Литмир - Электронная Библиотека

Но не в эту проклятую субботу. В субботу ― бал, и с самого утра я мучительно колеблюсь, не сказаться ли больной. Но Джейн наблюдает за мной так зорко, что я не решаюсь ее обмануть, хотя бы потому, что позже придется держать ответ. За что мне это?..

Бал, конечно, вовсе не бал; просто по все той же безнадежно устарелой моде отец зовет так все вечера с танцами. Вечера, ограничиваемые ужином, беседами и карточной игрой, он величает салонами. Сегодня отец зазвал уйму друзей, ожидает всю окрестную молодежь, поэтому ― бал и только бал, «разогнать старую кровь и подогреть молодую». Не сомневаюсь: у родителей большие планы на вечер, а если точнее, на Сэмюеля. Их замшелые суждения подсказывают: ничто не сближает сильнее, чем сладкий пунш и нежный танец в полуосвещенной зале. Ньюйоркцы, видимо, поддерживают мою семью: еще накануне Флора Андерсен два или три раза задала вопрос, будет ли музыка. Музыка будет: из города пригласили очаровательный негритянский квартет, знающий не только модные вальсы и польки с континента, но также комедийный, дурашливый кейкуок4 Нового Орлеана. Ах… как я обожаю танцы, как обожала, когда мне было еще все равно, с кем танцевать. Еще неделю назад.

…Наш вовсе не бал блестящ и провинциален: гости опаздывают, разодеты кто во что горазд, иные везут подарки, хотя повода нет. Многие приглашенные давно не виделись, все толпятся, а встречая знакомое лицо, разражаются восклицаниями, совершенно не сдерживаемыми этикетом. Наконец вроде бы являются все, почти, кроме одного ― к разочарованию Андерсенов. Но шерифа наверняка держат дела, он не из тех, кто пренебрегает обязанностями во имя света. Может, заглянет к вечеру? Этим мама утешает Флору Андерсен. И, пока не опускаются мягкие сумерки, в саду журчат разговоры, смешки, шепотки. Родители поглощены последними приготовлениями к танцам, а ньюйоркцы знакомятся с соседями. Джерома Андерсена окружает толпа мужчин, расспрашивающих о делах партийных, Флору Андерсен ― женщины, любопытствующие о нарядах, посуде и суфражистках.

Сэм тоже не обделен вниманием: наши приятели-ровесники зазывают его на охоту. А сколько соседских дочек мелькает рядом с нами ― его «первыми, но ведь не единственными же?» приятельницами. Девушки ждут танцев, обнадеженные приветливостью Сэма; они не видят, как уверенно улыбается уголками губ Джейн. Она-то знает: когда опустится вечер, и прибудет оркестр, и пунш выпьют, но аппетит еще не нагуляют, Андерсен будет танцевать только с ней. И я тоже знаю.

В какой-то миг становится столь тоскливо, что я, сославшись на необходимость сказать пару слов матери, оставляю друзей. Хочется закрыться в комнате, задернуть гардины. Потому что Сэм слишком явно, слишком трепетно смотрит на Джейн. Потому что он подает ей бокал, задевая пальцами ее пальцы. Потому что он склоняется к ее уху и сообщает какие-то впечатления об обществе, а Джейн, вопреки привычке делить секреты, не передает их мне. И в толпе веселой молодежи, там, где обычно занимаю одно из центральных мест, я чувствую себя остро, непереносимо одинокой.

Я нахожу убежище в тени грифона. Пространство здесь, меж этим входом и парадными воротами, заставлено экипажами, из которых распрягли и увели в конюшню лошадей. Вид множества по-разному украшенных, открытых и крытых, зачастую аляповатых повозок напоминает то ли о странствующем цирке, то ли о цыганском таборе и навевает тоску. И это цвет наших краев, это «новая аристократия»! Это мое будущее, если не выберусь, если приму участь жены какого-нибудь промышленника из кругов отца. С другой стороны… рудники иссякают, и вскоре ничего зазорного не будет в том, чтобы бежать из Оровилла, а то и из Калифорнии. Мне бы подошло, уверена: подалась бы в суфражистки, получила какое-никакое профессиональное образование и работу. Семья бы не пропала; даже если по Фетер не нужно будет возить золото, останутся древесина, камни, скот, люди, в конце концов. Отец всегда чуял новые веяния, никогда не оказывался за бортом деловой жизни. А потом его место в качестве хозяйки судоходной компании «Фетер Винд» ― пусть так не принято, пусть в этом видится верх странного неприличия, ― могла бы занять диковатая, но хваткая, умная Джейн.

Вот только так не будет, никогда. Джейн отдадут за Сэма, и он увезет ее в Нью-Йорк, куда хочу я. А я останусь здесь, сначала одна, потом с кольцом на пальце. Мне-то не доверят компанию, ведь это Джейн умеет расположить людей и снискать их уважение бойкими речами. Это Джейн хватило мужества отстоять «свои четверги» и пресечь все попытки вмешиваться в ее жизнь.

Это Джейн идеальна, а я нет.

– Дитя мое, что вы здесь делаете? Покинули общество?..

Голос Флоры Андерсен я узнаю сразу, но не поворачиваюсь. Я почти не сомневаюсь, что сейчас повторится давний конфуз: меня перепутают с сестрой. Что еще могло бы толкнуть эту неудавшуюся итальянку на мои поиски? Ведь не меня она прочит в избранницы своему…

– Эмма, вам дурно?

Вскидываюсь, не пытаясь скрыть удивления: меня узнали? Флора Андерсен стоит на дорожке, в паре шагов. Одета сегодня не по-ньюйоркски, но и не провинциально: на ней длинное, оттенка персика платье с посеребренной вышивкой, с пышным турнюром5, струящиеся слои которого неуловимо похожи на перья. Верх подчеркнут корсетом, смуглые плечи полуоткрыты. А кружево… я могу и уколоться об эти изломанные линии; ни одна мастерица Калифорнии такое не сплетет, здесь в ходу штампованный гипюр. Еще когда Андерсены прибыли, я вспомнила, где видела подобные наряды: на иллюстрациях к «Венецианскому купцу» Шекспира. Рядом с мужем и сыном, предпочитающими ладно скроенные, но лишенные изысков костюмы, миссис Андерсен ― тропическая птица.

– Просто захотелось проветриться.

Неудачная ложь: в саду сейчас не меньше тени, чем здесь, но миссис Андерсен не настаивает. Правда, она и не уходит, опускает тонкую руку на массивное грифонье крыло, проводит по мраморным перышкам. У нее задумчивый взгляд, я такой уже замечала: точно улетает в свою Италию, а может, дальше.

– У вас очаровательнейшие места, ― новая попытка завязать беседу.

Не хочется отвечать, тем более подтверждать очевидное: да, окрестности Оровилла красивы. Особенно, наверное, хороши, если ты волен по первой прихоти их покинуть. Все же я высказываюсь в духе того, что да, трудно вообразить дом лучше. Я не кривлю душой: горы, река, лес ― рай. Я люблю их, как и в детстве, но откуда же странное ощущение, откуда страх, будто я потихоньку начинаю… гнить здесь? Гнить в раю?

Чтобы не сосредотачиваться на этом, чтобы вернуть подобие душевного равновесия, я меняю предмет разговора. Открыто взглянув на Флору Андерсен, немного нарушив правила этикета, я напрямик спрашиваю:

– Как вы различили, что это именно я? У… ― в последний момент отказываюсь от слова «вас», ― многих с этим возникают проблемы. Мы с Джейн…

– Похожи, но на первый, беглый взгляд, ― заканчивает она. ― Я, каюсь, бываю поначалу поверхностна. Зато потом… ― она вдруг, как дурачащийся ребенок, ненадолго прикрывает глаза ладонями, ― потом я подмечаю даже то, чего не заметить другим.

– Вот как? ― с недоверием, но почему-то приободрившись от этой манеры вести разговор, уточняю я. ― Интересно.

– Вы с сестрой разные, ― продолжает миссис Андерсен. ― Очень.

«Вы разные». Я закусываю губу, когда голос Сэма звучит в голове вместо голоса его матери, и опять смотрю в траву. Нужно сдержаться, но я не могу.

– О да. Разные, как апельсиновое дерево и… ― приминаю пару травинок носком туфли, ― эта поросль. Удивительно, что не все пока заметили, но все ведь впереди?

Глаза щиплет, но слезы еще можно сдержать, пару раз моргнув. Что, в конце концов, я себе позволяю? Я люблю Джейн, и я не позволю приехавшему незнакомцу разрушить… нет, не привычную жизнь, конечно, она уже изменилась, но гармонию своей души ― точно. Мной движут лишь страхи одиночества, неустроенности и перемен. А их можно победить.

вернуться

4

Кейкуок (от англ. cakewalk ― «ходьба с пирогом») ― вошедший в моду после освобождения Юга танец, изначально перенятый от афро-американского народа. Характерны: бодрая музыка, струнный аккомпанемент и множество комедийных элементов: это пародия разом и на бальные танцы «белых господ», и на марши.

вернуться

5

Турнюр – модное в 1870-1880-х годах приспособление в виде сборчатой накладки, располагавшейся чуть ниже талии на заднем полотнище верхней части юбки, что формировало характерный силуэт с очень выпуклой нижней частью тела.

10
{"b":"651129","o":1}