— Вот что, Гаврилов. Хабибуллина в камеру, а сам звони в прокуратуру и приглашай следователя. По-моему, следователь будет рад допросить Хабибуллина.

Гаврилов исчез за дверью, а я, встав из-за стола, направился к Фаттахову.

Открыв дверь и убедившись, что Фаттахов один в кабинете, я прошёл к нему.

— Ты что, Виктор Николаевич, такой нерешительный. Раньше ты чуть ли не пинком открывал мою дверь, а теперь крадёшься? — спросил он.

— Времена, Ринат, другие, всё меняется прямо на глазах, — произнёс я. — Наглядный пример тому — Васильев. Помнишь, сколько водки с ним мы выпили в этом вот кабинете, а теперь он следователь прокуратуры, а я — подозреваемый в преступлении. Вот так сейчас в жизни, не знаешь, кому верить, а кому нет.

— Ты не переживай, в семье не без урода, — произнёс он. — Ну, как у тебя дела, настроение?

— Дела? — произнёс я задумчиво. — Дела как сажа бела. Только что развалил Хабибуллина. Считай убийство Шамана раскрытым. Ты не поверишь, поплыл сразу, через пять минут, как стали с ним разговаривать. Сейчас вызываем следователя из Лаишева, пусть допрашивает.

— Хорошо, Виктор, молодец, что раскрыл это дело, а то бы глухарь повесили эти лаишевцы.

— Ринат, как приказ о наказании Гусева, подписан или нет?

— Не знаю, Виктор Николаевич, я его оставил на столе Костина. Это он должен был занести этот приказ министру на подпись.

— Понятно, Ринат Бареевич. У меня ещё один вопрос к Вам. Как обстоят дела с начальником милиции Елабуги Хромовым?

Фаттахов пристально посмотрел на меня и затем сказал:

— Видишь ли, Виктор Николаевич, Хромов в настоящее время госпитализирован с подозрением на инфаркт. Пока он находится в больнице на излечении, его никто не имеет права уволить или принять какие-то другие меры дисциплинарного воздействия. Вот выйдет из больницы, тогда решение в отношении него и будет выбрано.

— Ринат, ты же знаешь, что он специально залёг в больницу. Пройдёт время, острота вопроса исчезнет, и наказание его будет не столь сурово, как сейчас.

— Ты знаешь, Виктор Николаевич, я не настолько глуп и всё это хорошо понимаю. Но не я это придумал, просто у нас такие приказы, что не позволяют наказывать людей, если те находятся на больничном листе или в отпуске.

— Мне всё понятно, Ринат Бареевич, — сказал я. — Меня снова завтра вызывают в прокуратуру. На этот раз со мной хочет пообщаться сам прокурор республики.

— Ну и что в этом особенного? Ты его же хорошо знаешь, да и он тебя тоже. Поговорите, думаю, что ничего страшного от этого разговора не произойдёт. Придёшь, доложишь. Если нужна будет моя помощь, можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, разрешите идти?

Фаттахов махнул мне рукой, и я вышел из кабинета.

В назначенное мне время я вошёл в прокуратуру республики и по лестнице поднялся на второй этаж. Пройдя по коридору, я остановился у дверей кабинета Васильева. Постучав в дверь, я вошёл в кабинет, в котором, кроме Васильева, находился ещё какой-то неизвестный мне мужчина.

— А, Абрамов, проходите, проходите, — произнёс Васильев. — Надо отдать Вам должное, Вы, как всегда, пунктуальны.

Я промолчал и сел на предложенный Васильевым стул.

— Ну как, Абрамов? — поинтересовался он у меня. — У Вас было время, и Вы наверняка подготовились к сегодняшнему допросу. Кстати, мне удалось убедить прокурора, и он санкционировал возбуждение уголовного дела в отношении Вас, по статье, как бы мягче выразиться, «превышение должностных обязанностей».

— Вам не кажется, гражданин следователь, что это явный перебор? — спросил я. — Вы мне вменяете одно, а возбуждаете дело по другой статье.

— Это не столь важно, Абрамов, по какой статье возбуждено это уголовное дело, главное, что его всегда можно будет переквалифицировать по нужной нам статье. Кстати, хочу Вам представить приглашённого мной специалиста, психолога Валентина Ивановича Андреева. Думаю, что он не помешает нам при проведении допроса.

Я промолчал и сделал безразличную мину на своём лице. Этот допрос мало чем отличался от предыдущего. Васильев задавал одни и те же вопросы, на которые я или отвечал, или отсылал его уже к ранее данному мной ответу. Иногда в процессе допроса Васильев бросал на Андреева вопросительные взгляды, но тот, уткнувшись в тетрадь, что-то усиленно писал.

Когда у Васильева иссякли вопросы, он протянул мне протокол допроса и попросил его подписать. Я внимательно прочитал, обратив внимание на то, что в этот раз Васильев меня допрашивал уже не как свидетеля, а в качестве подозреваемого. Заметив по моему лицу, что я обратил на это особое внимание, Васильев подвинул ко мне листок бумаги. Взглянув на листок, я сразу же догадался, что эта была подписка о невыезде. Я молча подписал все необходимые бумаги и направился к двери.

— Кстати, гражданин следователь, — сказал я, — Вы грозились мне, что на допросе будет присутствовать прокурор республики, если не секрет, скажите, что помешало ему прийти?

— Его вызвали на заседание правительства, — ответил он. — Вас мой ответ устроил?

— Вполне, — я вышел из кабинета.

Я вернулся в министерство и, минуя кабинет Фаттахова, прошёл к себе. Настроения общаться с кем-либо не было. Я сел в кресло и расстегнул ворот рубашки. Стало немного легче. Я достал из кармана лекарства и, выдавив таблетки из обёрточной бумаги, положил на край стола. Протянув руку, я налил полстакана воды. В этот момент дверь кабинета открылась, и вошёл Фаттахов. Увидев на столе таблетки, он понял всё.

— Допекли? — поинтересовался он.

Я молча кивнул головой и, положив в рот таблетки, запил их водой. Фаттахов подошёл к окну и открыл створки.

— Ты знаешь, Ринат, они возбудили уголовное дело в отношении меня, и сейчас я нахожусь под подпиской о невыезде. Видно, им заплатили так хорошо, что они пошли на всё это?

— Я не знаю, Виктор Николаевич, как обстоят дела в прокуратуре, но в МВД России дела обстоят не лучше. Заместитель начальника главного управления уголовного розыска МВД России затребовал от меня обзорную справку по раскрытию этого дела, а также характеристику на тебя.

Я непонимающе посмотрел на Фаттахова, стараясь понять, шутит он или нет. Однако лицо Фаттахова было абсолютно спокойно, это говорило о том, что он говорит на полном серьёзе.

— Ну что, Ринат Бареевич, пишите, — сказал я. — Я никогда не думал, что мне придётся оправдываться за честно исполненную мной работу. Видно, Вы правы, что в России наступили новые времена. Сейчас в почёте деньги и связи, а не честный труд.

— Ты не расстраивайся, пока ничего страшного не произошло. Как возбудили, так и прекратят.

— Ринат, я не удивился бы, если они возбудили уголовное дело в отношении рядового сотрудника, но они возбудили его в отношении заместителя начальника управления уголовного розыска, тем самым поставили под сомнение работу всего управления.

— Наши бы сами до этого не додумались, это точно, им подсказал кто-то со стороны. Думаю, что это дело рук адвоката Лобова, он мужик весовой, у него кругом связи и друзья в столице. Вот они и баламутят всех, и прокуратуру, и МВД.

— Это всё слова, Ринат. У нас нет никаких доказательств этому, одни предположения и подозрения.

— Погоди, Виктор Николаевич, я думаю, что в самое ближайшее время на тебя кто-то должен выйти и предложить тебе довольно большие деньги, а может, и огромные деньги, чтобы ты согласился с обвинением следствия. Ты уходишь из органов с деньгами, а Лобов выходит на волю. Я думаю, это конечная цель всей этой возни вокруг тебя.

— Посмотрим, Ринат Бареевич, время покажет, — сказал я.

Он вышел из кабинета. Раздался звонок телефона, я снял трубку и услышал голос Грошева, начальника милиции Альметьевска. Поздоровавшись со мной, он поинтересовался, не собираюсь ли в ближайшее время приехать к ним в город с оказанием помощи местным сотрудникам уголовного розыска.

— Игорь Александрович, обещать не могу. Если представится возможность, может, и приеду.