— У меня и мать обрадовалась этому прикиду, — произнёс Гаранин. — Говорит, что никогда не думала, что её сын будет так одеваться.

— Всё хорошо, Гаранин, вот только следи за своим языком, не с ребятами будешь разговаривать, а с большими людьми, тем более с женщинами.

Лобов прошёл в свой кабинет и сел в кресло. Не успел он достать документы из сейфа, как раздался телефонный звонок. Лобов снял трубку и услышал уже забытый им голос Марата Гизатуллина, оперативника из городского отдела милиции.

— Анатолий Фомич! Я хотел бы с Вами сегодня встретиться. Вы, наверное, догадываетесь, о чём я с Вами хочу поговорить. Если Вам не трудно, я жду вас через полчаса.

— Вы знаете, у меня дела, встречи. Я не могу к Вам сейчас подойти.

— Если Вас через полчаса не будет в моём кабинете, то Вас привезут ко мне в наручниках. Вы поняли меня?

— Меня не надо пугать, я не ребёнок. Что Вы ко мне пристали, то хотели повесить на меня убийство немцев, то угрожаете наручниками. Вы думаете, что я не в состоянии за себя постоять?

— Давайте не будем друг друга пугать, — сказал Гизатуллин. — Я жду вас у себя, теперь уже через двадцать пять минут.

— Козёл, — подумал Лобов и бросил трубку.

Он вышел из кабинета и, пройдя по коридору, заглянул в комнату, где сидели юристы. За столом одиноко сидел молодой паренёк, недавно принятый на работу.

— Давай одевайся и пошли со мной, — произнёс Лобов. — Нас с тобой ждут в милиции.

Паренёк быстро оделся и вышел на улицу вслед за Лобовым. Лобов стоял на пороге офиса и давал какие-то указания Пуху. Увидев юриста, он повернулся к нему.

— Ну что, готов защищать своего работодателя? — спросил он у юриста.

Тот в ответ кивнул головой, и они направились в сторону городского отдела милиции.

— Тебя как зовут? — поинтересовался он у юриста. — Ты ведь у нас новенький?

— Меня зовут Юра, а фамилия моя Горохов. Я в этом году закончил КГУ с красным дипломом, немного проработал в одной частной фирме, но она прогорела. После этого я пришёл работать к Вам.

— Понятно, — произнёс Лобов, — посмотрим, что стоит твой красный диплом.

Они вошли в городской отдел милиции и направились к кабинету Гизатуллина.

Лобов вошёл в кабинет и, не дожидаясь приглашения со стороны Гизатуллина, уселся на стул. От такого нахальства у Гизатуллина перехватило дыхание.

— Это что такое? — грозно спросил он у Лобова. — Кто Вам позволил без разрешения садиться на стул?

— Как кто? Вы же сами меня пригласили на беседу. Вот я и пришёл по Вашему вызову. Не будете же Вы со мной разговаривать, если я буду стоять, а Вы сидеть. Я ведь ещё, надеюсь, не арестован? Кстати, это мой адвокат, и он тоже хочет присесть.

Лицо Гизатуллина исказила гримаса злости, которую он никак не мог стереть со своего лица.

— Присаживайся, Горохов, в ногах правды нет, — Лобов подвинул стул к Горохову. — Так, товарищ старший лейтенант, я готов к разговору. Задавайте вопросы.

Гизатуллин посмотрел на Лобова, а затем перевёл свой взгляд на Горохова.

— Хорошо, Анатолий Фомич, — произнёс он. — Расскажите мне, в каких взаимоотношениях Вы были с пропавшим без вести гражданином Галкиным?

Лобов хотел ответить, но его остановил жест Горохова.

— Скажите, пожалуйста, — обратился он к оперативнику, — на каком основании Вы задаёте моему клиенту подобный вопрос? В рамках розыскного дела или возбуждённого прокуратурой уголовного дела?

В кабинете повисла тишина. Гизатуллин был в состоянии шока. За всё время его работы в уголовном розыске никто ему подобных вопросов ещё не задавал. Он растерялся и не сразу сообразил, что ему ответить на поставленный вопрос.

— Разве это имеет какое-то значение? — произнёс он.

— Для Вас, как для работника правоохранительных органов, может быть, и нет. Однако для моего клиента, это очень важно, — произнёс Горохов. — В одном случае это просто опрос, а в другом — допрос со всеми его последствиями. Вы сами знаете, что мой клиент может Вам не давать никаких пояснений, однако он не намерен с Вами конфликтовать и готов ответить на все Ваши вопросы, если они будут носить корректный характер.

Горохов посмотрел на Лобова, давая ему понять, что теперь сам Лобов должен принимать решение, отвечать или не отвечать на задаваемые оперативником вопросы.

— С гражданином Галкиным у меня никаких взаимоотношений не было. Мы никогда с ним не дружили, но и врагами тоже не были. Он муж сестры моей жены. В гости мы к ним не ходили, они к нам также не приходили.

Гизатуллин записал ответ Лобова и, подняв голову, задал очередной вопрос:

— Люди утверждают, что вы враждовали между собой, и между вами была настоящая вражда. Говорят, что Галкин организовал покушение на Вас в день Вашей свадьбы?

Лобов задумался и, глядя на Горохова, произнёс:

— Вы знаете, я, в отличие от Вас, не собираю по городу сплетен. Мне всё равно, что говорят в городе люди. Я не обращался в милицию по факту покушения на мою жизнь, следовательно, Ваш вопрос о покушении я считаю некорректным и не хочу отвечать на него. Я Вам уже говорил, что Галкин — муж сестры моей жены, и я не хочу сейчас обсуждать эту тему о его возможной причастности, как Вы это называете, к покушению на мою жизнь.

Посмотрев на Лобова, Гизатуллин покачал головой, явно недовольный полученными ответами.

— Вы знаете, я разговаривал с женой Галкина. Она считает Вас причастным к исчезновению Галкина.

— Вы же хорошо знаете, что Ирина, жена Галкина, сейчас злоупотребляет спиртными напитками. Я считаю, что бред этой пьяной женщины не может быть серьёзно воспринят сотрудниками уголовного розыска. Мало ли что ей может показаться в пьяном угаре. Кстати, я вчера её видел у себя дома и, кажется, всё ей объяснил. Однако, она была выпивши, как всегда, и поняла ли она меня, я не знаю.

Гизатуллин записал все показания Лобова и попросил его подписаться под объяснением. Лобов протянул Горохову объяснительную записку. Горохов внимательно прочитал и передал её Лобову.

— Можете подписывать, Анатолий Фомич. Здесь всё правильно, замечаний у меня нет.

Лобов подписался под объяснением, и они с Гороховым вышли из кабинета.

— Молодец, — произнёс Лобов. — Теперь я верю, что ты хорошо учился в университете.

Они вышли из отдела и медленно направились в офис.

— Анатолий Фомич, — увидев его, произнесла секретарь, — Вас уже давно ожидает директор продуктового магазина.

— Хорошо, пусть заходит.

Через минуту дверь кабинета приоткрылась, и в дверях показалась женщина лет тридцати пяти. Лобов рукой ей показал на стул, и она, осторожно пройдя в кабинет, присела.

— Ну что, будем знакомы, — произнёс Лобов, — меня зовут Анатолий Фомич.

— Сухарева Татьяна Яковлевна, — произнесла она. — Утром мне всё рассказали продавцы, и я сразу же поехала к Вам в офис.

— Да, Татьяна Яковлевна. Я вчера приобрёл этот магазин у старого его хозяина. Вот с утра и зашёл посмотреть, что он из себя представляет. Вы знаете, я разочарован. Вы, по-моему, арендуете его чуть ли не пять лет, однако, насколько я понял, ни разу не производили в нём какого-нибудь ремонта. Это нехорошо. Платите за аренду какие-то копейки и не следите за помещением.

Сухарева что-то хотела сказать, но Лобов оборвал её.

— Если мы с Вами сейчас не решим вопрос с ремонтом помещения, извините меня, я вынужден буду разорвать наши с Вами отношения и сдать его в аренду другому предпринимателю. Посудите сами, магазин на центральной улице, желающих взять его в аренду будет много.

— Анатолий Фомич, почему Вы сразу же хотите расторгать договор аренды, как будто нет других путей решить эту проблему? — спросила Татьяна Яковлевна. — Я сама живу в Челнах, у меня там три магазина, и никаких проблем с собственниками. Почему Вы считаете, что мы с Вами не найдём общих точек соприкосновения? Я женщина одинокая, без комплексов. Мне всегда казалось, что я могу решить все вопросы, если мой оппонент мужчина.