– И ничего.
– Странно. Я как-то такого беспредела не заметила.
– А что ты вообще замечаешь?
– Да ладно…
«Султан». Да… Парень не без претензий…
* * *
Вечером в столовой действительно девчонки из третей комнаты занимают место, накрывают на стол. Он пришел, сел, с ним ещё двое парней. Всё готово. Кушайте на здоровье! Главное, всё воспринимается как должное. А те дурочки ловят каждое его слово, смеются.
Кто-то из наших:
– Анжелочка, а ты что засмотрелась, тоже в гарем хочешь?
– Ты с ума сошла! – Я чуть не подавилась. – Сколько их там? Раз-два-три-двенадцать? Ты думаешь, я буду тринадцатой? Ты считаешь, что я больная?
Поел, ушел, девчонки убирают. Ну уж это их проблемы. А вот мне сейчас картошку чистить… моя очередь.
Позже сидим на кухне втроём, от каждой комнаты по девчонке, чистим картошку, точим лясы.
Одна из гарема, Ксюха:
– Мужа моего, Павлова, знаете?
– Это Султан, что ли? Он что, всем вам муж?
– Ну да. Так он анекдот рассказал…
Так его фамилия Павлов… так-так.
– Слушай, Ксенья, он, вроде, нас старше?
– Ну да, после армии.
– А чего его в детский сад потянуло, в гарем поиграть?
– Да он такой весёлый парень, обхохочешься. Это всё в шутку.
Блин! Порезалась! Анжела на кухне – целая катастрофа. Пошли они все!
– Пойду, промою руку.
А кровь капает, как из крана. Сейчас тоже струится по руке и капает на пол. Кап-кап-кап-кап. И не закрыть этот кран. Да и надо ли?
И тогда я тоже стояла и смотрела, как окрашивается вода в умывальнике, как закручивается спиралькой и вытекает в трубу. Бинт в чемодане, до него еще дойти нужно. Я представляла, как я иду по коридору, а за мной на полу бисером капельки крови…
– Малыш, что случилось?
Султан. Что за дурацкое обращение – «малыш»?
– Дай руку.
Кап-кап-кап…
– Как это тебя угораздило?
Заворачивает мою руку в полотенце. Видимо, умываться пришел.
– Пойдём.
– Куда?
– У Бороды аптечка должна быть.
– Я испачкаю твоё полотенце.
– Да черт с ним…
Без свитера, в футболке и джинсах. Твёрдые, мускулистые руки. И волосы на груди, на руках. Что-то животное, жуткое и притягивающее во всём облике. Волна жара пробежала по телу, когда я представила, как это – прижаться к этой груди, оказаться в этих сильных, мускулистых руках. Голова закружилась, и я пошатнулась.
– Что такое? Что-то не так? Тебе плохо?
– Голова кружится…
– Уже пришли, садись.
Я послушно сажусь, он на коленях передо мной бинтует мне пальцы. Когда мужчина на коленях, он унижен и не возбуждает меня. Мужчина должен быть сильным. Я смотрю на склоненную голову и медленно прихожу в себя.
– Всё. Тебе лучше?
– Да.
– Тебе помочь дойти до комнаты?
Взгляд снизу вверх. Это меня добило:
– Тоже мне, мать Тереза. Сама дойду!
Парень конечно обалдел от такого хамства и молча смотрит мне вслед.
* * *
В комнате смех, гитара. Мальчишки пришли в гости на огонек.
– Анжелка, что с рукой?
– Что-что… Анжелка мяса в картошку добавила.
– Да пошел ты!
– Анжелка, тебе кто-нибудь говорил, что ты красивая?
– Говорили, знаю.
– А что ты нахалка и грубиянка, говорили?
– Отстань!
– Действительно, отстань, а то сейчас укусит.
Анжела, спокойно, не заводись. Пошли они все… А зря я, наверное, Павлова отбрила. Он обо мне же и заботился. Свинья я все же… Ничего, переживет…
Я сидела, слушала гитару и вспоминала Федота. Он тоже часто бренчал на гитаре…
Если б жизнь твою, как кинопленку,
Прокрутить на восемь лет назад…
Все! Предел! Сейчас разревусь! Это его любимая песня. И моя… Наша…
Я выскочила из комнаты, из домика.
Темно. Звезды. В августе обычно звезды падают. Если сейчас упадет звезда, я загадаю… Что же загадать? Я хочу… Я хочу, чтобы Султан был моим…
– Привет.
Это еще что такое?
– А, Леша, привет. Ты меня напугал.
Леша Демченко. Служил в Морфлоте. Вечная тельняшка. Сухощавый, подтянутый. Да и ростом ненамного выше меня. Мягкий вкрадчивый голос да и взгляд такой же.
– Скучаешь?
– Да есть немножко…
– Хочешь, покажу что-то?
– Что?
– Пойдем. Только ступай осторожно, ноги не намочи. Роса.
Медленно, в раздумье, отрываюсь от деревянных перил крыльца. Не прикончит же он меня, в конце концов… И осторожно иду за Лешкой. Еще бы знать, куда иду…
– Осторожно, пригнись. Ветка.
Спускаемся к речке. Мягкая трава на берегу. Черная вода, и в ней плавают звезды. Звезды на черном небе, звезды в черной воде. Леха садится на плотик, сбрасывает кроссовки, закатав брюки, опускает ноги в воду.
– Ты, никак, купаться надумал?
– Да нет, холодно, а вот так посидеть в самый раз. Иди сюда, не бойся, не утонешь.
Сажусь, подобрав под себя ноги, на плотик рядом с Демченко. Тишина. Звезды мелко дрожат в иссиня-черной воде. Легко шуршит ветер в плетях ивы.
– Красиво… и тихо…
Повернул голову, смотрит молча, как будто я сморозила что-то глупое-преглупое. А он пытается понять, насколько я дура. Потом, медленно обняв, притягивает меня к себе и целует. Так же медленно, вкрадчиво. Все медленно поплыло: вода и звезды в ней, небо и звезды, звезды и вода…
Стоп!..
Анжелочка, ты думаешь, что ты так неотразима, и он в тебя с первого взгляда?.. Как бы ни так. Ага, и руки расползаются, одна выше, другая ниже…
– Леша!.. Руки!.. Я этого не хочу.
– Анжела, извини… Ты такая красивая, я не удержался. Не уходи.
Поздно. Я уже встала. Все испорчено.
– Ты слишком торопишься.
– Нет, это ты слишком торопишься, не уходи… Чего ты боишься?
– Ничего, я просто замерзла, а тебе меня не отогреть… – В смысле?
– Да так. Без смысла…
Я ушла, а он остался сидеть, свесив ноги в воду и глядя в небо, хрупкий мостик между звездами небесными и их отражением в воде.
* * *
Утром стало известно, что Борода застукал группу из четырнадцати пацанов, которые делали в сарае местную малолетку. Все были пьяны.
Анжела, ты все еще сомневаешься в том, что вчера было нужно от тебя? Просто Леша искал свою малолетку. Ну что ж… ты не сглупила. Поздравляю.
Парней быстренько отправили обратно в Москву со вторым преподавателем и докладной ректору. А все еще долго обсуждали, кто виноват: то ли девка, которая ужралась до состояния нестояния, то ли парни, которые не побрезговали и залезли на конвейер.
– Ну уж если ума нет, считай – калеки. Могли бы меня попросить, я б любую из гарема подарил!
Ага, Павлов прикалывается, рассказывая о прелестях султанства.
– Вовсе не обязательно телку поить, чтобы затащить её в постель.
Еще один фруктик. Боже, какой цинизм! Демченко молча, с ироничной усмешкой гипнотизирует меня, пока за столом идут прения. Что он этим хочет сказать? Что не одна я такая дура? Или что он не настолько плохо воспитан, как я подумала? Или что, окажись на его месте другой, я бы не сбежала так просто? И сколько можно так пялиться на меня? Мне что, утопиться в собственной тарелке с супом?
– Леха, а ты где вчера был? Мы там мой гарем на карты раздевали.
– Ну и как?
– До конца раздеть не получилось, но если б ты видел… До конца колхоза за нас теперь на кухне дежурить будут.
Все еще смотрит. Скажет или нет?
– Ты случайно не в сарае вчера был?
– Да так… Поймал вчера русалку у реки, пытался отогреть.
– Отогрел?
– Нет. Но отогрею. Анжела, куда же ты? Я еще не рассказал, какие у моей русалки длинные и мягкие волосы, какие прекрасные зеленые глазищи…
Но я уже пулей вылетела из столовой. Черт! Так неудобно. Такое впечатление, что потеряла трусы на центральной улице. И что теперь делать? Рассказывать всем, что ходила смотреть на звезды? Поверят, как же.
