-Может, стоит причалить? – настойчиво повторил сир Морленд.

Рано, процедил Джейме, вглядываясь в туманную стену. Из-за нее доносились крики дотракийцев и фырканье коней, то и дело оттуда прилетали и стрелы, уже сразившие несколько солдат. Отвечать и вообще как-то выдавать свое присутствие Джейме запретил, пообещав поквитаться позже. Несколько кораблей в тумане все же налетели на мель и отстали, но в целом, ведомые опытными лоцманами, суда, один за другим выходили в открытое море.

И все же, сир… Морленд поперхнулся, уставившись на что-то в небе. Еще до того, как раздался оглушительный рык, Джейме знал, что он там увидит. Хотя он знал, что туман надежно укрывает его от взоров врагов, он невольно содрогнулся, при виде парящего в небе черного дракона. В ответ на его рев откликнулось сразу два крика и еще два крылатых ящера появились в небе. По всем кораблям послышался взволнованный ропот, а гребцы с удвоенным рвением налегли на весла, стремясь отойти подальше.

Высадимся, когда я скажу, отчеканил Джейме, зло глянув на оробевшего сира Морленда.

Знаменосец судорожно кивнул и отошел, отдавая негромкие приказы своим людям. Корабли медленно огибали длинный мыс, отделявший устье от остального Залива. Джейме еще раз посмотрел на затянутую туманом гладь и прошел к своей каюте. У двери стояло два стражника из наемников Бронна: чернокожий летниец и низкорослый волосатый иббениец. Оба поклонились Лорду-командующему, на что Джейме небрежно кивнул в ответ и вошел внутрь.

На полу каюты, поверх постеленной тонкой циновки лежал чернокожий Н’кона. Недвижный, с закатившимися глазами, так что виднелись одни белки, колдун выглядел бездушным трупом, да по сути являл сейчас немногим большее. Разум и чувства боккора пребывали в совсем ином теле, куда более могучем, нежели его собственное, сморщенное и иссохшее.

Джейме окинул его угрюмым взглядом, потом подошел к небольшому столику, на котором стоял графин и налил себе вина.

Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Серсея, проворчал он, пригубливая из бокала.

Неумолимо, точно смерть приближались драконы к Красному Замку, словно не замечая летящие в них стрелы и прочие метательные снаряды. Иные из стрелков, не выдержав, бросали все, сбегая вниз по лестнице, другие, находившиеся рядом с молчаливым великаном, продолжали стрелять, боясь Григора Клигана еще больше, чем крылатых чудовищ. Сам Гора неотрывно смотрел на приближавшегося дракона, медленно поднимая скорпион, заряженный болтом смазанным соком Яблок Деркето. На мгновение Дейнерис показалось, что она встретилась взглядом с этим безмолвным чудовищем и, внутренне содрогнувшись, она произнесла:

-Дракарис!

Дрогон взревел, распахивая пасть и исторгнув черно-красное пламя. Но прежде, чем оно объяло Гору, великан развернулся и смазанный ядом болт устремился в сторону Рейегаля. По негласному старшинству, принятому среди детей Дейенерис, два младших дракона изрыгали пламя на миг позже Дрогона и этого мига хватило Горе, чтобы выстрелить. Зеленый дракон вильнул в сторону, но полностью уклониться не успел и болт царапнул его по боку, тут же закровоточившему длинной рваной раной. В следующий миг бушующее пламя объяло вершину Красного Замка, сжигая все, что могло гореть: дерево, кожи, пеньку…и тела людей. В дыму, охваченные пламенем, люди с воплями метались по стенам и падали вниз. И даже камень начал гореть и сама Башня Белого Меча оплавилась, словно вершина свечи и камень потек алыми струями. Раз за разом три дракона низвергали пламя на стены замка и рушились башни, погребая под раскаленными камнями тех, кто избежал огня. Вспыхнула и осыпалась пеплом богороща, пламя разом испепелило тела отчаянно вывших собак на псарнях и мечущихся в клетках воронов в птичнике. Прекрасная в своем гневе, Дейенерис, сверкая фиолетовыми глазами, выкрикивала “Дракарис!” и послушные ее слову ящеры исторгали пламя, проникавшее до самых глубоких подземелий … где по ступенькам стекали потоки зеленой субстанции уходившей в те дальние закоулки, где в ожидании своего часа лежало множество глинянных сосудов с ужасным содержимым.

Н’кона внезапно моргнул и пошевелился, поднимаясь на ложе. Глянув на него Джейме невольно отшатнулся – никогда он еще не видел в глазах человека такой боли и страха.

Я чуствовал, как огонь обьял мое тело, прошептал колдун,- как он пожирает мою плоть и кости, как мой мозг вытекает через пустые глазницы. О Аджуджо и Дамбалла, не дайте мне вновь испытать такой муки!

-О чем ты говоришь? – тревожно переспросил Джейме, не понимая родной речи колдуна. Н’кона поднял на него глаза и мрачно усмехнулся.

Уводи своих людей, однорукий, на страшно ломанном Общем языке сказал колдун.

Сир Джейме! в каюту ворвался сир Морленд,- туман…он рассеивается.

Джейме, забыв о колдуне, выскочил наружу. Белесое марево вокруг и впрямь улетучивалось со стремительной быстротой, открывая противоположный берег. Позади полыхал Красный Замок, над которым вились, изрыгая пламя три дракона. Передние суда уже причаливали к берегу и первые бойцы уже спрыгивали прямо в воду, выводя лошадей в Королевский Лес, однако последние суда еще огибали мыс, оказавшись на виду у врага. Увидев вереницу судов, исчезавших за мысом, дотракийцы заулюлюкали, пуская на ходу стрелы и, нарушив строй, устремившись в погоню, размахивая копьями и аракхами.

Приготовиться к высадке, выкрикнул Джейме, со всей мощи,- налечь на весла!

Оглушительный грохот за его спиной, придал еще больше убедительности его призывы. Джейме обернулся и замер пораженный открывшейся ему ужасающей картиной.

Красного Замка больше не было: вместо него полыхал исполинский костер, где красно-оранжевые всполохи стремительно исчезали, растворяясь в несравенно более мощном ядовито-зеленом пламени. Дикий огонь, безумное творение пиромантов короля Эйериса, вырвался на свободу, подпитавшись от магической силы драконов, разом испепелив остатки замка. Миг – и языки пламени в несколько человеческих ростов, вспыхнули на поверхности Черноводной, разбрасывая во все стороны смертоносные хлысты-руки, воспламеняющие все, к чему прикасались. Передние ряды Безупречных, не успев вовремя отойти вспыхнули словно свечи, от них пламя перекинулось дальше, пожирая живую плоть и расплавляя металл доспехов. Дотракийцы разворачивали коней, в панике устремляясь вглубь леса, но и в нем их нагонял ужасающий зеленый демон.

Драконы, вовремя взмывшие ввысь не пострадали, равно как и оседлавшая Дрогона Дейенерис, с ужасом озиравшая буйство пламени. Тут же оказалось, что на этом кошмар не оканчивается: Рейегаль, реющий над рекой, вдруг издал ужасающий вопль, разом перекрывший и рев пламени и рык остальных драконов и крики сжигаемых заживо людей. Из его пасти вырвалась струя пламени и Дрогон, летевший недалеко от собрата зарычал от боли, когда огонь обжег ему хвост.

-Что случилось?! – крикнула побледневшая Дейенерис,- Рейегаль!

Огромная голова повернулась и к своему ужасу Дейнерис не увидела в глазах дракона прежнего огня – лишь слепые бельма. Огнедышащая пасть распахнулась и Дрогон нырнул вниз, виляя меж языками зеленого пламени. Визерион, издав тревожный крик, обратился в бегство вверх по течению Черноводной. Рейегаль зарычав, испустил струю пламени, почти сразу утонувшей в зеленом зареве дикого огня. Однако дракон не успокаивался, слепо мечась в воздухе, то беспорядочно сея смерть среди избежавших дикого огня дотракийцев и Безупречных, то вновь обрушиваясь на городские стены. Вот затрещали и рухнули Речные ворота, обрушенные вырвавшимся из-под земли новым столпом зеленого пламени. Вслед за Речными взлетели на воздух Королевские ворота, затем Львиные – один за другим воспламенялись запасы дикого огня, заложенные под городом еще Безумным Королем Эйрисом, отцом Матери Драконов.

Дейнерис едва удерживалась на спине Дрогона, уносившего свою хозяйку подальше от обезумевшего собрата. Крепко, до крови, вцепившись в багровые шипы, украшавшие могучую спину, она широко раскрытыми от ужаса глазами всматривалась в бушевавшее под ней огненно-зеленое море. Город, который веками был столицей Таргариенов превращался в груду пепла,- дома, септы, рынки, кузницы, бордели,- и точно также сгорали и люди. Знатные и простолюдины, богатые и бедняки, воры и честные труженики, шлюхи и девы,- все они одинаково вопили, обьятые диким огнем, прежде чем, рассыпаться пеплом. Вот хлопнул очередной взрыв и новый ярко-зеленый цветок распустился над Блошиным Концом. Уродливый нарост на теле города при жизни, в смерти он стал страшен – и невыразимо прекрасен. Дейнерис невольно засмотрелась на него, чувствуя как ее завораживает пляска языков зеленого пламени и в этот момент позади нее послышался новый рев боли. Обернувшись, она увидела как Рейегаль, слепо мечущийся над столицей и поджигающий все на своем пути, устремился за своим собратом. Его зеленая чешуя приобрела столь же ядовитый оттенок, что и дикий огонь и на фоне его дракон, вылетающий из стены пламени, казался демоническим олицетворением стихии. Пасть раскрылась, готовясь дохнуть огнем, когда Дрогон нырнул меж обьятых пламенем домов, чтобы тут же взмыть к небесам. Пальцы Дейнерис соскользнули с могучей шеи и она с отчаянным криком рухнула в ядовито-зеленую пучину.