Магнус дотянулся до татуировки, что на шее Алека, которая была самой крупной.

— А что эта означает? — спросил он, и Алек напрягся на секунду, вспоминая о том, как ему пришлось соврать, зачем он хочет именно этот рисунок. Хоть с тех пор его жизнь сильно изменилась, но он никогда не жалел о ней, потому что рисунок служил напоминанием о том отрывке его жизни и трудности, которую ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться там, где он сейчас, в постели своего парня.

Алек вдохнул и медленно выдохнул.

— Она означает «Уклонение». Когда мастер спросила предысторию, я сказал, что мне трудно удавалось блокировать удары, и сказал, что, возможно, если у меня будет эта татуировка, то она поможет мне морально.

Магнус взглянул на него, немного нахмурившись, и нежно прикоснулся к тату.

— А настоящая причина?

Алек скользнул вниз, чтобы положить голову под подбородок Магнуса и притянул его к себе еще ближе.

— Мне отчаянно хотелось не быть геем, — признался он тихо. — Я был так зол на все, потому что я был хорошим бойцом, был лучше, чем все те, кого я тренировал, и я знал это, я был хорошим братом и сыном, и пусть я и не говорил этого вслух, но я был очень горд собой, кроме того момента, что меня все еще не привлекали девушки. Я так упорно старался встречаться с теми девушками, с которыми моя мама знакомила меня. Я так пытался почувствовать хоть что-то, когда целовал их. Я просто ненавидел в себе этот огромный недостаток. Просто бойцам нельзя быть геями. Ни один агент не взялся бы за меня, и я знал это, а еще мне было очень страшно от того, что моя мама сделает или скажет, если узнает, так что я надеялся, что вся эта «моральная перемена» сработает с моей ориентацией, если я набью себе тату Уклонения. Я был полон презрения к себе из-за этого недостатка во мне.

Он прикрыл глаза и позволил рукам Магнуса утешить его. Чего он не ожидал, так это вопроса от Магнуса, который мягко гладил его по волосам:

— Ты все еще чувствуешь презрение к себе из-за своей ориентации?

Алек улыбнулся и покачал головой.

— Нисколько. Когда я рассказал своей матери и членам своей семьи и решил, что лучше встретиться лицом к лицу с их осуждением, чем продолжать скрывать такой большой секрет, то, как они приняли меня, помогло мне снять с плеч огромный груз того презрения и чувства вины. Это не нравится моей маме. Совсем, — проговорил он резко. — Ей не нравится, что я гей, и она не хочет думать об этом, но она не оттолкнула меня от себя. Она все еще любит меня, хоть и не принимает эту сторону меня. Она все еще разрешает мне тренироваться и заставляет совершенствоваться как бойца, и, учитывая, как все остальные принимают меня таким, какой я есть, и поддерживают меня, это намного лучше, чем было. — Он слегка сжал руку своего парня. — Кроме того, если бы я ненавидел себя за то, что я был геем, то у меня были бы серьезные нервные срывы за последние несколько дней, что я провожу с тобой, — подразнил он, и Магнус рассмеялся.

— Я рад, что ты больше не чувствуешь этого по отношению к себе, — прошептал Бейн. — Потому что это разбило бы мне сердце. Ты такой чудесный. Мысль о том, что ты этого не знаешь, убила бы меня.

Алек повернул голову и оставил поцелуй на груди Магнуса.

— Ничто из того, что делает тебя счастливым, не может быть неправильным. И я так рад, что преодолел чувства презрения к себе еще до того, как встретил тебя, в ином случае я упустил бы все это, а это, возможно, оказалось бы самым лучшим событием, что случалось в моей жизни.

Магнус ничего не ответил на это, но он обнимал парня так, что становилось ясно, как танцор воспринимает это признание.

Так они проиграли битву со сном, и Алек заснул в руках самого восхитительного человека в своей жизни. Это было самым важным подтверждением того, какой долгий путь Алек прошел в принятии себя и раскрывал свое сердце, чтобы полюбить кого-то.

~

К тому времени, когда Алек добрался до работы утром в понедельник, он ощущал боль в тех местах своего тела, где он даже и не подозревал, что есть мышцы, что уже само по себе приличный подвиг для бойца. Он вошел в свой кабинет с сумкой за спиной, после того как переоделся в раздевалке, и лицом плюхнулся на диван, из-за чего Джейс и Лидия, которые находились у стола, прервали свой разговор и посмотрели на него.

— Посмотрите-ка, кто тут у нас, оказывается, живой, хотя он не выходил на связь с ни с кем за последние тридцать шесть часов, — отозвался Джейс, поддразнивая. — У тебя похмелье? — спросил он, и Алек покачал головой, обернувшись в сторону двоих. — Тогда почему ты лежишь как мертвец на моем диване?

Алек ухмыльнулся.

— Потому что, когда танцор и боец занимаются сексом, оказывается, в работу вступают такие мышцы, о существовании которых ты даже и не знал, и твоему телу приходится расплачиваться за чрезмерное занятие сексом в течение тридцати шести часов, как ты подметил.

Лидия рассмеялась, увидев, как Джейс скорчил рожу.

— Черт подери, Алек, так держать, — подбодрила она в шутку. — Я даже и не знала, что в эти выходные ты вместе с Магнусом. Я думала, ты будешь отдыхать после субботнего боя.

Джейс сердито фыркнул.

— Аха, как сильно ты беспокоишься обо мне. Ты даже не помог мне на следующий день после боя, как ты обычно это делаешь, — упрекнул он.

Алек лишь повел плечами.

— Доктор сказал, что у тебя нет контузии и Изабель может приносить лед, пока ты лежишь на диване, — хихикнул он в ответ. — Я люблю тебя, братишка, но я все время находился рядом с тобой в день взвешивания и в день боя, даже если это означало избегать Магнуса целых два дня сразу после того, как я ночевал у него. Как только мероприятия после боя подошли к концу, я заслужил хоть какое-то время в компании своего парня… голышом. — Он не мог перестать смеяться от мысли, какими чудесными были его выходные и как безумно это звучало. — Мы избавились от одежды в ту же минуту, как шагнули за порог его квартиры субботним вечером, и я не надевал даже носка до сегодняшнего утра, пока не уехал оттуда. У меня новый рекорд по обнаженке.

Лидия дразняще вздохнула и медленно покачала головой.

— Бедный Магнус. Быть ослепленным твоей белой задницей столько времени. — Она ударила по столу, перед тем как встать со своего места. — Ладно. Теперь, когда ты здесь, твоя мать может наконец-то поговорить с тобой.

Алек сразу же утратил игривое настроение и быстро присел.

— Подожди, что? Почему мама здесь? — спросил он удивленно.

Джейс пожал плечами.

— Она не захотела говорить со мной об этом, пока не увидится с тобой, — сказал он, задумчиво потирая распухший фингал под глазом. — Может, она решила продать промоутерам твою бледную кожу в качестве места для рекламы, — предположил он, на что Алек одарил его равнодушным взглядом.

— Да, в точку, и как я сам не догадался об этом? — спросил Лайтвуд, вставая с места, и поморщился от странной боли в районе пресса. Он погладил живот. — Чувак, у меня пресс болит. Как пресс может болеть? Я ведь работаю над ним на каждой тренировке.

Джейс поиграл бровями.

— Твое бедное тело еще не привыкло к сексу. А теперь иди и поговори с мамой с этими мыслями в голове, — подразнил он Алека, который показал ему средний палец в ответ и вышел из кабинета в поисках своей матери.

~

Магнус ворвался в студию и, подскакивая мимо Рафаэля, прошел в офис. Он бросил сумку на пол и вышел оттуда, а затем направился к стерео, возле которого к своему удивлению обнаружил Саймона на полу, который свернулся в клубок в углу и укутался своей толстовкой, прикрывая голову капюшоном.

— Почему возле моего стерео мертвый парень? — спросил Бейн громко и обернулся. — Рафаэль, ты убил своего малолетнего парня и решил держать его тело здесь? Потому что это не круто, друг.

Рафаэль закатил глаза, лежа на полу, где он делал растяжку.

— Нет, мой НЕ малолетний парень тусовался с Изабель и Клэри, с которыми пил и гулял всю ночь, так что Изабель привезла его с собой на работу.