- Хорошо, я со всем согласна, но подозреваю, что Люциус уже проводил с тобой подобные беседы после случившегося.

- Он все время говорит о Лорде, о его целях, о том, что ему понравится или нет, как ему услужить и не навлечь на себя беду. Я смертельно устала от этого. Почему я не могу жить нормальной жизнью? В которой буду только я решать, что приемлемо, а что нет.

- Потому что идет война! Мы нуждаемся в Темном Лорде, как в воздухе, без него мы не сможем победить и будем вечно прятаться, как крысы.

- Ты любишь его, Люциус любит его, все наше окружение поклоняется ему, но не Я! Он пугает и страшит меня, приносит одни разрушения, из-за него умер отец, и боюсь, что и вас я скоро потеряю, - на глазах девушки навернулись крупные алмазы слез, готовые в любую секунду покинуть свое скромное прибежище.

- Дорогая, перестань, - нежные руки оплели ее шею, а Белла устраиваясь рядом, крепко прижала хрупкое тело к груди, - мы все любим тебя: я, Малфой, Друэлла, даже придурок Сириус Блэк и тот хорошо о тебе отзывается. Ты никого из нас не потеряешь, мы всегда будем рядом, скоро война закончится, вы поженитесь, нарожаете кучу детишек и забудете весь этот кошмар. Эй, прошу не плачь, прости меня, Нарси, пожалуйста, прости.

- Конечно, Беллс, - давясь и захлебываясь слезами, прошептала Нарцисса, - ты ведь моя семья!

- Хочешь я расскажу тебе кое что? - пытаясь прервать неприятную тему, спросила Беллатриса.

- Хочу, - по - прежнему всхлипывая, согласилась студентка.

- Отец Рудольфуса назначил дату нашей свадьбы, она состоится двадцать первого июля, вскоре после моего дня рождения.

- Это так чудесно, - немного успокоившись, обрадовалась сестра, - ты выйдешь замуж, переедешь к Руди и станешь совершенно взрослой и независимой женщиной.

- Ни за что на свете я не оставлю тебя на растерзание Друэлле, школа - твой дом, а на каникулы я буду забирать тебя к себе в Лестрейндж-холл и мы будем веселиться от души до тех пор, пока нам это не надоест.

- Правда?

- Конечно правда, ведь как ты сказала: ты - моя семья.

Девушки крепко обнялись под одеялом, согревая друг друга и делясь теплом. В их сердцах больше не осталось обид и ненависти, все прошло. Все прошло.

*

Один за одним пролетали сложные экзамены, приближая все четыре факультета семикурсников к долгожданному выпускному балу, готовому, затем, подтолкнуть их во взрослою, ответственную жизнь.

Девушки на перебой обсуждали будущие наряды, а парни хвастались рабочими местами, “выбитыми” для них влиятельными родителями. Оказалось, что многие из них уже были помолвлены, а большая часть, после школы, отправится прямиком в Министерство магии, строить из себя важных персон и подписывать серьезные законы и нововведения.

Жизнь в любом случае удастся, если ты богат, знатен, а твои родители и друзья верные подданные великого реформатора и священного освободителя Лорда Волан-де-Морта.

Последним экзаменом, выпавшем в процессе жеребьевки, для змеиного факультета стала ЗОТИ. Для чего им вообще изучать защиту от темных искусств, если кроме них самих, это искусство никто более не применял? Но школьные правила оставались не преклонные, и лишь после сдачи всех обязательных дисциплин для студента начинали готовить долгожданный и такой необходимый во взрослой жизни выпускной диплом.

Вечером, на кануне важного события, ученики плотно столпившись в гостиной, делились навыками борьбы, освоенными заклинаниями и огневиски. Руди, который за эти несколько месяцев успел побывать уже почти в пятидесяти боевых рейдах, спокойно сидел на диване, потягивая из квадратного бокала запрещенный алкоголь.

Для себя он решил, что раз многочисленным аврорам не удалось поразить его ни одним древним проклятием, то уж с последним экзаменом он справиться без труда и покажет всем кто здесь кто.

Беллатриса сидела рядом. Вдыхая сладковатый табачный дым, она слушала бесконечную болтовню Нарциссы с ее подругами, рассказывающими ей, какие наряды они успели приобрести к предстоящему торжеству, и тонула в спокойствии. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы этот вечер не заканчивался, близкие люди оставались рядом, а Темный Лорд наконец-то объявился.

Ее душа безумно жаждала свободы: свободы действий, мыслей, поступков, свободы от правил и гнета, установленных рамок и вынужденных тайн, свободы и раскрепощения тела, свободы желаний, свободы любви…

Уснув около одиннадцати, девушка не видела сновидений, эта ночь оказалась одной из тех, которая просто дарила целебный и восстановительный отдых, не отнимая дополнительных сил на прокручивание в памяти несуществующих моментов.

Утро встретило ее еще более приятным сюрпризом, медленно пробуждаясь от сладостного и тянущего чувства внизу живота, она открыла заспанные глаза и обнаружила перед собой лицо улыбающегося и хитро прищурившегося Рудольфуса, который нагло и по-хозяйски копошился свободной рукой у нее в трусах.

- Вижу у тебя прекрасное настроение, - хриплым ото сна голосом поинтересовалась девушка.

- Просто превосходное, - все так же улыбаясь, промурлыкал Руди, - одной ногой я уже выпускник, но имею не меньшее желание оказаться в еще некотором месте… где столь же приятно находиться, как и на свободе.

- Я думала мы займемся повторением билетов? - не сдавалась Беллатриса, начиная освобождаться от ночной сорочки.

- Обязательно займемся, но после того, как я напомню тебе, что хорош не только, как капитан спортивной команды… - прижимаясь к нежному телу голым торсом, он быстро стянул пижамные штаны, и уперся в мокрое кружево твердым, давно ноющим от желание членом.

Легким касанием губ, Рудольфус чуть тронул уголки ее рта, как бы дразня и одновременно издеваясь, затем еще раз и еще, каждый раз, когда она пыталась проникнуть в него языком, он тут же отстранялся, заставляя девушку нервничать. Затем и вовсе покинул зону лица и аккуратно откинув вьющиеся волосы, припал к бархатной, чувствительной груди, которая вздымалась в такт его дыхания. Он целовал, одновременно втягивая в себя ровную, гладкую кожу ложбинки между упругих полушарий, в которой так четко слышалось биение маленького, ледяного сердца, а далее перешел к одному из набухших сосков, облизывая его языком и покрывая поцелуями.

Беллатриса не рассчитывала на столь откровенное начало нового дня, поэтому просто лежала с закрытыми глазами и изредка издавала тихие, протяжные стоны.

Перемещаясь от одной затвердевшей горошины к другой, Руди скользнул рукой ниже, обводя изгибы стройного тела и плоского живота, а добравшись, наконец, до трусиков, не громко зарычал, поддевая их пальцами.

Она была восхитительна: мокрая, горячая, такая возбужденная, нетерпеливо ерзающая под натиском его рук и такая родная. Скоро Белла станет его женой и он будет проделывать ЭТО каждый день, на законных основаниях верного супруга.

Шелковые складочки ее промежности слегка припухли от ожидания страстного полового акта, а розовый клитор, густо налитый кровью, безудержно пульсировал, моля о желаемой разрядке.

Вернувшись к губам, Рудольфус продолжал ласкать изголодавшуюся по любви нетерпеливую девушку, то и дело норовившую опуститься на его твердую плоть.

- Хватит, Руди, пожалуйста… - простонала она, стараясь покрепче обхватить талию жениха ногами.

- Ну, даже не знаю… У нас же сегодня экзамен, столько еще нужно повторить… - закончить ему не удалось, так как легкий подзатыльник и резко поднятые к верху бедра невесты сами нашли его мужское достоинство, и умело направляя, впустили в себя на всю длину.

- О, Мерлин, какая же ты тесная, - прошептал парень, толкаясь все глубже и глубже в мокрое от возбуждения лоно, - какая горячая.

Беллатриса еще сильнее сжала поясницу лодыжками, приподнимаясь и выгибая спину, она то ловила его губы, впиваясь в них страстным поцелуем и проникая языком, то просто томно дышала в сильную шею, шепча на ухо слова благодарности и похвалы, а он все входил и входил, вбивался, вдалбливался, вторгался и растягивал, пока не почувствовал, как узкие стенки обхватывающие его член стали конвульсивно сокращаться и девушка издала особо громкий и протяжный стон.