Поднимаю трубку, не глядя на имя звонившего:

    -Привет, Маша, страдаем? - слышу звонкий голос подруги.

    -Угу, - бормочу я.

    -Приезжай ко мне, Маш, уже две недели прошло, пора жить дальше, а если ты будешь продолжать убиваться, ничего хорошего не выйдет.

    -Я не могу, мне так больно, - тихо шепчу в ответ.

    -Милая, я знаю, что тебе больно, но ты должна держаться, а если бы Настенька тебя увидела? Как думаешь, она бы обрадовалась? - Я молчала, не зная, что произнести в ответ. - Вот именно, сама знаешь, что нет… Приезжай, поживешь у меня, работу найдешь, а нет, просто сменишь обстановку, пора что-то делать, ты же не можешь вечно убиваться.

    -Но… - слабо протестую я.

    -Никаких “но”, жду тебя у себя, такси к тебе скоро подъедет, - быстро пролепетала подруга.

    -Ты, что, и такси вызвала? - удивлению не было предела, вечно Аська, что-то как придумает.

    -Ну, тебя же должен кто-то спасать, - отвечает она и кладет трубку.

    Такси приезжает быстро, не проходит и двадцати минут, успеваю собрать самое необходимое, прежде чем слышу гудки клаксона автомобиля.

    -И куда ты опять едешь? - на пороге пересекаюсь с мамой, она как раз пришла с работы и, по выражению лица, не сильно довольна моим отъездом.

    -К Асе, поживу несколько дней, может, работу найду, - монотонно отвечаю и смотрю в ее глаза, которые уже были окружены паутинкой из морщинок.

    -Не к Грише своему?

    -Мам, он уже не мой, я же все объяснила, - совсем устало звучит мой голос, но я стараюсь держаться.

    -Мало ли, милые бранятся, только тешатся.

    -Нет, мам, между нами, точно, все.

    -Ладно, милая, тогда езжай, с Богом, - отвечает облегченно мама и, обняв меня, целует в висок.

    Ася встретила меня с ободряющей улыбкой около подъезда и, схватив мою сумку, приглашает подняться в квартиру.

    -Сумку оставляем пока здесь, и рюкзак свой бросай, пойдем пить чай или что покрепче, будешь? - улыбнулась, как всегда задорная, Ася.

    -Я буду чай, спасибо.

    -Тогда разувайся пока, я жду тебя в кухне.

    Я быстро разулась, сняла пуховик, вымыла руки      в ванной и прошла в кухню,      где подруга уже заваривала      чай.

    -Присаживайся, - указала на стул напротив нее и рукой пододвинула      пиалу с печеньем. - Вот, угощайся,      сама вчера испекла, вычитала новый интересный рецепт, решила попробовать.

    Я беру в руки кулинарное изделие, откусываю маленький кусочек и поднимаю взгляд на девушку:

    -Очень вкусно, овсяное?

    -Да, похоже на то, - пожимает плечами и внимательно смотрит в глаза, я же прячу взгляд в кружке, которую как раз поставила передо мной подруга.

    -Да, подруга, лица на тебе нет…

    -Из меня душу вытрясли, какая разница, как я выгляжу?

    -Но жизнь-то продолжается, нельзя так, - неодобрительно качает головой.

    -Какая жизнь, Асенька, какая? Там, где ребенку плохо? Где она, жизнь, теперь?

    -Ох, Маш, родителей не выбирают, а Гриша, ну, он мне всегда не нравился.

    -Теперь это уже неважно. Он предал… Он предал, а я… Да      ладно, я, он играл чувствами ребенка.

    -Бедный ребенок, и ты тоже - глупенькая, что повелась на      этого козла… Даже и не знаю, как его      обозвать,      чтобы      тебя      не      обидеть.

    -Мне сейчас не важны мои чувства, - отвечаю и делаю глоток горячего напитка.

    -«Какая разница, как выгляжу? Не важны мои чувства»? Бла-бла-бла! Машенька, дорогая, что за ересь ты несешь?      Ну,      посмотри       ты на себя -умница, красавица, да найдешь себе хорошего, достойного мужчину!

    -Да не нужен мне мужчина, как ты не понимаешь? Я за ребенка переживаю, - немного громче ответила и потупила свой взгляд.

    -Да с чего ты взяла, что ей плохо? - не понимала Ася, спрашивая таким же тоном.

    -Я знаю, - добавила уже тише и снова отпила немного остывшего чая, - Настенька - она такая хрупкая,      нежная, понимаешь, как принцесса, ее легко обидеть.

    -Ну, это же мать ее приезжает, все-таки, как бы тебе ни было больно.

    -Мать… Малышка ее даже не помнит, та бросила ее, когда Насте было девять месяцев.

    -Вот су*а, - зло прошипела Аська.

    -Вообще не представляю, как моя девочка справится.

    -Но ты ничего не можешь сделать, фактически - ты ей чужая, мне жаль, но тебе нужно смириться.

    -Смириться, нужно смириться, сидеть и знать, как ей грустно, и просто смириться.

    -А не нужно сидеть, займись чем-нибудь, поиском работы, например, в работе легче справляться с      болью,      она отвлекает.

    -Да куда меня возьмут-то без опыта?

    -Да куда угодно, у тебя высшее образование, ты неглупая. Может, не в школу, понимаю, как сложно устроиться без опыта, но если не пробовать, точно ничего не получится.

    -Может, ты и права, только…

    -Давай сейчас без «только», один вечер. Я покажу, где ты можешь разложить свои вещи, а потом мы все-таки по рюмочке? Ага?

    -Но совсем чуть-чуть, - согласилась я, понимая, что стоит хоть немного отвлечься.

    -Договорились.

    Спали мы в одной кровати. Квартира была однокомнатная, но уютная, а, как говорится, в тесноте, да не в обиде, и поэтому решили, что раскладушка нам не нужна, все-таки не первый год знаем друг друга, стесняться нечего. Мы улеглись спать, укрывшись одним большим одеялом. Ася выключила светильник на прикроватной тумбочке, а я отвернулась к окну, ожидая, пока подруга уснет, а когда я услышала ровное, размеренное дыхание, наконец-то смогла отпустить себя.

    Слезы потекли по щекам горячими ручьями, стекая на подушку, грудь снова сдавила боль, а разум заволокло мыслями о Настеньке, маленькой и беззащитной девочке. Малышка стала для меня центром Вселенной, родной и любимой, безумно важной. Мне даже иногда казалось, что она моя дочь, моя кровиночка, но, к сожалению, это было не так. Да и мой малыш не родился, плод замер на восьмой неделе, и, наверное, в тот момент замерла и моя жизнь, потому что я до сих пор ощущала боль утраты. Многие, наверное бы, меня осудили, сказали бы, что там еще маленькая горошинка, даже не человечек, нечего страдать, а я не могу иначе. Во мне была жизнь, только-только зарождающаяся, крохотная частичка меня и Гриши, но я не смогла уберечь, не выносила. Конечно, мужчина в праве меня осуждать за это, ведь вина на мне, что не смогла родить нашего малыша, но мне так хотелось поддержки и заботы. Вместо этого я действительно закрывалась в ванной, включала воду и тихо плакала, прося прощения у не родившегося крохи. Только, по всей видимости, не совсем внимательна я была, раз и в этом Гриша посмел меня упрекнуть.

    Чего же ему не хватало, почему он так меня возненавидел, пренебрег всем тем, что было между нами, нашими чувствами, отношениями, он пренебрег в первую очередь своей дочерью. Ведь наверняка даже понятия не имеет, как ей сейчас больно, обидно, да и, возможно, наплел всякую чушь обо мне. Как же мне хочется оказаться сейчас рядом с Настенькой, обнять ее, утешить, сказать, что все неправда, и мы всегда с ней будем рядом. Но ведь это была бы ложь, мы больше никогда не будем вместе, Господи, неужели я никогда ее не увижу?

    Я уже начала тихо всхлипывать, не в силах сдерживать свои эмоции, слезы катились градом, тело подрагивало, когда почувствовала теплые объятия дорогой подруги. Она придвинулась ко мне ближе, обняла рукой и носом уткнулась в волосы, где-то в районе уха:

    -Поплачь, родная моя, и мы это переживем, - прозвучал ее тихий шепотом. И я, не сдержавшись, заплакала в голос, мечтая оказаться вдалеке от своей реальности.

    А утром, когда подруга ушла на работу, я решила проинспектировать наличие продуктов в доме. Поняв, что Ася не слишком запасливая девушка, я наскребла свои последниеденьги, коих было не больше семидесяти гривен, и переодевшись, потопала в магазин. Как бы плохо и тяжело ни было, а я должна отблагодарить подругу за то, что она для меня делает, и в качестве благодарности приготовлю ужин, правда, не знаю, на что хватит моих денег. Но это ничего, я что-нибудь придумаю, ведь отсутствие купюр в кармане не так больно давит, как отсутствие в жизни моей частички души.