Очередное зимнее утро началось у Сони с тихого кашля за стеной.

Девушка потянулась, перевернулась на живот и лениво открыла глаза. Часики показывали девять утра, и София заставила себя встать.

Она поморщилась, когда холод коснулся ее тела, и невольно принялась одеваться побыстрее. София ненавидела этот дом — в нём всегда было слишком холодно. Даже летом в гостиной постоянно горел камин…

Кашель повторился, на сей раз более сдавленно, и девушка вздохнула.

Последние четыре дня это было настоящим испытанием для нее.

Кирилл был совершенно очевидно простужен, и в этом не было ничего такого уж необычного — людям свойственно иногда болеть, но это был первый раз, когда девушка столкнулась с его плохим самочувствием.

Она не знала, как реагировать — в ответ на робкие вопросы она получала лишь упрямое “все в порядке”, но только все время она слышала его сухой частый кашель.

Хуже всего было то, что Кирилл проводил почти все время вне дома, а удержать его София не могла. Чем он был занят, девушка не знала. Она безумно хотела помочь, но чем?

Они столкнулись в коридоре, и Соня невольно поразилась тому, как устало смотрят его блестящие от жара глаза.

— Кирилл, пожалуйста, позавтракай… не уходи просто так, — прошептала она, смущенно глядя на него. — Тебе надо поесть.

Он замер.

— Я не голоден… — хрипло сообщил он, не глядя на нее. София чувствовала дикую потребность в заботе о нем. Бедный Кирилл! Он так болен… ему нужно отдохнуть.

— Кирилл, тебе нужно отдохнуть.

— Я в порядке. Соне не о чем волноваться, я занят своими делами. Я лучше знаю, что мне нужно, в конце концов! — молодой человек закашлялся, отворачиваясь от Софии.

— Кирилл, ты упрям как осёл! Ну почему? Тебе нужно отдохнуть, проведи хотя бы пару дней дома, в тепле и покое!— София сердито скрестила руки на груди. — Отмени все дела на завтра-послезавтра, я прошу тебя… Ты простужен, у тебя кашель, и я настаиваю, чтобы ты отдохнул!

«А если бы ты, несколько дней назад ему в карты не проиграла, спокойно бы сидела сейчас у себя дома, и никто бы голову тебе не морочил!» — пронеслось в голове у неё

Кирилл тяжело вздохнул

— София может даже не пытаться изображать, что ей не все равно. Тебе пора перестать изображать заботу!

Он снова закашлялся и решительно надел пальто

— Ты совершенно не прав!

София ощутила прилив отчаяния. Господи, как же ей трудно сейчас жить с ним…

***

Она устроила в гостиной из подушек и пледов самое настоящее ложе и купила большой пакет мандаринов.

София ждала Кирилла, сидя возле камина.

Незборецкий пришел ближе к ночи, и Соне показалось, что молодой человек выглядит еще хуже, чем утром. Его кашель стал невыносимо хриплым, а самого его немного пошатывало.

— Приляг, — встревоженно произнесла девушка, помогая ему раздеться. — Я сделала для тебя в гостиной прекрасное ложе. Там тепло и уютно…

Кирилл, казалось, плохо осознавал все происходящее вокруг. Он послушно поплелся за девушкой и без сил упал на подушки.

В гостиной повисла напряжённая тишина, нарушаемая хриплым дыханием Кирилла, но она тут же была прервана приступом кашля.

Соня мягко коснулась его плеча.

— У тебя найдутся силы съесть хоть три ложки супа?

Кирилл сел, и его воспалённые глаза с трудом сфокусировались на девушке. Соня смотрела на него с тревогой.

— Я не голоден… — едва слышно прошептал он, опираясь спиной на предусмотрительно подложенную под спину подушку. София поняла, что эта мягкость ему нравится, потому что его всегда напряженное тело странно расслабилось.

— Надо поесть, ведь твоему организму нужно откуда-то черпать силы. Я принесу тебе суп, он легкий, но сытный… и да, ты бы снял эту неудобную одежду, это существенно упростит твою жизнь.

Он тяжело вздохнул и закашлялся.

Когда Соня вернулась, Кирилл все также полусидел, и глаза его были закрыты. Девушка осторожно погладила его по плечу, держа в руке кружку с небольшим количеством куриного супа.

— Ты сможешь поесть сам, или мне придется тебе помочь? — она вдруг поняла, что Незборецкий в любом состоянии постарается справиться сам. Он послушно взял у нее кружку и ложку.

Она присела рядом на ковер и с тревогой смотрела, как он без аппетита проглатывает суп, а руки его чуть подрагивают, да и самого его бьет озноб. То, что у него был сильный жар — несомненно…

Вебер протянула ему еще два стакана.

— Кирилл, это сироп от кашля и хинин. Тебе придется их выпить, иначе ты поправишься гораздо медленнее.

Молодой человек скривился и закашлялся, едва не расплескав все.

— Сироп слишком сладкий, — буркнул он, залпом выпивая стакан. — А эта фигня вообще горькая!

Он походил сейчас на маленького ребенка. Он смотрел на девушку измученно и несчастно, точно бы ее забота сломала его.

София отставила всю посуду.

— Ложись. Эту ночь ты проведёшь здесь, в тепле и в гораздо более мягкой постели, чем той, что стоит в твоей комнате

Он снова покорился — видимо, силы совсем оставили его. Девушка положила руку Кириллу на плечо.

— Надеюсь, завтра тебе будет получше.

Кирилл вместо ответа закашлялся и вдруг, все еще тяжело дыша, стиснул ее руку в своей.

— Ты можешь не уходить?

Она чуть печально улыбнулась.

— Не волнуйся… я здесь.

Девушка и вправду собиралась быть рядом всю ночь.

— Ты хочешь чего-нибудь? — тихо спросила она, вставая и проходя по комнате, чтобы погасить весь свет. Тихо горел камин…

— Нет… — прошелестел усталый голос Кирилла. — Только не уходи.

Он нуждался в ней, как ребенок нуждается в матери. София присела рядом.

— Я поставила тебе рядом графин, хочешь пить? — эта странная забота в ней не могла никак утихнуть. Соня села так, чтобы он мог положить ей голову на колени, что Кирилл и сделал.

— Нет… Я в порядке, — он замолчал и вскоре задремал.

***

Ночью сильно поднялась температура, Кирилл метался по подушкам, тяжело дыша и задыхаясь. Он то дрожал, то стремился раскрыться. Кирилл постанывал во сне, пылая как печка, и Соня клала ему на лоб уксусные компрессы. Молодой человек шептал что-то про какие-то листы, просил дать ему ещё немного времени для завершения работы, весь трясся.

Мучения Кирилла кончились к утру, и он забылся беспокойным сном.

Соню разбудил тяжелый кашель, и она вздрогнула, просыпаясь. Девушка все-таки уснула возле друга на краю его ложа.

Кирилл кашлял не умолкая. Наконец, приступ прошел, и молодой человек бессильно откинулся обратно на подушки.

Она сделала вид, что спит, когда почувствовала, что Незборецкий зашевелился. Он осторожно коснулся подрагивающими пальцами ее плеча, и она даже через ткань почувствовала ледяной холод.

Внезапно Кирилл отодвинулся в сторону и снова зашелся кашлем. После этого он не решался вновь прикоснуться к ней, и София села, потягиваясь.

— Как ты себя чувствуешь?

Кирилл прокашлялся, но голос все равно звучал очень болезненно.

— Я в порядке.

— Как вчера или в более полном? — девушка нахмурилась еще сильнее. — Будешь завтракать?

Он вздохнул.

— Я не стою твоих забот. Я просто жалок сейчас…

Он попытался сесть, но попытка, видимо, была слишком резкой, и он повалился обратно.

— Нет, Кир, — София смотрела на него со смутной нежностью и усталой тревогой матери. — Если тебе плохо, ты можешь… да ты просто обязан мне сказать!

***

Кирилл провел весь день в постели, послушно глотая лекарства и едва ли не захлебываясь кашлем. У него, по-видимому, едва хватало сил на то, чтобы встать, и Соня очень переживала, когда он, тяжело дыша и шатаясь, отлучался в ванную.

Он жался к ней, как испуганный ребенок, кутаясь в клетчатый плед и ища в девушке что-то такое, что она не могла ему дать. София почти весь день читала ему стихи, чувствуя, что все ее сердце принадлежит в эти минуты лишь Кириллу.

— Почему ты не могла раньше быть так добра ко мне? Ты боялась меня?