Привычку старухи Фигг знали все, и не только на улицах Магнолий и Тисовой, а и по всему Литтл Уингингу и, в частности, в круглосуточном супермаркете, куда Фигг наведывалась каждый божий вечер за кошачьим кормом, ведь кошек у неё много и все жрут только свежее. Ну и вот, вышла Арабелла Дорин Фигг на крылечко, тщательно закрыла дверь, постояла, вдыхая свежий вечерний воздух, попутно любуясь на яркие июльские звезды, спустилась с крылечка да и пошла себе потихоньку. Проходя мимо домов Полкиссов и Дурслей, она презрительно скривилась — мерзкие мальчишки, орут, воняют, вечно бегают, носятся туда-сюда, ни минуты покоя от них! Несносные дети, неужели это сложно, пройтись неспешным шагом, вместо того чтобы нестись куда-то сломя голову… Ну ничего, зато они и отношения другого не заслуживают, хе-хе… Помнится, в Хэллоуин стайка этой мелкой пакости постучалась в её двери и запела песенку на тему «сладости или гадости, жизнь или кошелек!», ну она им и показала, хи-хи… вынесла им полную корзиночку конфеток, эх, жаль, не видела их разочарованных уродских лиц, когда они в красивых и ярких фантиках обнаружили собачье печенье, которое ей по ошибке всучили растяпистые продавщицы в супермаркете. Она было расстроилась, но потом, к счастью, додумалась не выбрасывать, а завернуть в красивые фантики и всунуть этим мелким паршивцам. О-о-о, как же месть сладка!..

Идет старушка Фигг, предается чудным, дивным воспоминаниям, и тут… В дальнем конце улицы Магнолий появилась сперва пара кроваво-красных точек, потом из мрака проступило мертвенно-бледное лицо. Лицо висело в воздухе. Просто лицо, без ничего, без тела, ног и прочего. Сердце ухнуло в пятки, Арабелла замерла на месте, до боли в глазах вглядываясь во мрак, а лицо вдруг исчезло, чтобы, впрочем, появиться снова, на пару метров ближе. Сердце вернулось в грудь и поднялось выше, забилось в горле. Лицо всё ближе и ближе, красные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, в самую сокровенную глубину её души. Открылся рот, и сверкнули острые (острые!) вампирские клыки, и как апофеоз всему, разошлись на небе редкие тучи и проглянула полная Луна, проливая на землю бледно-голубой холодный свет, а лицо, висящее в воздухе, стало ещё бледнее, стало совершенно белым, призрачным каким-то… И не лицо уже, а весь вампир в черном плаще стоял перед ней. Потусторонний монстр ме-е-едленно поднял руки и вытянул в её сторону. Что ж, это стало последней каплей. Фигг не выдержала, громко завизжав, она развернулась и помчалась в сторону своего дома, напрочь забыв про кошачий корм.

Сдавленно хихикая, Гарри подобрал с земли мантию-невидимку и, скомкав, спрятал за пазуху. Из ближних кустов выбрался донельзя довольный Дадли. Радостно улыбаясь, он состроил из пальцев знак «виктория».

— Классно, Гарри! Она надолго это запомнит.

— Аха, ещё пы, здогофо… тьфу… — Гарри вынул вставные зубы и повторил: — Здорово вышло!

Хохоча и весело переговариваясь, братья направились домой. Проходя по Тисовой, заметили силуэт большой собаки, бегущей неспешной рысцой. Приглядевшись, они узнали пса Гордонов — Синоптика. Дадли свистнул, подзывая пса, тот свернул с пути и вежливо подбежал к ним, братья потрепали его полувисячие мягкие уши и повели к себе. Ночные странствия Синоптика означали только одно — ночью будет дождь, наконец-то! — и пёс, как всегда, спешит в овраг на окраине, самое прохладное и влажное, по его мнению, место. И поэтому его лучше увести домой, чтобы он там в грязи не перепачкался и в канаве не застрял. Как говорится, плавали — знаем!

Неспешно полз странный непостоянный месяц июль, то превращая окрестности в высушенную степь, то затопляя всё вокруг прямо-таки тропическими ливнями и опять же превращая городок в мангровые болота. И снова взрослые офигевали от этих природных выкрутасов и всячески ругали идиотов метеорологов, которые не-пойми-что обещают. А дети в отличие от взрослых рады любой погоде — потому что каникулы, господа! — и рассекали по залитым водой улицам, вздымая радужные брызги с не меньшей страстью, чем поднимали пыль до небес в засуху. И звенят с утра до вечера веселые детские голоса, прерываясь лишь на обед да на ужин. И снова взгляды всех спотыкаются-запинаются на необычной компании ребят с Тисовой улицы, на весьма необычной компании из скольких-то ребят, трех собак и большой белой совы. Сова постоянно находится с ними, везде и всегда.

День рождения Гарри подкрался совершенно неожиданно, вот так вдруг, ни с того ни с сего закончился июль. Гарри и Дадли шокированно переглянулись и горестно взвыли — как тридцать первое? Какой день рождения? — и их можно понять вообще-то, ведь это означало, что до конца каникул остался всего один, последний месяц лета — август. Караул, куда июнь с июлем подевались??? Так что, сами понимаете, Гарри не испытывал особого восторга, когда совы начали приносить подарки от друзей. Гермиона прислала набор для ухода за волшебной палочкой, Рон прислал вредноскоп и вырезку из газеты, в которой была фотография всех Уизли, а Хагрид… На подарке Хагрида, пожалуй, остановимся и рассмотрим его поподробнее. Гарри снял верхний слой бумаги и успел заметить что-то из зеленой кожи — и, Господи, что это?! — подарок вдруг задрожал, как живой…

Щелк! Уж не челюсти ли?

Петунья взвизгнула и взобралась в кресло с ногами, Марджори с поразительной скоростью метнулась к камину и схватила кочергу, и было отчего — тяжелая и очень толстая книга совершенно по-крабьи, боком поползла к дивану, грозно пощелкивая… челюстями? Обложкой? Сверху, из золотых тисненных букв, составляющих название: «Чудовищная книга о чудищах», проглядывали несколько пар довольно злобных глаз с весьма скабрезным и голодным выражением. Гарри последовал примеру тётушек, запрыгнул в ближайшее пустое кресло, кто его знает, Хагрида, а вдруг и правда что-то опасное прислал? Почуяв невнятную угрозу, на книгу с лаем накинулись бульдоги. Они атаковали её с двух сторон, книга нервно завертелась в разные стороны, огрызаясь и щелкая челюстями. Гарри трясущейся рукой поднес к лицу письмо Хагрида и прочел:

“Дорогой Гарри!

С днем рождения! Эта книга тебе очень пригодится в следующем году. Больше ничего писать не буду. Вот свидимся и расскажу. Всего хорошего.

Хагрид”

Ничего не поняв, Гарри прочитал письмо ещё раз, потом ещё, но яснее оно от этого не стало, а бульдоги тем временем вознамерились распотрошить книгу, обложка её была уже основательно пожёвана, а несколько листов безнадежно порваны. Пришлось вмешаться и спасти странное печатное издание в зеленой обложке. Ведь Хагрид написал, что она очень пригодится…

Книжка, как ни странно, оказалась умной — когда Гарри отогнал псов, книжечка, дрожа от страха, прижалась к ногам Гарри, и тот уже без опаски взял её, притихшую и смирную.

Помимо подарков школьная сова принесла список учебников на будущий год и форму с разрешением для посещений Хогсмида, которое должны подписать родители или опекуны. Поколебавшись, Гарри решил, что ладно, пускай подписывают — хоть какое-то, да разнообразие. Разрешение подписали, правда не сразу, а после того, как выпили лошадиные дозы успокоительного, и после непродолжительного скандала, всё-таки не каждый день присылаются такие жуткие книги.

На следующее утро все собрались на кухне и принялись завтракать, вполуха слушая новости из нового телевизора, и на фоне занудного бубнежа диктора свежим аккордом экстренного выпуска прозвучало следующее сообщение о сбежавшем преступнике, которое заставило всех встрепенуться:

«Блэк вооружен и очень опасен. Увидев его, немедленно сообщите властям по специально созданной горячей линии».

Дзынн-нь… Тётя выронила тарелку и прижала руки ко рту, с ужасом глядя на экран. С голубого экрана на них смотрел Сириус Блэк, всклокоченный и зловещий…

====== Тридцать четвёртая глава. На Косой переулок вход животным – запрещен... ======

Какое-то время все оцепенело таращились на экран. Вернее, на Сириуса Блэка… К слову, на беглого заключенного он не был похож, арестанты так не выглядят. А больше всего Сириус был похож на пленника концлагеря типа Бухенвальда. Сквозь спутанные патлы из провалов глазниц проглядывали горящие лихорадочным блеском глаза, а из рваной на груди тюремной робы было видно шарообразную грудную клетку, туго обтянутую тонкой, просвечивающейся кожей.