Заметно оживившись и налившись румянцем, женщина горячо поблагодарила меня за полет, за угощение. В этот момент у меня и мелькнула мысль, что попытаться стоит.

– Мы с вами еще встретимся, – сказала я, – пусть у вас на земле будет так же красиво, как у нас!

Я понимала, какую ответственность беру на себя, поручаясь за эту женщину, если она пройдет процедуру отбора. Но это стоило того: нет ничего приятней, чем возвращать рай потерявшим его.

Через неделю мы с Кимом приземлились недалеко от ее дома. Стоял тихий вечер, поселок погрузился в созерцание телеящиков, и мы могли не опасаться нежелательных свидетелей.

Женщина была во дворе и вытряхивала пыль с одежды. Увидев меня, она прищурилась и немного отступила к своему крыльцу.

– Здравствуйте, – я встала перед ней. – Вот я и вернулась за вами, как обещала. Полетите с нами еще раз? Только в этот раз на три дня.

– На три дня? – удивленно переспросила женщина, сжимая в руках одежду. – А как же козы?

Я ничего не ответила и лишь пристально посмотрела ей в глаза.

– Да как же коз-то оставить без присмотра? – пробормотала женщина.

Внезапно в ее глазах загорелся злой огонек.

– Вот что… никуда я с вами не полечу! – поджав губы, ответила она резко.

Учетчик в очередной раз оказался прав. Какая ирония – между раем и козами она выбрала коз!

– Ну, что ж, не буду настаивать, всего доброго вам, – сказала я и направилась к челноку.

Драконы не люди

Худощавый смуглый спутник с изрезанным морщинами лицом, завернувшись в универсальный плащ цвета дорожной пыли, шел размеренным шагом по малолюдной протоптанной тропинке. Время от времени он останавливался, доставал дискообразный прибор размером с ладонь и внимательно всматривался в него. Пробормотав что-то невнятное обветренными иссохшими губами, он прятал медный диск назад в складки запылившегося плаща. Не смотря на весь его потрепанный и изношенный вид, ярко-синие глаза выдавали в нем жреца, лируанца, представителя древнейшей и могущественной когда-то расы, ушедшей ныне в забвение.

Неожиданно прямо перед ним возникли, словно высыпанные горошины, круглые и румяные беренята. Они окружили жреца, заливаясь тоненьким смехом, и стали шнырять под ногами.

– Пошли прочь, подземные отродья! – замахнулся на них путник своим высоким резным посохом.

Беренята галдели, не переставая.

– Злой колдун, злой колдун! Жабу съел, осмелел!

Жрец остановился и пронзил взглядом особо надоедливого берененка. Тот замер, как вкопанный. Увидев неподвижным своего братца, беренята в ужасе разбежались, а откуда-то из-под земли появился взрослый береник в войлочной шляпе и с седыми пышными усами.

– Э-эх! Не стыдно тебе с детьми тягаться!

Он обиженно покачал головой, дотронулся до застывшего берененка. Тот ожил. Захлопал глазами, приходя в себя, и заревел во весь свой писклявый голос.

– Вот тебе! – шлепнул его по макушке рассерженный родитель. – Будешь знать, как к незнакомцам приставать!

Непоседа заревел еще больше и пустился наутек.

– Держи своих отпрысков при себе! – процедил сквозь зубы жрец и двинулся дальше.

Береник провожал его взглядом настороженных глаз еще долго, до тех пор, пока тот не скрылся из виду.

Солнце уже почти скрывалось за горизонтом, когда высокий силуэт жреца показался вблизи поселения, состоящего из множества раскиданных по живописной долине домов.

Жрец опять достал свой прибор, и, сверившись с ним, направился в деревушку. Зажглись возвышающиеся у обочины фонари, украшенные резными завитушками и стали медленно разгораться. Нагретый за день воздух, напоенный ароматами многих цветов и трав, медленно остывал, отчего благоухание становилось все более явственным. Появились ночные обитатели долины, рыжие сеймухи, которые бесшумно разрезая воздух длинными перепончатыми крыльями, высматривали в кустарниках свою добычу.

Лируанец подошел к ближайшему дому, небольшому приземистому строению с круглыми пузатыми окошками, украшенными вьющимися цветами, и постучал посохом в толстую дубовую дверь. В окнах зажегся свет, за порогом послышалось шлепанье босых ног, и дверь отворил старик в светлой холщовой рубахе. Он подслеповато щурился на гостя, пытаясь различить незнакомый силуэт в стремительно наступающих сумерках.

– Мне нужен ночлег, – прозвучал низкий голос лируанца, и он решительно шагнул за порог.

Старик посторонился, пропуская гостя в дом. Затворил за ним дверь и мелким шагом поспешил на кухню. Загремел плошками, мисками. Через некоторое время на столе появились скромные блюда из дичи и трав. Жрец уже сидел на скамье, вытирая полотенцем влажное после мытья лицо.

– Да, скромно ты живешь, – глянул он исподлобья на старика, который разливал из кувшина по чашам густой напиток.

– Так ведь один живу, мне разве много нужно? – виновато произнес тот.

Затем присел и пригубил из чаши.

– Не часто здесь таких, как ты, встретишь. Не балуете вы нас своим визитом. Даже не упомню, когда в последний раз разговаривал с лируанцем.

Предвидя дальнейшие расспросы старика, жрец поспешил  разъяснить, какая причина заставила его оказаться здесь. Он искал школу наставника Иллиюма, поскольку был наслышан о ней и хотел поближе познакомиться с этим замечательным наставником, чтоб в дальнейшем набрать себе для храма способных и многообещающих учеников. Выродилась молодежь, пожаловался он, сплошь лентяи да бездари. Приходится в поисках подходящего ученика совершать такой длинный путь.

– Ишь ты, – подивился старик, вытирая сморщенный рот рукавом рубахи, – плохо твое дело, раз в такую даль забрался. Видно, совсем там у вас таланты перевелись.

– Так и есть, – кивнул жрец.

– Иллиюм хороший человек, мудрец, ученый. Только учеников у него мало в последнее время, говорят, нет желающих. Живет с ним один парнишка, ученик его, смышленый малый, шустрый, но безалаберный. Давно уже на учении, с самого детства, а должного прилежания у него и в помине нет. Сдается мне, что он не совсем подходит для твоего храма. Впрочем, ты и сам сможешь в этом убедиться завтра.

– Выходит, ты хорошо знаком с Иллиюмом и его учеником, раз знаешь такие подробности?

– А как же! Я ведь коз пасу постоянно недалеко от их обители. Частенько встречаю и Иллиюма, и его ученика. Иллиюм, бывает, отлучается из дома, а Арринтур целый день в траве валяется или по лесу гоняется за дичью. Шкодник тот еще… то на мою козу лавровый венок оденет, то колокольчик на дерево перевесит. Сил уже нет его шутки терпеть.

Жрец отодвинул от себя миску и откинулся на спинку скамьи.

– Откуда этот мальчик? – лениво спросил он, и лишь на мгновение сверкнули глаза под полуприкрытыми веками.

– Говорит, что не помнит своих родителей. Привезли его давно, ребенком еще, с самого Астерхума. А ты знаешь, какие высокородные жители там обитали. Обитали… Даа, славный был город! На множество миров не было такого роскошного, процветающего места. Какие диковинки оттуда привозили еще мои родители! Каким чудом казалось, хоть однажды посетить этот удивительный город. Могущественный род…даа…утратил свое могущество и былое величие. Не осталось и следа от его славы, силы, мощи. А мы, простые самуряне, как жили всю жизнь, радуясь солнышку да хорошему урожаю, так и радуемся до сих пор. А мне так и не удалось туда попасть. Жаль, не успел! Теперь только и осталась одна радость – мои козы да нектар.