Драко не шевелился, усиленно изображая мерное дыхание спящего человека, ожидая от нее дальнейших действий и надеясь, что она не заметит утренний стояк, который лишь усилился от ее игры с ягодичными мышцами.

Гермиона, осознав, что дико покраснела, перевела взгляд на лицо спящего парня. Он выглядел абсолютно умиротворенным, расслабленным, спокойным…живым? Словно не было этой ужасной войны, не было всех преступлений, не было мучительного выбора. С его лица сошли все морщинки, которые появлялись там, когда он напряженно что-то обдумывал или углублялся в воспоминания. Теперь же его лицо было абсолютно гладким, почти фарфоровым, делая его простым юным парнем без забот и горестей.

Горе. Вчера у него случилось такое горе, а она лежит и так мучительно наслаждается их близостью. Чувство стыда заполонило ее, но недостаточно для того, чтобы она не воспользовалась моментом. Гермиона аккуратно вынула руку из-под подушки и легким прикосновением пробежала пальцами по линии челюсти, останавливаясь на подбородке. Действительно, его кожа и на ощупь словно фарфор. Гладкая и прохладная. Не удержавшись, Гермиона провела большим пальцем по чувственным губам, которые вчера сама поцеловала в порыве сочувствия, отчаянно желая снова ощутить их, попробовать, поласкать.

Драко все силы направил на то, чтоб ни один мускул на его лице не дрогнул, когда теплые пальчики стали прикасаться к его лицу. А когда почувствовал легкое прикосновение к своим губам, и вовсе собрал в кулак все свое мужество, чтобы не прихватить ее палец губами. Он же спит, а спящие люди не должны так реагировать на прикосновение.

Тем не менее, ему не удалось сдержать глубокий вдох, и Гермиона поспешно отдернула руку и закрыла глаза, стараясь унять сбившееся дыхание. Черт, он не должен был знать, что она себе позволила.

— Если бы я не знал, что спящие люди не могут краснеть, я бы даже поверил, — раздался тихий смешок. Гермиона раздосадованно поджала губы и приоткрыла один глаз, встречая лукавый взгляд глубоких серых глаз с расширившимся зрачком.

— Ты не спишь, — протянула она.

— Уже минут десять как, — самодовольно заверил ее Драко, глядя, как она краснеет еще больше. — Расслабься, Грейнджер, сосуды лопнут.

— Тогда, может, ты уберешь руку? — внезапно вспомнила Гермиона о небольшой смущающей детали.

— Какую руку? — невинно подняв брови, спросил Малфой. — Эту? — он увереннее и сильнее, чем в первый раз, сжал ее ягодицу.

— Да, эту, — Гермиона освободила свою ногу и перевернулась на спину, поспешно одергивая платье и усиленно игнорируя жар, который пронесся по ее телу от его действий.

Драко фыркнул и тоже перевернулся на спину, сладко потягиваясь и глядя на часы. Время было еще очень раннее, едва дошло до шести утра. Однако, солнце уже заливало комнату, играя в взлохмаченных каштановых волосах девушки, которая села на кровати, потирая лицо руками, словно стараясь убрать стыдливый румянец.

— Я и не думал, что ты можешь быть еще более лохматой, чем обычно, — сообщил Драко, с удовольствием встречая гневный взгляд карих глаз.

— Я и не думала, что ты можешь быть говнюком с самого утра, — парировала она, выходя из комнаты.

Малфой встал с постели и подошел к окну. Улицы были еще пустынны, что неудивительно для столь раннего часа. Он услышал, как в ванной начала литься вода, и усмехнулся. Он впервые проснулся с девушкой, с которой ночью у него ничего не было, и она теперь ушла в душ, чтобы просто освежиться, а не для того, чтобы смыть следы любви.

Драко внезапно осознал, что у нее нет сменной одежды, и решил, что она была права. Не стоит быть говнюком с самого утра. Он подошел к своему шкафу и достал оттуда длинный черный халат с поясом. Осторожно приоткрыв дверь ванной, он повесил его на крючок и уже собрался уходить, как из-за шторки высунулась голова со все еще гневным взглядом.

— Подсматриваешь? — она злобно сузила глаза.

— А ты не против? — парировал он и тут же прыснул: — Грейнджер, ты похожа на мокрую кошку.

— Тебе конец, Малфой, — заверила она его, снова скрываясь за шторой.

— Вот тебе и благодарность. Я, вообще-то, принес тебе чистый халат, ненормальная.

— Оу, — раздался смущенный голос. — Спасибо.

— Ты бы поторопилась, потому что я хочу в туалет, — проинформировал ее Драко, злорадно усмехаясь при торопливых звуках.

— Я уже все, — поспешно заверила она, уже собираясь отдернуть шторку. Малфой застыл в предвкушении. — Может, выйдешь? Твое дыхание тебя с головой выдает.

— Надо над этим поработать, — наигранно нахмурился Драко, прикрывая дверь. Утро началось…почти нормально. Ненормально нормально. Пугающе нормально. Так же пугающе нормально, как осознавать, что, при мысли о том, что в его ванной обнаженная Грейнджер, стояк вернулся в полную силу. Это все Блейз со своими гребаными проповедями. Из-за него он был бы не прочь переспать с…грязнокровкой. Драко передернуло от отвращения при мысли, что он умудрился приплести сюда Забини. Вот это было ненормально.

— Я не могу высушить волосы, не применяя магию, так что попрошу воздержаться от насмешек, — послышался твердый голос со стороны ванной. Драко обернулся и едва сдержался от смешка. Влажные кудри рассыпались по плечам, а сама девушка облачилась в его халат, который ей был явно велик и длинноват. Надо было предложить ей свою футболку или рубашку, полюбовался бы ногами.

— Я постараюсь, — важно кивнув, пообещал Драко, не отрывая от нее взгляда. Черт, он мог бы поспорить на что угодно, что на ней, кроме этого халата, ничего не было.

— Малфой, твоя мама… — выдохнув, начала она, жалостливо глядя на него.

— Умерла, я помню. Не надо об этом, — оборвал ее Драко, отводя взгляд. — И не надо меня жалеть. Не заставляй меня вспоминать, что все, что произошло вчера, было продиктовано жалостью.

— О чем ты…

— О твоих словах, объятиях и…поцелуях, — отрезал Драко, отворачиваясь от девушки, стараясь скрыть свои чувства. Ему было невыносимо думать, что все то, что произошло — результат сочувствия.

— Я не жалею тебя…

— Что еще тогда могло заставить тебя остаться в моей постели? — снова перебил ее Драко, сжав руки в кулаки и с замиранием сердца ожидая ответа.

— Прекрати меня обрывать, Малфой, — пылко начала она, успешно игнорируя его последний вопрос. — Я не жалею тебя. Я тебе сочувствую, и только.

— Это практически одно и то же. Если это все, можешь уходить вместе со своей жалостью. Я — большой мальчик, как-нибудь справлюсь сам.

— Да что мне сделать, чтобы ты перестал меня обвинять в том, чего я даже не имела ввиду, — вспылила Гермиона, приближаясь к напряженному парню.

— Перестать меня бесконечно спасать. Это, знаешь ли, раздражает.

— Что ж. Чтоб ты знал. Изначально я и вправду жалела тебя. Стала помогать только поэтому. Но моя жалость закончилась в том переулке, когда я с тобой попрощалась. За день до твоего дня рождения.

Малфой молчал, пристально вглядываясь в окно, и Гермиона решила рискнуть подойти еще ближе. Она мягко прикоснулась к его локтю, проводя рукой по предплечью, и добралась до пальцев, сжатых в кулак. Гермиона осторожно их разжала и вложила свою руку в теплую мужскую ладонь.

— Вчера я и правда не хотела, чтобы ты оставался один, — прошептала она, прижимаясь щекой к его спине, не обращая внимания, что ее волосы оставляют у него на футболке мокрый след. — И…я не знаю, что мной двигало, — легко соврала она. — Но точно не жалость.

— Хорошо, — просто ответил Драко и сжал маленькую дрожащую ладошку. Гермиона тяжело сглотнула, почувствовав этот жест, и пропустила свою свободную руку под его, кладя ее на его живот и вновь обнимая его.

Вся ее неуверенность и сомнения испарились, когда Драко накрыл ее руку своей. Он точно не злится. И не презирает. Наверное, даже не ненавидит.

— Сова, — внезапно нарушил молчание Драко.

— Что? — рассеянно переспросила Гермиона.

— Говорю, к нам летит сова. Сама посмотри, — он указал на приближающуюся к ним темную точку в небе.