– Не мешай мне, я стараюсь помочь! – произнесла она, показывая серьёзным тоном, что её терпение весьма небезгранично. – Не мешай мне делать свою работу! Будешь упираться и через три дня лишишься кисти руки, через неделю заработаешь заражение крови – тогда в твоём замке заиграет музыка, но ты уже не услышишь её.

Что именно отрезвляюще подействовало на высокородного сэра и рыцаря Короны Её Величества, осталось загадкой. Может быть пощёчина, или тяжёлый взгляд целительницы, а может слова о том, что костлявая назначила ему свидание – в любом случае, он протянул дрожащую искалеченную руку и тихо заплакал, пряча лицо в локтевой сгиб мундира.

При осмотре раны всё оказалось просто и ясно. Осколком сэру Оливеру оторвало две фаланги на безымянном и среднем пальце, еще одну фалангу на указательном. Срез получился в аккурат по суставу. Хельга выдохнула. Удалять осколки костей и отрезать поврежденные фаланги не придется. Создать культю, обработать и сшить – вот и все что нужно сделать. Но это потом, когда у неё будет крепкое вино, кривая игла и нити.

В этот момент, расталкивая собравшихся, в сборочный цех влетел Гелиот. Он был не один, за ним бежали еще четыре мужчины в черных одеяниях и четыре женщины. Зашить культю сэра Оливера Хельга доверила одной из женщин, которая являлась прототипом сестры милосердия из заводского медпункта. Не особо пострадавшие с легкими ранами решили убраться сами восвояси, либо же делали это с помощью друзей.

Хельга вырвала из рук Гелиота саквояж. Раскрыла его на столе с такой силой, что жалобно заскрипели петли замка. Внутри саквояжа оказалось всё что и просила девушка. Хотя нет – нити были хлопчатобумажные. Сейчас не время привередничать.

Ситуация не терпела промедления. Кожа мальчика, липкая от холодного пота, уже начала сереть и это не предвещало ничего хорошего.

– Вы двое, – Хельга обратилась к Гелиоту и Майклу – Держите его крепко. Господин Август, мне нужна ваша помощь, надеюсь, вы не падаете в обморок от вида крови?

Мальчик затрепыхался, когда сильные и здоровые мужчины буквально распяли его на верстаке, определённым юной целительницей, как хирургический стол. Нужен был наркоз. Только откуда здесь наркоз?

Вместе с саквояжем ей принесли еще одну вещь – киянку. Да, пережиток средневековья, но все же за неимением других средств. Теперь оставалось только применить. Хельга закусила губу, не решаясь сделать то, о чём только читала.

Неуверенным движением девушка протянула руку к рукоятке деревянного молотка. Нет, сама она просто не сможете ударить паренька, который и так одной ногой в могиле.

Напрягая мышцы руки, чтобы подавить бьющую её мелкую дрожь, девушка протянула киянку для рихтовки металла офицеру стоящему рядом. Негодование на его лице на секунду сменилась непониманием. И тут девушка сообразила, что острые иглы сарказма, которые она вонзила в самолюбие высокородного господина и офицера ее Величества, сейчас могут уколоть ее саму.

– У меня при себе нет анестезии. Офицер, могу я попросить вас сделать то, что лучше всего получается у воина? – “Так, хорошо. Главное не переборщить с лестью,” – мысленно проговорила Хельга.

После их не самого лучшего знакомства и дальнейшего натянутого общения, неприкрытая лесть смотрелась бы фальшиво. Сейчас она как бы и не льстит, а подчеркивает профессиональные умения виконта.

– Что уже? – Август Крайтон не выражал никаких эмоций, но тем не менее не отказал, а поинтересовался что от него требуется. Этот высокородный господин хоть и считает простых людей никчемностью, однако может он и не совсем безнадежен.

– Нужен один, аккуратный, но выверенный удар по голове мальчика. Так, чтобы он потерял сознание. У вас это получится? Важно, чтобы вы не угробили его чрезмерным усилием, – девушка так волновалась, что уже буквально вложила в обветренные, но ухоженные руки Августа деревянный молоток.

Август Крайтон сжал ручку молотка, кажется даже строевым шагом, немного прихрамывая, подошёл к изголовью импровизированного операционного стола. Было видно – он тоже волнуется, однако выдержки ему хватило, чтобы держать свои эмоции и переживания в узде.

В цехе находилось более десятка человек, но теперь воцарилась такая тишина, что Хельга услышала биение своего собственного сердца.

Август незаметно кивнул, то ли испрашивая разрешения, то ли давая знак, что он готов. Целительница собралась духом и кивнула в ответ.

Один резкий, без сильного замаха, удар деревянным молотком по голове мальчика, и его дрожащие веки сомкнулись, расслабились скрывая покрасневшие белки глаз. На секунду Хельга ощутила страх, ей даже показалось, что офицер перестарался и успокоил раненого паренька навсегда. Но быстро нащупала слабый пульс, и загнала крамольные мысли подальше. Анестезия по методу доктора Пирогова действовала, девушка убедилась в этом легко кольнув мальчика в живот, чтобы проверить рефлексы.

Теперь всё зависит только от неё, мальчик выберется, он не может не выжить, и Хельга должна помочь ему как до этого помогла, Боровику из Зверинного полесья, гноме Хедвиге и сыну старосты Китежа Святозару. Переведя взгляд на Августа и стоящих рядом с ним Гелиота и Магпайя, девушка заставила себя улыбнуться и кивнула, давая понять, что все нормально, и офицер не обидел ребенка, как говорилось в одной из присказок в ее мире.

Стянув волосы на затылке в тугой пучок, девушка перевязала их широкой атласной лентой, затем, окунула руки в медный таз с горячей водой. Оторвала большой кусок от принесенного кем-то полотна и замочила в воде.

– Август, у вас хорошо получилось, вы истинный офицер, – “Так, ещё немного лести. С ней как с солью перебарщивать нельзя,” – но на этом помощь которую вы можете оказать Короне не заканчивается. Вы согласны помогать дальше?

– Вы подменяете понятия, юная леди. Как помощь вам связана со службой Его Величеству? – Август негромко озвучил свой вопрос. Хороший такой вопрос, да и к тому же не вовремя.

– Разве этот мальчик не является таким же подданным Короны, как и вы? Если он умрёт, разве Корона не потеряет в его лице гражданина который трудится на благо империи? А если он умрет, то у него не будет детей, которые тоже могли бы послужить на благо Отечества, – всё по методике “кнута и пряника”. Лесть была “пряником”, а вот “кнут” высокородный господин выпросил сам, решив затеять спор у операционного стола. – Так что, не придирайтесь, виконт. Да, соглашусь, что наши с вами политические взгляды разнятся и такая вещь, как простой человеческий гуманизм вам претит, но давайте отложим нашу полемику на время, когда жизни мальчика ничто не будет угрожать. Если вам что-то не нравится, будьте добры не мешайте и покиньте операционную.

Августу видимо не часто приходилось слышать такие резкие слова в свой адрес. Он поджал губы и не теряя самообладания, впрочем как и гордости, бросил деревянный молоток на пол и едва ли не чеканя шаг устремился к дверному проему в котором отсутствовала дверь. Хельга выдохнула, одной проблемой меньше. Её резкие слова наверняка аукнуться ей в ближайшем будущем, но сейчас это решительно ничего не значило.

– Гелиот, – целительница обратилась к потерявшему дар речи изобретателю. – Будьте добры, возьмите ваш ремень и встаньте у изголовья стола.

У аслау смуглая кожа, но у Гелиота она вдруг стала светлее, кажется, он побелел от волнения. Его руки дрожали, пытаясь справиться с пряжкой ремня. Как только пряжка расстегнулась, Хельга схватилась за массивную серебряную бляху и с силой потянула на себя, желая сократить драгоценное время, которое Гелиот без сомнения потратил бы на то, чтобы освободить предмет своего гардероба. Ловко перекинула ремень через шею бедного мальчика и показала Гелиоту как нужно держать концы.

Затем, растормошила, кажется впавшего в ступор журналиста. Майкл Магпай был настолько увлечен происходящим, что не сразу понял, чего от него желает молодая целительница. Девушка вложила грязную потную ладошку паренька в белоснежно-белые ухоженные руки бульварного писаки и приказала считать пульс, предупредив, что если сила пульса и его темп будут меняться, озвучить этот факт.