моих ступнях. Затем мгновенно они обвили меня, превратившись в подобие человеческих сапог. Самый старший из трех, семилетний Тейт, просто протянул руку, чтобы хлопнуть по моей ладони и двинулся дальше по своим «делам». Как же быстро он вырос! Я уже скучал по тому времени, когда он визжал и носился по дому, как его младшие братья.

– Привет, ребята, – посмотрев вверх, я увидел как Мисси, моя невестка, вошла в гостиную с двумя чашами попкорна. – Позвольте дяде Трэвису идти без вас двоих, вцепившихся словно парочка пиявок.

Поставив тарелки на кофейный столик, женщина направилась ко мне для приветственного поцелуя в щеку.

– Ты хорошо пахнешь, – она с любопытством оглядела меня. – Куда это ты так принарядился?

Прежде чем я успел ответить, в комнату влетел Трипп со сладостями.