Наруто зажмурился, сложил печать, сосредоточился и произнес:
– Снятие.
Потом открыл глаза и с надеждой посмотрел в зеркало. Оттуда на него столь же внимательно вытаращилась блондинистая девица с ногами от коренных зубов и весьма аппетитными выпуклостями. Как, в принципе, и минуту назад.
Узумаки прислонился лбом к прохладному стеклу. В чем же дело?.. Раньше у него без проблем получалось развеять это дзюцу. Правда, раньше он всегда помнил, как и почему его применил. Вчерашний же день был надежно укрыт пеленой забвения, за исключением утра. Оно намертво впечаталось в память, главным образом потому, что старый извращенец опять надул своего ученика, сказав после завтрака, что зайдет на пятнадцать минут в кафе, расспросить народ об Акацуки, а сам по-тихому зафрахтовал судно и рванул куда-то вниз по реке. Джинчурики только и оставалось, что в ярости скакать по пирсу и беспомощно материться вслед отплывающему наставнику, который еще имел наглость улыбаться и махать ручкой.
– Наруто-о! – голосил с борта лодки извращенный отшельник. – Не пинай балду без меня, тренируйся! Завтра вечером верну-усь!
Чуть не лопнув от злости, Узумаки все-таки решил последовать совету Джирайи и отправился на тренировку в ближайший лесок. Он хорошо помнил, как выбрал полянку и приступил к делу, начав с метания кунаев в цель. Все дальнейшее представлялось шиноби как в тумане. Первое четкое воспоминание – как сегодня утром, вернее днем, он проснулся, лежа в виде голой девушки на разложенном футоне. Рядом валялась какая-то красная тряпка с обтрепанными краями.
Наруто печально шмыгнул носом и взъерошил свою теперь длинную шевелюру. Хвосты он распустил почти сразу, как проснулся – данная прическа казалась ему неудобной. И как только Темари ходит с четырьмя такими?.. Блондин, то есть теперь надо говорить «блондинка», вернулся мыслями к насущным проблемам и предпринял еще одну безуспешную попытку снять хенге.
– Чтоб тебя! – взвыл Наруто, в ярости саданув стену кулаком.
Неужели Саске был прав, называя его бездарем? Облажался даже с простейшей техникой!
Джинчурики со стоном сполз на пол и закрыл лицо руками.
Днем ранее
Если бы кто-нибудь еще сегодня утром сказал Учихе Итачи, что его можно победить при помощи буферов четвертого размера, нукенин бы расхохотался собеседнику в лицо, как бы невероятно это ни звучало.
Ну ладно, ладно. Может, и не победить, но деморализовать на время - так точно.
Все началось с прибытия в этот Коро. Кисаме во время прогулки по населенному пункту узрел на речном пирсе Узумаки Наруто, который провожал куда-то своего наставника Джирайю, и радостно поскакал в гостиницу к оставшемуся там Итачи, где настойчиво предложил изловить джинчурики, пока за ним никто не присматривает. Учихе это совсем не понравилось, но, по понятным причинам, он изобразил энтузиазм, и напарники отправились следить за мальчишкой.
Тот от реки немедля двинулся в лес. Итачи сразу предположил про себя, что у малолетнего ниндзя там тренировочный полигон. Нукенин и сам предпочитал оттачивать мастерство в окружении деревьев, так ему было уютнее. В конце концов, оба они – и Наруто, и Итачи – были родом из Конохи, которая располагалась посреди лесного массива.
Благодаря Учихе, который старательно, но незаметно притормаживал напарника, Акацуки потеряли цель из виду, и Итачи предложил разделиться, якобы для того, чтобы быстрее найти блондинчика, а на деле – чтобы самому разыскать его раньше и предупредить об опасности. Ничего не подозревающий Кисаме согласился и отправился в предложенную напарником сторону, противоположную той, где на самом деле находился джинчурики, а гениальный преступник из Конохи, еле дождавшись, пока синекожий отойдет подальше, рванул по следу чакры Девятихвостого.
Спустя несколько минут Итачи вышел на полянку, где полным ходом шла тренировка – Наруто метал кунаи в цель, ничего вокруг не замечая. Получалось у него совсем не так плохо, как утверждали слухи, хотя до идеала, конечно, было далековато.
– Здравствуй, Наруто-кун, – проговорил Итачи.
Джинчурики подпрыгнул, извернулся в воздухе и оказался лицом к лицу с нукенином.
– Ты! – выкрикнул он, сжимая в ладони кунай.
– Да, я, – мирно отозвался Учиха и легко уклонился от метательного лезвия. – Давай побеседуем, Наруто-кун.
Побеседовать не получилось, так как Узумаки не желал ничего слушать, атакуя нукенина различными техниками, от которых Итачи едва успевал уворачиваться.
– Ну хватит, Наруто-кун, успокойся и послушай меня…
Больше Учиха ничего не успел сказать, потому что джинчурики использовал, несомненно, самый действенный из арсенала своих приемов.
Коноховский нукенин всегда почитал главным своим достоинством умение сохранять невозмутимость в любой ситуации. Но весь его хваленый самоконтроль испарился, когда на месте Наруто появилась совершенно голая блондинка с двумя хвостиками и другими… не менее выдающимися особенностями.
Несчастный Итачи попросту утратил дар речи, а девица, злорадно улыбаясь, спросила:
– А как тебе это?
Ничего подобного Учиха раньше не видел и даже помыслить не мог. Не говоря уж о том, чтобы быть к этому готовым. Пару секунд он пытался воззвать к собственному благоразумию, но штаны вдруг стали очень тесными, а в глазах потемнело. Перед тем, как Итачи окончательно потерял голову и набросился на видоизмененного джинчурики, в голове промелькнула последняя связная мысль – только бы чертов Хошигаки не приперся раньше времени.
***
Когда цветные пятна перестали плясать перед глазами, Итачи отдышался и сполз с распростертого тела Наруто. Рубаха нукенина намокла от пота и с одного бока была разорвана по шву. Кто это сделал – он сам в порыве страсти или Узумаки – гений не помнил. Он натянул спущенные штаны, оглянулся и чуть не помер на месте – на расстоянии нескольких метров от него стоял Кисаме с вытаращенными глазами и раззявленным ртом. Самехаду он держал обеими руками за рукоять как транспарант на митинге.
Итачи в изнеможении перевел взгляд на Наруто. Он все еще выглядел как неодетая блондинка с прической хвостиками и лежал прямо на траве в весьма непристойной позе. На девчачьей мордашке красовалось выражение полнейшего изумления.
– А… Что это было?.. – выдал наконец джинчурики.
В мозгу Итачи проносились сотни разных мыслей, он как раз подбирал слова для объяснения хотя бы перед Кисаме, чтобы успокоить его и после заняться Наруто, но следующие слова, произнесенные самим мечником Тумана, определили его судьбу:
– Быстрый вы, Итачи-сан. Деваха-то даже понять ничего не успела.
И его синяя рожа расплылась в глумливой ухмылке.
– Ой, так это не деваха, – мгновением позже удивился Хошигаки, приглядевшись. – Ну вы даете, Итачи-сан. Если хотели его обезвредить, надо было руки отрубить.
Это было последнее, что Кисаме успел сказать, перед тем как Учиха затащил его в Цукуеми.
Временно разобравшись с напарником, Итачи покосился на Наруто. Тот, по-прежнему в образе голой девушки, сидел на земле и глазел на происходящее, разинув рот. Нукенин, мельком отметив, что мальчик почему-то не пытается развеять хенге, поискал одежду Узумаки, но она видимо испарилась, когда джинчурики применил свою технику. Оставить его (или ее) сидеть голышом на жестких корнях Учиха не мог. Делать нечего, молодой человек подобрал с травы, куда швырнул его перед своим окончательным падением в собственных глазах, черный с красными облачками плащ и кунаем отпорол подкладку. Как можно более тщательно вытер Наруто основой плаща от физиологических жидкостей, причем тот не сопротивлялся, только держался за плечи горе-любовника. Отшвырнув изляпанную материю в сторону, молодой человек обернул девичий стан алой подкладкой и сказал:
– Ну, Наруто-кун, теперь посмотри мне в глаза.
***
Нукенины возвращались в город той же дорогой, которой пришли. Итачи, чувствуя себя уставшим и выжатым как лимон, плелся рядом с напарником и молча внимал его болтовне. Выведенный из иллюзии Хошигаки, которому бывший капитан АНБУ наскоро зачистил память о произошедшем, конечно, всегда был более разговорчив, нежели сам Учиха, но не настолько. Итачи начал думать, что Цукуеми сильно повредило сознание рыбмена, хотя, ей же ей, ничего такого страшного он там напарнику не показывал. Всего-то Майто Гая, без перерывов вещающего о Силе Юности в течение суток.
