– На Среднем живу, в начале, дом десять. Записывай, Леха, пока не передумали,– подмигнул тот Иванову.– Подфартило тебе. У каждого по месяцу поживешь – это же все лето. Вдоль и поперек весь город облазишь и будет что потом в Сибири родичам трындеть про него.

– Давайте,– обрадовался Иванов,– а вы мой сибирский запишите. Мало ли судьба зашвырнет. Рад буду принять гостей. Товарищ старшина, бумагу бы нам.

– Этого добра у меня полная планшетка. Держите,– старшина снабдил бойцов бумагой с карандашами и пока они занялись писаниной, отправился к мосту еще раз. Захотелось узнать жив ли младший лейтенант и очень обрадовался, встретив его на этой стороне реки с перевязанной головой, но живого.

– Цел?– поприветствовал, как старого знакомого.

– Мимо пока,– улыбнулся и лейтенант.– Говори громче, мне ящиком снарядным по башне прилетело,– и тут же помрачнел.– Ребят половина побило и зенитку разнесло. Хорошо попали гады. Метко отбомбились. Такого налета еще не было. Так что теперь я без орудия, старшина. Пытаюсь связаться с начальством, но пока безрезультатно. А вы как?

– А мы в лесу, рядом с кухней переждали налет. Кухня в порядке,– крикнул старшина.

– Ну, это ты слишком громко орешь,– поморщился зенитчик.– Уходите?

– Да, попрощаться заскочил и спасибо за хлеб соль сказать. Даст Бог, свидимся еще и, тогда отплачу, чем смогу. С меня пол литра,– пообещал старшина.

– А у меня есть,– подмигнул ему младший лейтенант.

– Что есть?– не понял старшина.

– Спирт. Тут санитарную машину разнесло слегка, вчера, ну и ребята проверили целостность содержимого. Людей всех побило, а бутыль лежит себе на боку и хоть бы хны. Могу отлить пару литров. Ну, и помянем парней моих,– предложил младший лейтенант.

– А давай,– не стал кочевряжиться старшина, снимая с пояса флягу.

В блиндажике зенитчиков они и присели, выпив наскоро по сто грамм. Налил младший лейтенант прямо в котелок из десятилитровой стеклянной бутыли, а уж из него разлил по кружкам.

– Ну, за помин душ убиенных и нашу победу,– произнес он дежурный тост и метнул свою порцию так лихо, что старшина только крякнул и чуть не захлебнулся теплым спиртом, пытаясь не отстать от зенитчика.

– Закусь, извини, простая,– сунул ему галетину в руку зенитчик.– Ну и запасайся, пока не передумал,– пошутил он

– А что, можешь?– удивился притворно старшина.

– Эх, старшина. Да нет, конечно. Ребят жалко, а эту дрянь, чего ее жалеть? Ты думаешь, мы тут ее пить собираемся заместо службы? Да пропади она пропадом. Стояла два дня, никто и не облизнулся. Медикам думал вернуть, первым же подвернувшимся, да забегался…

– Спасибо, только у меня с собой фляжка одна. Два литра в нее не влезут,– посетовал старшина.

– Ну, этого-то добра… Рядовой Сидоренко,– в блиндаж тут же сунулась конопатая физиономия красноармейца.

– Флягу пустую организуй,– распорядился младший лейтенант и через минуту протянул ее старшине.

– Держи.

– Спасибо,– еще раз поблагодарил старшина и отдарился Парабеллумом, приведя парня в мальчишеский восторг.

– Мне?– не поверил он удаче нежданной.

– Бери. У меня еще один есть. Группу диверсантов ликвидировали и там два офицерика с такими машинками оказались.

– Ну, старшина, ну…– младший лейтенант так расчувствовался, что даже полез обниматься.– Запиши адресок, пересечемся после войны,– предложил он и надиктовал свои координаты, записав адрес старшины.

– Рядом почти живем. Заходи запросто.

– А у меня еще и телефон есть в квартире,– похвастался старшина, добавив к координатам своим и номер телефона.– Звони.

– Обязательно,– протянул руку зенитчик.– А нам давно обещают телефонисты, но пока без этого удобства.

Вернувшись, час спустя к своим, старшина сразу попал под критический взгляд принюхавшегося рядового Сафронова, что-то буркнувшего при этом себе под нос.

– Что, Сафронов, ты там бормочешь? Думаешь, на других гавкаю, а сам пришел выпимши? Да, принял сто грамм за упокой душ парней. Там половина взвода погибла во время бомбежки. И отказаться было нельзя. Но я с собой принес целых две фляги и спирта причем. А пить его в одну харю, у меня харя треснет. Так что, ты там не бурчи и меня с собой не сравнивай.

– Так это… По грамульке?– расплылся в улыбке рядовой.

– Вечером, после ужина. Потерпите. Жарища же стоит. Я вон сто грамм всего принял и сразу развезло. А если мы тут начнем сейчас, то хрен выйдем и ехать как?– отмел его предложение старшина.– Вечером, Степа, на ночь. Чтобы спалось и чтобы к утру выветрилось. И губу прибери, что ты в самом деле?

– Да я ничего,– скуксился Сафронов, поднимаясь и хватаясь за свой велосипед.

– Тогда за мной марш. Пока эти сволочи опять не налетели,– скомандовал старшина.

А вот ехать им практически и не пришлось. Дорога оказалась настолько заполнена, что впору было и велосипеды бросив, перемещаться рядом с ней по местности очень для них не приспособленной. К военным, спешащим в сторону границы, добавились гражданские, уходящие в тыл. Пропускная способность трассы не позволяла этим двум встречным потокам мирно сосуществовать и военные, пользуясь преимуществом, гнали гражданских на обочины, безжалостно вышвыривая их в эти пресловутые "складки местности".

Сразу же после окончания зимней кампании, правительство Страны Советов, радея о вновь приобретенных территориях, всячески способствовало переселению сюда населения из других регионов страны. И люди приехали, заняв брошенные предыдущими хозяевами земли. И теперь они уходили, понимая, что вернувшись, те предъявят им претензии и уйти все равно придется… если отпустят.

Гужевой в основном транспорт беженцев вынужден был дорогу освободить и пережидать поток военный в окрестных лесах довольно болотистых и для телег труднопроходимых. С этой же проблемой столкнулись и велосипедисты, уткнувшись в первое же озерцо, примыкающее к дороге и больше похожее на болото. В этом месте оно еще и на трассу выплеснулось, добавив проблему военным дорожникам и, саперы решили ее просто. Соорудив настил из бревен, длиной метров в пятьдесят и танки теперь грызли его траками с остервенением, воя двигателями. Беженцы проложили вокруг болотца обходную тропу, взявшись кое-где за топоры и по ней колдобистой и топкой, медленно огибали препятствие, волочась со своим скарбом. Многие тащили с собой домашнюю скотину, привязав ее к телегам и, это добавляло столько экзотики, неудобств и дополнительного шума, что старшина не рискнул провести бойцов по этой дороге жизни, втиснувшись между прущим гужевым транспортом.

– Переждем, может, товарищ старшина? К вечеру всяко рассосется встречное движение, тогда и нагоним потерянное время,– высказал здравое вполне предложение Черпак.

– Оно конечно так, но торчать вот здесь тоже не самая замечательная идея. Давай левее попробуем обойти все это вавилонское столпотворение лесом, а там посмотрим,– принял решение старшина и повел бойцов в обход. Однако тут же и пожалел об этом через сто метров. Путь преградило уже не озерцо, а полноценное болото, чавкающее под ногами и смердяшее сероводородом. Оно заставило группу огибать его, уклоняясь еще левее, а в итоге развернуло их в обратном направлении, так что еще через пару сотен метров старшина плюнул и отказался от своей идеи обхода, скомандовав: – Привал,– а потом сидел, курил и думал, как из этой скверной ситуации выползти:

– Эх, местного бы кого-то привлечь. Может быть, тут вообще есть проходы, только мы про них не знаем. Сверху за нами смешно, наверное, наблюдать. Тычемся тут, как слепые котята,– со вздохом поделился он своими соображениями с сержантом.

– Где его взять, местного? Вон из тех? Так они сами тут недавно поселились и места эти знают не лучше нашего. Нам бы на ту сторону дороги перебраться – правую. Там суше вроде бы.

– Да один хрен, что там, что здесь,– махнул рукой старшина.– Леха, сгоняй к дороге, разведай, может, рассосалось там или встали уже?– сибиряк сбегал быстро и, вернувшись, сообщил, что техника прошла тяжелая и теперь прет колесная: