– Мой, – я вполуха слышал эту перебранку и тянуть время не имело смысла.

Из-за моей спины выглянул Авдеев, только что сменившийся с этого поста:

– Короб, что там несёт этот паникёр, – Авдееву очень не хотелось выбираться из тёплого помещения. – Как я на посту, так тишина и покой, а у этого салаги все страхи мира в одном месте собрались.

– Глаза, говорит, красные видит, – Коробков перевёл взгляд с лейтенанта на Авдеева, – и они движутся.

Тут признаться у меня что-то в мозгу и забрезжило. У начкара по-видимому тоже, потому что он спокойно, чересчур спокойным голосом произнёс:

– Водителя подымайте и вперёд, – потом добавил с угрозой – норматив по выдвижению знаете, жду доклад с поста. Время пошло.

Добрейшей души человек, надо сказать. А вот мог бы и бегом отправить. Так что повезло нам несказанно. Авдеев это прочувствовал сразу, почти дембель все-таки. Интуиция и нюх как у орла, как в одной песне поётся. К концу службы развиваются все полезные качества, позволяющие переносить тяготы и лишения воинской службы без лишнего напряга, а если повезёт, то и с некоторой степенью комфорта.

Раз, и мы спешно набросили шинели. Два – мы выхватили из пирамиды свои автоматы. Три – мы буквально вынесли из караулки очумевшего водителя и запрыгнули в уже застывшую шишигу.

– Давай братан, на посту чп, в норматив не уложимся, тебя с нами летёха бегать заставит, – вываливал я на обалдевшего водилу последние новости.

Мотор поворчал, но вскоре уверенно затарахтел, и мы выкатились на лесную дорогу.

Только вот по мере приближения к посту становилось все более жутковато. Даже водитель, который, судя по сонному выражению на лице, вёл машину на автопилоте, окончательно пробудился и посматривал по сторонам с заметным беспокойством.

Шишига высветила фарами ворота охраняемого объекта. Из-за решётки белело лицо прижавшегося к ней часового.

– К машине! – уставные команды способствовали сохранению рассудка и внушали чувство, что ситуация под контролем.

Авдеев суетился больше обычного и это выдавало его напряжение. Безмолвная темнота, тусклый холодный отсвет снега дополняли общее гнетущее беспокойство. Водитель не выключил фары, и они прорезали темноту подобно свету маяка.

Щит зарядки оружия темнел далеко в стороне, делать крюк не было никакого желания.

– Пристегни магазин, – я привычным движением прищёлкнул свой. Второй щелчок свидетельствовал, что команда понята правильно. Поправив подсумки и ремни, мы скорым шагом затопали к объекту.

Часовой попробовал доложить, но то ли от мороза, то ли он действительно перепугался так, что зуб на зуб не попадал, а только вместо простой фразы мы услышали лишь несколько несвязанных слов.

– Ясно с тобой всё, показывай, где-что ты видел.

– Что, обделался небось, Кира, – это вставил свои три копейки Авдеев.

Керимов в постовом тулупе походил на небольшую копёнку. Но видно было, что его трясло и отнюдь не от холода.

– Там, – он ткнул пальцем за угол бетонной коробки, которая в общем то и являлась объектом охранения. Как назло, часть фонарей объекта не горела, а указанный угол вообще выглядел чёрной дырой.

– Краткость – сестра таланта, – констатировал я.

– Талант у него на выдумки всякие, – Авдеев оттаял и теперь решил отыграться за свою кратковременную слабость, – не может свои два часа как положено отстоять, вояка, блин.

– За мной, – времени терять было нельзя, от отдыха совсем ничего не останется, если стоять тут и препираться. Нужно было срочно доложить начкару и прояснить обстановку. Один из постовых телефонов как раз и был на углу объекта, за которым Керимову мерещились черти. Пришлось задать темп скоростного марша по территории поста. Сзади пыхтел Керимов, подбадриваемый тычками Авдеева, замыкавшего наш поход против нечисти.

– Я, значит, только туда, а там… Оттуда… Я шаг назад, а они ко мне, – теперь набрался храбрости и Керимов.

То, что мы валили так плотно, было конечно неправильно. Но хотелось быстрей закончить с этим делом, в что-то серьёзное конечно не верилось. А зря. Потому что одно дело вера, а другое самоуверенность. Вот последняя и разбивается вдребезги от сознания, определённого бытием.

Я их увидел.

В первую очередь те самые рубиновые огоньки. Не слишком яркие, но и не тусклые, они зажглись на одной из темных фигур ёлок, что чернели возле края здания. Как будто кто-то щёлкнул выключателем – только что их не было, и сразу раз – вот они. Это было так неожиданно, что я встал, как вкопанный.

– Демоны, – только и успел произнести я.

Керимов налетел на меня сзади, а его похоже подтолкнул упёршийся в него сзади Авдеев. И вот эта гармошка из трёх человек в ступоре уставилась на вспыхнувшие в темноте угольки. А дальше произошло невероятное. Эти дьявольские глаза плавно описали дугу и стали к нам ближе примерно на полметра. Следом за ними, замешкавшись не больше чем на полсекунды, шагнула ёлка!

Керимов попятился назад, но сзади подпирал Авдеев. Я потянул за ремень автомата, а он застрял, уперевшись в тулуп Керимова! Первый проявил сообразительность Авдеев и отпрыгнул в сторону, провалившись в сугроб по пояс.

Не ожидавший такой прыти Керимов упал на спину и стал похож на черепаху, которую перевернули на панцирь. Тулуп сковывал движения и путался у него в ногах, автомат слетел в снег и его уже было не ухватить крабовыми варежками. Зато Авдеев кротом зарылся в сугроб и, по-моему, там молился.

– Стой, кто идёт, – предательски пересохшее горло исказило мой голос до неузнаваемости. Освобождённый автомат скользнул прикладом вперёд, как будто на качелях и я подумал, что правила ношения оружия в нашей армии не идеальны.

– Идёт… – я твёрдо был уверен, что мне ответило эхо.

Но… Тёмная, похожая на ёлку, коническая тень сделала шаг вперёд. Потому, наверное, мы и не осознали, что на территории чужой. В темноте все ёлки как ёлки, хотя было кое-что, не сразу бросившееся в глаза. Точнее не было. На них не было снега! О чём только не подумаешь в критический момент. Но тут наступило словно просветление. Мысли словно бы уже были в голове. Никаких логических рассуждений. Просто я это понял в одно мгновение. И увидел ещё две таких «ёлки». Словно бы подтверждая мои догадки, на них «включились» те же самые угольки, и они двинулись в нашу сторону.

Матово блеснул металл у ближайшей «ёлки». Что-то широкое и, как мне показалось, плоское.

Автомат наконец удалось вывернуть в сторону чужака, что прибавило немного уверенности к выкрику: «Стой», – хотя интуиция сильно сомневалась в подобного рода действиях.

Ободрённый этим криком, из-за сугроба выглянул Авдеев. Увидел ещё две мрачные фигуры, произнёс: «Ай, шайтан!» – и упал обратно. Керимов прикинулся мёртвым или просто отключился от переизбытка чувств.

– Стой, – прозвучал безликий, лишённый эмоций и от этого холодный голос.

– К бою! – закричал я чужим голосом и сам от этого напугался. Но самообладание быстро вернулось ко мне и требовало немедленных действий.

Авдеев грозно высунул ствол из сугроба. Даже Керимов блеснул выдернутым из ножен штык-ножом. Все-таки армия – это рефлексы, вбитые как реакция на вербальный раздражитель, то бишь команду.

Трель звонка прозвучала неожиданное оглушительно, словно удар гонга в этом тревожном противостоянии. И тут мы услышали выстрелы. Короткие очереди выстукивали дробь сигнала, что произошло нечто из ряда вон. Телефон испуганно замолк, а ёлки начали отступать, пока не слились с общей стеной чёрного леса. Движения их были плавные и быстрые, как будто они летели над землёй.

Все кончилось как-то разом. Ёлки исчезли, телефон перестал звонить, да и стрельбы больше не слышно.

– Как мы их!? – Авдеев вскочил, отряхиваясь и возбуждённо тыкая в сторону ухода чужаков дулом автомата, – ты Кира спрятал бы эту зубочистку, не позорился.

– Автомат против них ничто, – авторитетно заявил Керимов, – ваши пукалки при вас были, толку только что? А как я ножом блеснул, так они и испугались.