Сонный Литтл Уингинг всколыхнулся, а Тисовая улица буквально подпрыгнула от ужаса, когда в вечерней тишине грохнул одиночный выстрел, а сразу вслед за ним прозвенел аккордом звук разбитого стекла. После этого полицию кинулись вызывать все обитатели Тисовой. Полиция приехала в рекордные сроки, и пять машин едва разместились вокруг дома номер четыре. Стражи порядка, однако, после короткого допроса, укатили восвояси, потому что дядя Вернон убедил их, что просто чистил пистолет, а тот возьми, да и… Вон стекло выбил случайно, хе-хе… простите, граждане и соседи. Просто пистолет случайно выстрелил! Бывает же.
Но когда Гарри прошел было к лестнице, чтобы к себе подняться, его перехватила тётя и попросила пройти в гостиную. Сидящий в широком кресле дядя был краснее обычного и, похоже, на нервной почве выдрал себе половину усов. На журнальном столике перед ним — стопка писем, перевязанных бечевкой, и какая-то грязная тряпица, которая при ближайшем рассмотрении оказалась засаленной дырявой наволочкой. Пока Гарри всё это разглядывал, дядя шумно отдувался, собираясь начать разговор, и прежде всего огорошил Гарри вопросом:
— Как в вашем мире гремлины называются?
От неожиданности Гарри глупо замигал.
— Что?
Дядя тяжело вздохнул, подергал себя за остатки усов и начал:
— Понимаешь, племянник… В твоей комнате было непонятное существо, когда мы с Саймоном вошли в комнату, оно прыгало по твоей кровати. Вверх-вниз, вверх-вниз. Прыгает и что-то бормочет. Фух. Мы прислушались: скрип пружин в твоем матрасе, писклявый голосок этого… гремлина. А говорил он… оно, примерно следующее: добби-два, добби-три… и дальше до «добби-восемь», пока не развернулся в прыжке и не увидел нас, стоящих в дверях, а мы, фух, стояли как истуканы. Он тоже замер, как олень под светом фар на ночной дороге. Стоим все, глазеем… у него, кстати, глазищи большие и выпученные, как мячики для гольфа, уф… И тут Саймон, честь ему и хвала, опомнился и спрашивает этого чудика: «Ты кто такой?» А чудик съёжился и зенками в сторону окна. Ясно-понятно, драпать собрался! Ну уж нет, вломился в чужой дом, нарушил частную территорию, так изволь отвечать… а то драпать он собрался. Ну я и вскинул «Бульдог», прицелился в грудку и говорю ему: «Стоять!» А он — колдовать начал, щелкнул пальчиками, да и поднял в воздух твой письменный стол и запустил этим столом в Саймона, а тот не растерялся… фух, поднырнул под летящий стол и попытался схватить это чудо-юдо, за одёжку сцапал, а он возьми, да и вывернись, выскочил из одёжки-то. И в окно сиганул, я вдогонку чисто машинально выстрелил… не знаю, правда, попал я в него или нет. В одёжке его, в наволочке, письма оказались, на твое имя, кстати.
Дядя помолчал, вспоминая дальнейшие подробности, и продолжил:
— Потом, пару минут спустя, в окно гостиной влетела сова. Заложила по комнате широкий вираж и уронила на голову Иоланде желтый конверт, после чего со свистом вылетела обратно в ночь. У Иоланды, понятное дело, припадок и истерика. Пришлось отпаивать её валерьянкой.
Дядя опять замолчал, глядя застывшим взглядом перед собой, и Гарри с опаской, очень робко спросил:
— А ваша сделка… вы её заключили?
Дядя моргнул и перевел взгляд на Гарри.
— Конечно. Мы её заключили, Саймон подписал все бумаги, акции проданы, поставка дрелей продолжится, а «Граннинг» возобновит производство. Все в порядке, племянник. Саймон ушел весьма удивленный той встречей в комнате, а я пообещал ему, что узнаю у тебя, как то чудо называется.
Гарри подошел ближе, дядя Вернон посадил его рядом с собой. Гарри зарылся в теплый бок дяди и тихо спросил:
— А как оно выглядело?
— Ну как, весьма своеобразно… на гремлина похож, ушастый, лупоглазый. Тельце квадратное, коротенькое, а руки и ноги, напротив, длинные и тонкие.
— А что в письме?
— Не знаю, племянник, не читал, оно тебе вообще-то адресовано.
Письмо оказалось из Министерства магии.
«Дорогой мистер Поттер!
Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать один час двенадцать минут было применено заклинание Левитации.
Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Ещё одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).
Также напоминаем, что любой акт волшебства в присутствии магглов является серьезным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации колдунов и магов.
Счастливых каникул!
Искренне Ваша, Муфалда Хмелкирк
Отдел злоупотребления магией Министерство магии».
Прочитав письмо, Гарри растерянно посмотрел на родственников.
— Но я не колдовал…
— Знаю! — пробухтел дядя. — Это тот чудик колдовал, письменный стол в воздух поднял.
Гарри успокоился и задумался, у кого бы спросить про «гремлина».
Разбитое пришельцем окно пока заделали досками, а Гарри временно переехал в пустующую гостевую спальню тётушки Мардж, которую та занимала во время приездов. Так что, услышав скрежет металла по дереву через три дня после основных событий, семейство Дурслей даже не особенно удивились новой попытке взлома.
И когда Фред выломал последнюю доску и, прошептав «Есть!», сунулся в комнату, то уткнулся своим веснушчатым носом прямо в ружейное дуло. Оцепенев от ужаса, Фред скользнул взглядом поверх вороненого ствола и встретился с нехорошим прищуром голубых глаз дяди Вернона. Ружьё приветливо качнулось влево — ну что ж, язык оружия везде понятен — Фред кивнул и послушно долез в комнату, следом за ним, поняв, что некуда деваться, влезли Джордж и Рон, оставив висеть за окном автомобиль. Под прицелом гостеприимного ружья трое взломщиков уселись на кровати в ряд и притихли взъерошенными рыжими воробышками.
— Чего надо? — лаконично осведомился дядя Вернон.
Голос Фреда, по-видимому, остался снаружи, онемел и Джордж. Поэтому ответил Рон, который не знал, что такое ружье и просто не понимал, что они вообще-то в опасности.
— А мы за Гарри прилетели. Наш папа в Министерстве магии работает, так вот, он узнал, что Гарри получил предупреждение за то, что колдовал без спросу и решил в пятницу зайти к вам. А мы решили сами спасти Гарри. И вот, прилетели…
К концу монолога голос Рона стал совсем сиплым, потому что до него начало доходить, что они сделали что-то не то. Близнецы съежились до его размеров, а красный маггл стал бордовым, его толстый палец на спусковом крючке подозрительно побелел, а само ружье пустилось в короткий пляс. Всё понявшая Петунья принесла мужу стакан бренди, аккуратно отобрала ружье и сходила за Гарри. Заспанный и взлохмаченный Гарри вошел в свою комнату, дожидавшуюся стекольщика, и, удивленно моргая, уставился на рыжую троицу.
— Рон, Фред, Джордж! Что вы здесь делаете?
— А они за тобой приехали! — ехидно сообщил дядя и ткнул пальцем в сторону окна. — Во, полюбуйся!
Гарри подошел к окну и действительно полюбовался на висящий в воздухе голубой Форд «Англия». Потом повернулся к кровати и с сожалением глянул на трёх рыжиков:
— Ребята, ну я же вам ещё в поезде сказал, что не смогу поехать к вам в гости.
— А… а разве ты не в беде? — неуверенно спросил Рон.
— Ага, колдовал…
— Вон, окно заколочено...
— Мы подумали...
— Что ты в плену! — подхватили эстафету близнецы.
— Нет-нет, ребята, со мной все в порядке и я не в плену. Просто приходил Добби…
Надо ли говорить, что сие недоразумение было улажено? Пришельцы уехали-улетели обратно, в пятницу пришел мистер Уизли, принес извинения семье Дурсль, познакомился с Гарри и пожал ему руку. Тётя Петунья расщедрилась и… пригласила рыжиков погостить у них, раз Гарри не может поехать к ним. Близнецам Артур не разрешил, а вот Рону было позволено остаться и провести остаток каникул с Гарри. Что, впрочем, было понятно — как отец, Артур Уизли слишком хорошо знал своих сыновей и благоразумно запретил им гостить у магглов. От Артура же они, кстати, и узнали, что за добби к ним приходил. Это, оказывается, был чей-то домовой эльф, а судя по наволочке — как одежде, он был из угасшего рода или бедной, обнищавшей семьи.
