Утро четверга началось как обычно. Толкучка в общественном транспорте с потными людьми, «разбор полетов» на утренней планерке, текучка в виде писем. Однако одно отличалось: я решил-таки набраться наглости и записаться на повторный прием к Смертину, чтобы получить хоть какую-то информацию, раз уж я выбран для расследования. Вариантов развития событий было два: я попадаю под горячую руку, получаю выговор, никуда не лечу, или того хуже – буду уволен, либо полковник будет радушен, что позволит выкроить информацию и спланировать свои действия. Хлопотливость – вот вам еще один порок, которым я был награжден и владел почти в совершенстве.
Примерно в три часа дня я умудрился попасть к руководителю Управления в кабинет. На этот раз помещение было ярко освещено, а сам Смертин стоял у окна, за чем-то с интересом наблюдая. Я поприветствовал руководство в соответствии с уставом и встал как вкопанный в ожидании ответной реакции. Во время ожидания мне удалось изучить фотографии, висевшие в рамках на стене. Изображено было предсказуемое: места боевой славы, совместные кадры с однополчанами, почетные снимки с руководством города и даже страны.
– Ты никогда не думал, почему отправляют именно вас? – полковник, не оборачиваясь, неожиданно поставил меня в тупик своим вопросом.
Второй раз меньше чем за сутки я слышал одно и то же. Вопрос, на который никто, и уж тем более я сам, не мог дать ответ. Были только беспочвенные догадки и размышления, которые ни к чему не могли привести.
– Вооот, – протянул Смертин, подняв указательный палец после того, как повернулся, – я долго думал и у меня есть мысли по этому поводу.
– Разрешите полюбопытствовать? – я смотрел перед собой, всё ещё не надеясь получить внятный ответ.
– Ты – самый молодой в нашем отделении. Это раз. Наверняка, ты играл и до сих пор играешь в разные игрушки на компьютере?
– И? – я сделал недоуменное лицо, не понимая, к чему клонит полковник.
– Так вот. На планете местные запустили какую-то виртуальную фигню, которая ужас как популярна. Поэтому им, наверное, нужен человек, который разбирается во всех этих штуках. А ты, говорят, у себя в академии каким-то там чемпионом был?
– Но, товарищ полковник, это было давно. Вряд ли это имеет какое-то отношение к делу.
– Уж не знаю. Но мне кажется, тебя взяли из-за этого. А Булаков едет с тобой как опытный следак, который будет связывать нити с твоей помощью.
Все стало еще более запутанным. При чём тут мои достижения в игровых чемпионатах? И как это может быть связано с убийством человека?
– Ну что, справишься? – торжественно спросил Смертин. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Завтра утром вылет. На всё про всё у вас неделя, после чего я жду от вас преступника, полного доклада, ликования правительства Земли и утертого носа Федерации.
– Простите, – запинаясь, я решил уточнить, – а если мы не найдем того, кто это сделал?
Полковник улыбнулся и очень тихо ответил:
– Я думаю, мне не надо объяснять тебе последствия, если Центральное Управление ударит лицом в грязь?
Да, объяснять мне было не надо. Я прекрасно понимал, чем грозит провал. Как минимум, выговором и штрафом. Как максимум – увольнением по статье за несоответствие, невозможностью устроиться на работу и позором до конца дней. Утрировано, конечно, но когда тебе не больше двадцати пяти, то ты гипертрофируешь значение трагедии.
– Но если вы справитесь, Круглов, – он продолжил тем же голосом, – то, поверь, заслуги оценят по достоинству.
Тут же моя фантазия смоделировала мечтательный образ повышения, личный кабинет, службу в более интересном отделе, большую зарплату и всё то, чего желает рядовой клерк.
– У тебя всё? – Смертин вернул меня в кабинет.
Я, пару раз недоуменно моргнув, кивнул, после чего отдал честь и вышел. В тот день я работал недолго. Капитан Пулькин, как и обещал Булаков, отпустил меня пораньше, дав одно единственное напутствие: «Удачи, Круглов. Не подкачай». Но и это было удивительно слышать из его уст, так как среди четырех слов не затесалось ни одного матерного.
Вечер прошел сумбурно и в сборах. И если с одеждой всё было более или менее понятно, так как она хранилась в одном единственном шкафу, то с мелочевкой было сложнее. Я очень долго искал чехол от зубной щетки. Нашел. Положил в него щетку. Потом понял, что утром надо чем-то чистить зубы. Вытащил щетку и поставил ее в стаканчик на место, сложив рядом чехол, чтобы не забыть. Предполагая, что жить мы будем гостинице, я не стал брать мыло с шампунем. Часы, валюта, телефон, записная книжка, ручка, очки. Вроде, всё. Была примерно полночь. Я посмотрел на собранный чемоданчик небольшого размера и понял, что Булаков меня на смех поднимет, когда увидит, что я собрался аки пенсионер на дачу. Пришлось вычленять из всего самое необходимое, упаковывая это в небольшую дорожную сумку. Около двух часов ночи, вымотанный, я бросил это неблагодарное занятие и уснул на диване. Всего лишь неделя. Устроил тут, понимаете ли.
Глава 2. Новость
– Сколько лететь до Центракса? – я вжался в кресло и вцепился в подлокотники мчащегося сквозь пространство космолета. Внешне могло показаться, что у меня крутит живот. Так оно, собственно, и было, только больше от страха, чем от съеденного накануне. Я никогда раньше не летал на подобном корабле. Тем более, на такие расстояния. Были небольшие перелеты в гости к друзьям к ближайшим планетам в зоне досягаемости небольших крейсеров. Но если сравнивать масштабы кораблей, то тут я был в восторге и замешательстве одновременно. В полете даже немного звенело в ушах от создаваемого давления по всему телу.
– Часов десять, думаю. Не меньше, – Булаков спокойно допивал уже пятую по счету чашку кофе, не отрываясь от какой-то развлекательной передачи на экране телевизора в подголовнике переднего кресла.
Десять часов! Нужно продержаться всего десять часов, и мы снова будем стоять на земле. Ну как на земле – на том, из чего состоит Центракс. По информации в Едином справочнике, содержащем большинство основ и данных Федерации, преимущественной составляющей Центракса была галактическая пыль, сдобренная всякими металлическими примесями. Так что не исключено, что мы летели в какие-то шахты. Или на вулкан.
Мне кажется, что во время полета я переделал всё: почитал, посмотрел кино, даже поспал. Столько часов в замкнутом пространстве сводили с ума, так как для меня такое было впервой. Конструктивные особенности космического корабля не подразумевали иллюминаторов с открывающимися видами. Максимум – монитор перед глазами и бесплатные простейшие напитки, включенные в стоимость билета. Летели мы экономом. Большего ЦУ нам не выделило. Успешно пройдя скачок, все расслабились и разбрелись по салону в поисках досуга.
«Уважаемые пассажиры! Через десять минут Шаттл EVSA-501 совершит посадку на планете Центракс. Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни».
Этот приятный женский голос разбудил меня. Помню, что я тогда очень удивился. Обычно капитанами кораблей назначаются мужчины. А тут голос был женский, причем, весьма приятный, что удивляло вдвойне. Я подумал про невероятное равноправие в галактических масштабах: доверить такие расстояния и класс космического судна женскому полу. Нет, что вы, я не сексист, но есть ряд профессий, которые по гендерному признаку, на мой взгляд, лучше разделять. И управление гиперпространственным шаттлом в их числе.
Примерно через пару минут наш корабль неплохо тряхнуло, чем напугало пассажиров. Скорее всего, мы вошли в атмосферу планеты. Но и тут командир корабля успокаивающим голосом разложила информацию по полкам, заверив, что всё в порядке. Всё и вправду было в порядке. Иллюминаторы раскрылись, и я с трудом разглядел отрывшуюся действительность, свысока никак не отличимую от земной. Разве что многоэтажек практически не наблюдалось. Почувствовав удар колес о твердую поверхность и сильное замедление, которые свидетельствовали об успешном приземлении, пассажиры окончательно расслабились.
