Однажды, когда они с Мартыном, сидя в ресторане, разговорились о бизнесе, Ильяс предложил обратить внимание на один из мощных источников поступления наличных денег в группировку. Этим источником были ликёроводочные предприятия республики и московского завода «Кристалл». Идея понравилась Ричу, и он поручил непосредственно ему лично заняться её реализацией.

Первое, что он сделал, — позвонил директору ликёроводочного завода Мензелинска. Переговорив с ним, он узнал, что тот работает с лидером местной группировки Ефимовым, которого Ильяс знал ещё по школе. Он не стал разыскивать его, а позвонил своему родному брату Ленару и поручил тому обозначить перед директором, что с этого момента тот должен был направлять деньги не на счёт Ефимова, а на расчётный счёт одного из московских банков.

Выполнив поручение Ильяса, брат связался с ним по телефону:

— Ильяс. Я всё сделал, как ты мне велел. Ты знаешь, у директора после того, как я ему всё это сказал, началась истерика. Он боится, что Ефимов убьёт его, как Француза. Ты скажи, что мне делать, встречаться с Ефимовым или нет?

— Никаких встреч, — ответил Ильяс. — Пусть теперь директор сам принимает решение, с кем ему работать. Если возникнут неприятности, сразу же звони мне в Москву. Я пришлю к тебе ребят из 29-го комплекса, они тебе помогут.

— Всё понял, Ильяс. Я буду осторожным и лишнего высовываться не буду.

— Всё правильно, до свидания, — Ильяс положил трубку.

Ленар Кашапов возвращался со своим другом из Челнов, где встречался с лидером группировки «29-й комплекс» Аликом. Ленар рассказал ему, что Ефимов под страхом убийства запретил директору ликёроводочного завода переводить деньги в Москву. Руководствуясь советами брата, Ленар не стал выяснять с Ефимовым каких-либо отношений, а поехал в Челны к Алику. Выслушав его, Алик пообещал помочь и утрясти с Ефимовым все недоразумения. В присутствии Ленара он позвонил Ефимову на его домашний телефон.

— Привет, Ефим, — произнёс Алик. — Ты наверняка наслышан обо мне от своего покойного товарища. Дело в том, что нам не нравится, когда ты начинаешь влезать в наш бизнес. Тебе же директор предприятия сообщил, что он поменял свою крышу, теперь этой крышей стали мы. Мне не хочется тыкать тебя носом в навоз, поэтому я тебе официально сообщаю, что завод наш. Мне будет жалко тебя, если ты этого не усвоишь. Наверное, ты понял меня?

— Алик, это мой город, и здесь я решаю, кто с кем будет работать. Я уважаю тебя как человека и поэтому не лезу в твой бизнес на «КАМАЗе» и не учу тебя жизни. Если ты решил меня напугать, знай, что это всё напрасно. Я не боюсь тебя. Земля круглая, и на ней всегда происходят движения, то ты наверху, то ты вдруг оказываешься внизу.

— Слушай, Ефим, ты что мне читаешь лекции? Ты совсем потерял голову, это жизнь, а не урок по философии. Земля, верх, низ. Приземлись немного, посмотри на землю. Мне говорили, что ты иногда не дружишь с головой, но не до такой же степени. Неужели ты не понял, что за мной Москва? Эти люди не любят шутить, ты это знаешь.

— Я не хочу ничего знать, но свой кусок бизнеса я никому и никогда не отдам. Это у вас в Челнах можно найти что-то и жить так же хорошо, как и прежде. Здесь деревня, и завод — единственный финансовый источник, и я готов бороться за него, хоть с Москвой, хоть с Челнами.

— Дело твоё, Ефим. Я тебя предупредил, — произнёс Алик и положил трубку.

Он посмотрел на Ленара и, увидев его озабоченное лицо, сказал:

— Я думаю, что Ефим не глупый человек и правильно поймёт моё предупреждение. Ты, Ленар, в эти передряги с Ефимовым не влезай, мы сами во всём разберёмся. Ты понял меня?

Ленар кивнул в ответ и стал собираться обратно в Мензелинск.

— Я пошлю с тобой двух ребят, пусть тебя проводят. Дорога дальняя, мало ли что может произойти в дороге.

— Дело твоё, Алик, — произнёс Ленар. — По-моему, Ефимов не в курсе того, что я имею какое-то отношение к этому делу. Мне брат посоветовал не светиться, что я и делаю.

— Пусть проводят, лишнего не будет.

Машина Ленара, миновав пост ГАИ, устремилась по трассе в сторону Мензелинска. Проехав около километра от поста ГАИ, ребята заметили, что их стала настигать чёрная «девятка». Когда между машинами оставалось метров тридцать, из «девятки» стали стрелять из автоматов. Первой же очередью им удалось прострелить колёса машины. Потеряв управление, машина на полном ходу врезалась в дерево, задымилась, а затем загорелась.

Из преследовавшей их автомашины вышли двое молодых парней и открыли по ней плотный автоматный огонь. Пули рвали металл машины, словно бумагу, и впивались в тела. От ударов пуль тела дергались, и стрелявшим казалось, что они вот-вот поднимутся с земли и бросятся куда-то бежать. Расстреляв все патроны, они швырнули автоматы внутрь горевшей машины и побежали к своей машине, которая стаяла в метрах тридцати от места ДТП. Они вскочили в машину и на большой скорости помчались по трассе. Вскоре они услышали хлопок у себя за спиной. Оглянувшись назад, они увидели вспыхнувший автомобиль.

Стрелявшие не заметили, как один из лежавших в этой куче тел и металла молодой человек успел отползти в сторону от машины, прежде, чем она загорелась и взорвалась. Этим человеком был Ленар Кашапов.

— Вот и всё, — произнёс один из тех, кто срелял. — Есть человек — есть проблемы, нет человека — нет проблем.

Машина, набрав большую скорость и обгоняя попутный транспорт, не ехала, а просто летела в сторону Мензелинска.

Лобов сидел в первом ряду, рядом с начальником городского отдела милиции Хромовым. На календаре было 5 октября 1992 года. Ведущий вечера, конферансье, приглашённый из Казани, проводил награждение лучших работников отдела милиции и ветеранов органов внутренних дел. Впервые за последние годы участников вечера поразили подарки. Кто-то получил цветной японский телевизор, кто-то — видеомагнитофон, кто-то — отличный импортный пылесос.

Хромов, нагнувшись ближе к уху Лобова, восхищённо произнёс:

— Ну, Лобов, ты меня приятно удивил своей щедростью. Выделить такие средства может далеко не всякий, и я, когда услышал от своих заместителей об этих подарках, не поверил в это.

— Мы живём в одном городе, Геннадий Алексеевич, и должны помогать друг другу. Это хорошо, когда люди довольны, что их не забыли. Думаю, многие из них будут долго помнить этот день, и благодарить Вас за эти подарки.

— Анатолий, я думаю, что ты не откажешься посидеть с нами после вечера. Я собираю у себя начальника школы милиции с его заместителями, будут мои замы и начальник уголовного розыска.

— А почему Вы решили, что я могу отказаться от этого предложения? Я просто благодарю Вас за это.

— Вот и хорошо. Я рад, что ты согласился. И ещё, Анатолий, давай перейдём на ты, так нам будет проще общаться между собой.

После небольшого концерта Хромов и Лобов прошли в его кабинет. На столе стояло несколько бутылок водки и коньяка. Не успели они войти в кабинет, как дверь открылась, и секретарь начальника милиции стала заносить в кабинет блюда с закуской и расставлять их на столе. Вскоре весь стол был заставлен тарелками с закуской.

Хромов открыл бутылку с коньяком и разлил его по рюмкам.

— Давай, Анатолий, выпьем, пока приглашённые люди ещё не подошли. Предлагаю выпить за взаимопонимание, за дружбу, если это так можно назвать.

Они выпили и стали закусывать. Через минуту-другую стали подходить приглашённые на этот вечер люди. Многие из них, увидев Лобова, не скрывали своего удивления. Когда все уселись за стол и наполнили рюмки, из-за стола поднялся Хромов. Он окинул взглядом всех собравшихся в этом кабинете и, прокашлявшись, начал говорить. Он поздравил всех с праздником уголовного розыска и, сделав небольшую паузу, произнёс:

— Многие из вас были удивлены, увидев в моём кабинете Анатолия Фомича Лобова. Я прошу вас этому больше не удивляться. Анатолий Фомич оказался вполне нормальным человеком, который глубоко переживает за дела, которые творятся в нашем городе. То, что он сделал для милиции, не делал ни один руководитель этого города. Он выделил столько средств для этого праздника, что нам их хватит и на проведение праздника Дня милиции. Большое ему спасибо за это. А теперь давайте выпьем за праздник и за него лично!