Начались сборы на охоту, оседлали семь лошадей, поехали с борзыми Левочка с Сережей-братом, Сережа-сын, Илюша, т. Nief и двое людей. Таня, Маша, Леля, m-lle Gachet и Лиза отправились на ослах на Козловку. Я осталась одна, возилась с Андрюшей, но соскучилась, когда он заснул, велела заложить себе тележку и поехала встречать детей. Встретила их у границы, посадила к себе m-lle Gachet, поехали домой, велели подать редьки тертой и квасу и ели. Решили дожидаться охотников к обеду.

Вернулись наши охотники в седьмом часу, веселые и довольные, привезли шесть зайцев, которых нанизали на палку и торжественно нам принесли. Вечером читали Дюма, все устали. Сережа очень любезен, говорит всё приятные вещи мне и о детях. Иду спать.

16 октября. Утром поздно встала, в спальню ко мне, как всегда, вошли дети один за другим, потом Левочка. Андрюшу, спавшего утром у меня, я его кормила, унесли, а я стала мерить новое платье, которое очень хорошо. Потом посидела с Сережей-братом, он не в духе и не весел, потом мы его проводили в Пирогово. Читала по-немецки с Лелей и Илюшей.

После обеда Левочка уехал в Тулу на заседание реальной гимназии, где он попечителем. Я взялась составить краткую биографию Левочки для нового издания «Русской библиотеки», составленного из произведений его по выбору Страхова. Издаст это Стасюлевич. Оказалось, писать биографию – дело нелегкое. Я написала немного, но плохо. Мешали дети, кормление, шум и незнание жизни Левочки до моего замужества достаточно подробно для биографии. Взяла в образцы биографии Лермонтова, Пушкина и Гоголя. Увлеклась чтением стихов и с таким наслаждением окунулась в мир поэзии, которую я так люблю. Но жаль, что поэты – тоже люди с большими недостатками; биография Лермонтова очень его портит.

Читали опять немного Дюма; детей всё больше и больше это завлекает. Шила фланелевую фуфаечку Андрюше. Читаю «LTdee de Jean Teterol» Андре Шербюлье, и мне очень не нравится. В отсутствие Левочки со мной сидит вечер m-lle Gachet. Левочка не занимался сегодня, только утром мне сказал: «Как у меня это хорошо будет».

18 октября. Андрюша был нездоров, горел и вздрагивал, и желудок расстроен. Встала поздно. Дети ушли – мальчики с собаками в поле мышей травить, девочки и Леля поехали на ослах. Левочка уехал на охоту с борзыми. Я играла в крокет с m-lle Gachet и Василием Ивановичем. Одну партию выиграли мы, другую – m-lle Gachet.

Ясно и тепло, южный ветер, сухо и красиво. Взялась опять учить Лелю музыке. Обед был очень дурен, картофельная похлебка пахла салом, пирог был сухой, левашники[41] – как подошвы, а зайцев я не ем. Ела один винегрет и после обеда бранила повара.

В это время приехал Левочка, затравил четырех зайцев и одну лисицу; он вял, молчалив и сосредоточен. Всё читает.

Сегодня получила с почты шелковую материю с Кавказа от Тани и от Скайлера перевод на английский «Казаков», довольно хорошо. Вечер читали вслух Дюма, кроила и слаживала Андрюше белое кашемировое платьице, хочу вышить красным шелком по канве. Илью и Лелю мыли в ванне внизу; они шалили и смеялись, я вошла посмотреть, когда они легли – такие веселые, чистенькие, славные. Входила я с предлогом посмотреть ночную рубашку, про которую Илюша сказал, что она коротка. Чувствую себя нравственно тяжелой с желанием движенья и каких-нибудь emotions.

21 октября. Андрюша был очень болен вчера: похолодели у него ручки и ножки, сделался сильнейший жар, и он во сне тряс головой, рыдал, дергались у него губки и открывались и закатывались глазки. Сегодня жар прошел, сделался понос. Сон такой же беспокойный, я очень беспокоюсь.

Приезжал из Петербурга редактор нового журнала «Русская речь» Навроцкий. Читал свои стихи и отрывки из драмы – недурно. Много рассказывал новостей из Петербурга, и было нескучно.

Учителя опять приехали, сегодня суббота. Были блины. С Сережей было объяснение; вчера я его упрекала, что он дразнить любит, меня это мучило, я ему сказала, что если упрекаю, то любя, хочу, чтоб мои дети были счастливы, а счастье зависит больше всего от того, чтоб все любили.

Думала о том, что жаль, что царей бальзамируют. Надо хоронить всех прямо в землю. «Земля еси и в землю пойдеши». А бальзамирование, склепы – всё это божье наказанье.

Левочка был на охоте, затравил зайца. Вчера он немного писал что-то, мне еще не показывал. Погода испортилась, идет мелкий дождь. У Сережи третий день покалывает опять бок.

22 октября. Воскресенье. Дети ходили или ездили на ослах в Ясенки, брали еще для Маши тележку с Колпиком в упряжи. Покупали и ели там сладкое. Анни и я оставались с Андрюшей. Он всё не совсем здоров. Я ему кроила фартучки и проскучала день в одиночестве. Утром горбатый рисовальный учитель интересно рассказывал свою карьеру рисовальную на шелковой фабрике.

Левочка был у обедни, потом с гончими ходил с Сережей на охоту. Было неудачно. Няня в Туле, и я с 7 часов утра с Андрюшей и устала. Левочка хотел писать письма, но не пошло, и написал только Тургеневу и Страхову. Дети вечером играли в прятки и разные игры, я читала Шербюлье. Недурно. Левочка читал и спал.

23 октября. С утра Левочка, после того как пил со мной кофе, уехал с борзыми за Засеку на охоту. Я учила Машу по-русски, потом Лизу по-французски, потом Лелю по-немецки. К обеду Левочка приехал, привез трех зайцев. Сережа играл сонату Гайдна довольно хорошо со скрипкой. Александр Григорьевич ему аккомпанировал. Вечером Левочка играл Вебера и Шуберта сонаты, тоже со скрипкой, я вышивала Андрюше белое кашемировое платьице красным шелком и слушала музыку с удовольствием. Погода ветреная и неприятная.

Левочка нынче говорит, что столько читал материалов исторических, что пресыщен ими и отдыхает на чтении «Мартина Чезлвита» Диккенса. А я знаю, что когда чтение переходит у Левочки в область английских романов – тогда близко к писанию.

Дети здоровы, Леля очень хорошо учится, Илья вышивает что-то с увлечением по канве, Маша всё улыбается и очень тиха, покорна, но, как всегда, мне непонятна. Таня сосредоточена и ленива, без энергии, но и без каприза. (Мужик вывел в доме всех крыс и мышей, и ему дали 5 рублей.)

24 октября. Когда встали, шел дождь, потом перестал. Мы смотрели, как Мишку спускали в колодезь на шесте и веревке, доставать бадьи и ведра. Достали благополучно два старых, новое ведро не нашли. Ходили в кладовую, вещи пересматривать, которые были уложены в сундуки на зиму. Учила детей, вышивала платьице. Андрюшу носила по комнатам и заметила, что он очень любит картины и портреты, взвизгивает и радуется на них.

После обеда был оживленный разговор с детьми, делали планы играть на святках домашний спектакль. Читаем всё с пропусками «Три мушкетера».

Левочка ходил в Заказ с гончими, ничего не убил. Он желчен и вял, но мы дружны и счастливы. Писать еще он не может. Нынче говорит: «Соня, если я что буду писать, то так, что детям можно будет читать всё, до последнего слова».

25 октября. Учила Лелю музыке, искала menuetto легкий для него в симфониях Гайдна. С Машей читала, с Лизой училась. Шила Андрюше платьице пике белое. Левочка ездил на охоту с борзыми. Привез одного зайца и белого маленького зверька, вроде ласочки. Вечером вдвоем делали обзор всей Левочкиной жизни для биографического очерка. Он говорил, а я записывала. Дело это шло весело, дружно, и я так рада, что мы это сделали.

Дети много учатся. Погода ветреная, дождь проливной идет. Вечером читали Дюма.

27 октября. Утром отправила Левочкиных десять писем на почту, встала и вышла к своему вечно одинокому утреннему чаю; было ясно, и я грустная, глотая слезы, выпила свой чай и пошла гулять. Левочка с утра уехал на охоту с борзыми. Поиграв с Андрюшей, я пошла гулять, отыскивать детей. Нашла трех мальчиков на гумне, они бегали кругом стогов, и т. Nief читал лежа на соломе, а с девочками я разошлась. В саду было чудесно.