И все же, хотя это и не было запланировано, утро закончилось на религиозной ноте. Неожиданно вперед выступила Ие-руша Хейл в своем желтовато-коричневом пальто и симпатичной шляпке с полями и, заняв место рядом с преподобным Торном, громко и отчетливо, чтобы услышали все присутствующие, произнесла:
-Сейчас я обращаюсь к вам не как к своему дядюшке Эли- фалету Торну, и даже не как к преподобному Торну из Африки, а как к представителю Американского совета по делам иност ранных миссий. Мы доверяем наше будущее вам. Одиннадцать мужчин, пришедшие сегодня на причал, не взяли с собой денег. Мы захватили только те необходимые вещи, которые пригодят ся нам для жизни на диком острове. Для меня также было бы не естественным увезти с собой мирское богатство, поэтому сейчас я хочу передать Совету то небольшое количество денег, которое я получила от своей любящей тетушки. Она сделала мне пода рок на свадьбу, но я вышла замуж за творение Господа Бога. - И она передала преподобному Торну конверт, в котором лежало немногим более восьмисот долларов.
Не имея в кармане ни цента, не представляя себе, куда они направляются, неловко себя чувствующие рядом со своими супругами из-за скоропалительных браков, миссионеры взошли на борт "Фетиды", и капитан Джандерс прокричал:
-Отдать концы!
В тот же миг маленький корабль, как по мановению вол шебной палочки, взметнул вверх девять своих новеньких па русов, после чего медленно двинулся в открытое море. Стоя у
левого борта брига, Эбнер вдруг почувствовал, что никогда больше не увидит Америку, и тихонько прочитал молитву, в которой благословил всех тех, кто остался жить на холодной и скупой ферме в Мальборо, штат Массачусетс. Если бы в тот самый момент его спросили, что же именно он собрался нести дикарям далеких островов, он бы ответил со всей искренностью: "Я хочу, чтобы люди Гавайев испытали такое же благословение, как и я, когда жил на ферме отца". Ему никогда не приходило в голову - и никогда не придет - что еще лучшей миссией было бы принести на Гавайи то благословение, которое витало в белом просторном доме в Уолполе, штат Нью-Гемпшир. Наверное, потому, что Эбнер так и не смог понять (хотя он ни с кем не обсуждал этого), что и необычайная легкость, и мирская музыка, и романы, и даже недостаток милости Божьей, одним словом, все то, что выделяло дом Бромли, уже само по себе являлось самым настоящим благословением. Напротив, он чувствовал, что приведя Иерушу на борт "Фетиды", помог ей спастись от самой себя.
В данный момент молодая женщина потянула Эбнера за рукав и тихонько произнесла:
- Преподобный Хейл, по-моему, меня сейчас стошнит.
Он тут же увел ее вниз и помог устроиться на одной из коротких коек, где она и проводила большую часть времени первые четыре месяца путешествия. Эбнер же, к всеобщему удивлению, оказался неплохим моряком, и хотя выглядел частенько так, будто его вот-вот вырвет. Этого, однако, не происходило, а ел он всегда с отменным аппетитом.
Поэтому именно Хейл читал молитвы и проповеди, изучал гавайский язык с помощью Кеоки Канакоа и нередко заботил ся сразу о восемнадцати или двадцати миссионерах, страдаю щих от морской болезни. Некоторые из них по непонятным причинам сразу возненавидели этого жизнерадостного и энер гичного молодого человека, а он проворно сновал между коек, пытаясь убедить каждого, что их недомогание скоро пройдет и постепенно все они начнут питаться точно так же, как и сам Хейл, не отказываясь ни от свинины, ни от печенья, ни от со уса, одним словом, снова станут нормальными людьми. И стра дающие, скрипя зубами от зависти, вынуждены были при знать, что Эбнер обладал восхитительной решимостью и знал свое дело. Особенно ярко это проявилось в те дни, когда на него начал жаловаться сам капитан Джандерс.
Капитан начал с того, что подозвал к себе первого помощника и заявил:
Мистер Коллинз, я попрошу вас позаботиться о том, что бы это ничтожество Хейл больше никогда не появлялся в но совом кубрике среди матросов.
Он им надоедает?
Пытается обратить их всех в христианство.
Вот этих чудовищ?
Он уже достаточно цепко вонзил свои поганые зубки в Кридленда. Вчера вечером я застал мальчишку в слезах, а когда спросил его, что произошло, тот подробно рассказал мне о том, что преподобный Хейл, видите ли, поведал ему о смер ти и геенне огненной, которые ждут практически каждого на этом корабле, кто еще не исповедовался и не вступил в лоно церкви.
А может быть, он и прав, - рассмеялся Коллинз.
Но мы, между прочим, должны вести корабль, а не зани маться посторонними делами.
Неужели кто-то из матросов вам пожаловался, сэр?
Нет, этого пока не произошло. Кридленд даже говорит, что им нравится слушать этого выскочку. Они начинают чувст вовать, что кому-то нужны, раз уж он ими так интересуется.
Я поговорю с ним, и он больше не будет проводить с ни ми свои беседы, - пообещал Коллинз.
Капитан Джандерс понял, что его просьба выполнена, когда уже через две минуты после разговора со старшим помощником преподобный Хейл, брызжа слюной от ярости, предстал перед капитаном и принялся отчаянно колотить кулаком по столу-полукругу.
Если я правильно все понял, капитан Джандерс, мне приказано больше никогда не посещать носовой кубрик?
Это не приказ, а просьба.
Тем не менее, эта просьба исходила от вас?
Совершенно верно.
Значит, вы сознательно идете наперекор моим усилиям спасти души этих забытых Богом людей, погрязших во зле и гнусности?
Они обычные матросы, и, кстати, неплохие, преподоб ный Хейл, и я не хочу, чтобы они понапрасну расстраивались.
Расстраивались?! - Эбнер снова с силой ударил по сто лу. Теперь он кричал так, что все приболевшие миссионеры
невольно стали свидетелями перебранки преподобного Хейла с капитаном, хотели они того или нет. - Вы называете обращение бессмертной души в христианскую веру "расстройством"? Капитан Джандерс, на этом бриге есть люди, которые бы только выиграли от такого вида расстройства. Сейчас я имею в виду не только обитателей носового кубрика.
Правда, с тех пор Хейл больше не заходил к матросам. Он поступил иначе. Теперь он подолгу оставался на палубе, выжидая, пока рядом не появятся матросы, несущие вахту, и тогда снова затевал свои разговоры. В итоге капитану пришлось вторично обратиться к старшему помощнику.
-Проклятье, мистер Коллинз, теперь этот проныра умуд ряется гнуть свою линию, пока матросы занимаются с паруса ми. Предупредите его еще раз.
Это привело к новой вспышке гнева со стороны взбешенного Хейла, но капитан терпеливо выслушал все претензии, даже втайне наслаждаясь своей маленькой победой. Наконец Эбнер не выдержал и закричал:
Мне кажется, капитан Джандерс, что вы иногда забыва ете о том, что управляете все-таки христианским судном. Ма тросы рассказывали мне, что после окончания шторма вы вы даете им по порции рома, вместо того чтобы хоть раз попробо вать сделать так, чтобы все они дали зарок воздержания от спиртного. Вполне очевидно, что вы пытаетесь мешать мне во всех моих начинаниях.
Послушайте, преподобный Хейл! - взмолился капи тан. - Я пытаюсь благополучно довести этот бриг до Гавай ских островов. Вы же, как мне кажется, стремитесь к тому, чтобы он прибыл прямиком в царство Божье.
Да, - простодушно согласился Хейл.
Но эти два порта несовместимы.
Только не в глазах Господа, капитан Джандерс. Вы за претили мне появляться в носовом кубрике. Теперь вы не раз решаете мне разговаривать с матросами во время их работы. Может быть, вы уж сразу лишите меня и права читать пропо веди по воскресеньям?
Ну, что вы, преподобный Хейл, я хорошо помню, что веду богобоязненный корабль, и даже когда на его борту нет настоя щих священников, я сам провожу службы. Короткие. И я с удо вольствием буду присутствовать на ваших. Я всегда уважал и уважаю церковь, неважно, нахожусь ли я на море или на суше.
Уже позже, беседуя со своим первым помощником, капитан поинтересовался:
