Я замолчал. Кондратьев снова спросил:

— Скажите, Виктор Николаевич, почему вы не очень откровенны со мной? Чувствую, что вы что-то недоговариваете или что-то скрываете. Например, упорно молчите о наркотиках.

— Виктор Степанович! Мы не настолько с вами близки, чтобы я был с вами абсолютно откровенным. Я такой же, как и вы, оперативник и умею дозировать информацию. О наркотиках. Вы знаете, это не мое направление. Я прибыл сюда по другому заданию и выполняю поставленную МВД СССР задачу. А если еще откровеннее, то я в курсе трафика. Мне об этом говорил Каримов. Это отдельная тема, куда я не лез, так как он меня лично просил об этом.

— Виктор Николаевич! Успокойтесь, я не хотел вас обидеть! Руководство МВД СССР по-прежнему доверяет вам в полном объеме, иначе бы вы давно уехали к себе в Казань. Я как представитель центрального аппарата КГБ СССР предлагаю вам передать мне все, что вам известно о трафике от Измайлова и Аскарова. А именно все, что касается Кунаева и его окружения. Зачем вам информация, которую вы не можете использовать? Такого же мнения и представитель местного отдела КГБ Каримов.

— Все, что мне было известно о трафике, я изложил в своих рапортах. Эти рапорты я исправно направлял в МВД СССР. Ничего более мне неизвестно. Кстати, не мучьте своих людей, скажите об этом Каримову. Пусть снимет с меня наружное наблюдение, неужели вы думаете, что я не расшифровал их? — напоследок попросил я и свернул к зданию городского отдела милиции.

Остановившись на пороге своего кабинета, я внимательно осмотрел помещение. Предчувствие заставило меня сделать это.

Несмотря на то, что все вещи были в целости и сохранности, меня не оставляло ощущение пребывания здесь постороннего.

Я сел и сантиметр за сантиметром осмотрел свой стол и стаявший в углу сейф. Уходя вчера вечером, я заметил, что на углу стола был не стерт легкий слой пыли. Сейчас этот угол был чистым, словно кто-то хорошенько протер. По телефону я спросил дежурного по отделу, кто сегодня производил уборку в моем кабинете.

— Извините, Виктор Николаевич, у вас никто еще не убирался, все ключи висят на месте. Вы ведь запретили уборщицам входить в ваше отсутствие, вот без вас и не убираются.

Ясно. Так, посмотрим теперь сейф. Отсутствие черной нити наверху дверцы свидетельствовало о том, что сейф вскрывался посторонними.

«Да, грубовато вы здесь работаете, — разозлился я. — Хорошо еще, что уничтожил бумаги! А то могли быть большие сложности не только у меня, но и у людей, указанных в рапортах Аскарова и Измайлова».

Зазвенел телефон. Звонил Каримов. Он сухо поинтересовался моим здоровьем и пригласил меня в гости.

Отогревшись горячим чаем, я стал собираться к Каримову. А через полчаса уже входил в здание КГБ. В коридоре меня встречал Каримов.

— Виктор Николаевич! Нельзя забывать друзей, — улыбался он. — Если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. Вы совсем забыли меня, не звоните, не тревожите. Так друзья не поступают. Может, я вас чем-то обидел? Тогда приношу искренние извинения. Давайте забудем старое? Жизнь идет, и надо приспосабливаться под ее изменения.

Каримов взял меня под локоть и повел к своему кабинету.

Там сидел Кондратьев и два неизвестных мужчины. Я присел на стул, предложенный мне одним из незнакомцев.

Ни Кондратьев, ни Каримов не представили мне тех двоих. Судя по их поведению и выправке, они явно из силовых структур.

— Ну что, приступим? — по-прежнему улыбаясь, предложил Каримов.

Все, в том числе и я, с интересом посмотрели на него.

— Мы собрались здесь, чтобы обсудить один очень важный вопрос. Речь идет о начальнике городского отдела милиции и его роли в последних событиях. Если говорить коротко, то в течение месяца в отделе милиции произошло два ЧП — смерть задержанного Измайлова и самоубийство начальника ИВС Аскарова. Эти смерти произошли непосредственно в здании городского отдела. Хотелось бы услышать по этому поводу точку зрения заместителя начальника оперативно-следственной бригады МВД СССР Абрамова. Что вы думаете об этих происшествиях, ведь смерть этих людей произошла после того, как вы установили с ними прямой оперативный контакт?

«Откуда ему это известно? Я не рассказывал! Вывод прост, как всегда, — из прослушки моего кабинета. Хорошо задумал Каримов — сейчас я должен или рассказать о моих ночных беседах с Измайловым и Аскаровым, тем самым легализовав сведения, полученные в результате прослушивания кабинета, или отказаться от этих, как он выразился, прямых оперативных контактов», — быстро прокрутил я в голове.

— Я не связываю эти смерти с моей работой здесь, — ответил я. — Товарищ Каримов, как всегда, пытается преувеличить мою роль в этих событиях, говорит о прямых контактах с Измайловым и Аскаровым. С чего он взял, что у меня были контакты с ними? Мне, к великому сожалению, не удалось узнать то, о чем, возможно, хотели рассказать эти люди. Их смерти для меня были совершенно неожиданными и необъяснимыми. Если бы не их гибель, я, возможно, знал бы гораздо больше и о трафике наркотиков, и о машинах.

В кабинете повисла тишина, и было слышно, как в соседнем кабинете били настенные часы.

Все сидящие напряглись и стали недобро сверлить меня взглядами.

— А вы сами, товарищ Каримов, беседовали с Аскаровым? — пошел я напролом. — Говорят, вы заходили в городской отдел милиции буквально за несколько минут до того рокового выстрела и разговаривали с ним. Я не берусь это утверждать, но так говорят многие сотрудники, которые видели вас в столь ранний час в здании милиции.

Я блефовал! Но другого выхода пока не видел. Это было не просто совещание, это был скрытый допрос.

Каримов не ожидал такого поворота, и не смог скрыть гримасы недовольства:

— Кто вам сказал такое? Назовите фамилии!

— А что? В этом кроется какой-то секрет? — ответил я вопросом и окинул присутствующих непонимающим взглядом. — Разве это криминал, что работник КГБ заходит в здание милиции и разговаривает с сотрудником милиции?

Каримов держался плохо, чувствовалось, что нервы у него сдают. Он потянулся за сигаретой, пытаясь выиграть время.

«Надо нападать», — решил я и вновь обратился к нему:

— А вас допрашивал следователь по этому факту? Ведь вы, наверное, последний, кто видел Аскарова живым?

«Да, не привыкли вы, конторские, когда вам задают такие вопросы!» — почти торжествовал я.

В кабинете было тихо. Я в упор смотрел на Каримова:

— Товарищ Каримов, скажите, может Аскаров вам что-то рассказывал перед смертью, о чем мы здесь не знаем?

Тихо сидевший все это время Кондратьев, видя неприглядное положение коллеги, постарался перевести перепалку в другое русло. Он начал говорить о том, что КГБ СССР направило в адрес МВД Казахской ССР представление об отстранении Кунаева от должности начальника городского отдела милиции. В настоящее время решается вопрос об отставке Кунаева.

— Виктор Николаевич! Мы все, собравшиеся здесь, думаем, что вам удастся пообщаться с Кунаевым в самое ближайшее время, — обратился ко мне Кондратьев. — Да и у нас к нему немало вопросов по наркотрафику.

— Я не отказываюсь от общения ни с Кунаевым, ни с вами, — я, как мог, улыбнулся. — Главное, была бы тема к разговору.

На этой натянуто-мажорной ноте мы и распрощались.

Я вышел на улицу и пешком направился в сторону милиции.

«Интересно, кто эти двое, которые сидели на нашем спектакле? Наверное, из КГБ Алма-Аты, один, похоже, начальник девятого отдела — отдела наружного наблюдения, а второй… второй тоже какой-нибудь начальник, — устало подумал я. — Да, слабоват ты, Каримов, слабоват! Повелся на мой развод, растерялся. Небось, рассчитывал, что я поведусь, а вышло наоборот».

На входе в отдел милиции ко мне обратился дежурный:

— Виктор Николаевич! Вам звонили из Москвы, просили, чтобы в районе пятнадцати часов вы были на месте, вам снова позвонят.

Не успел я войти в кабинет, как кто-то постучал.