Находясь у меня дома, мы всегда соприкасались. Даже если мои родители были рядом, Брайан прижимался своей ногой к моей, или клал ладонь мне на руку, или закидывал руку мне на плечо, или укладывал ноги мне на колени. Что угодно.

Прошло всего две недели со Дня благодарения. Две недели с тех пор, как я перестал пытаться запихнуть Брайана в раздел «дружбы» и позволил себе признать, как сильно хочу его. С тех пор, как он сказал, что тоже хочет меня. Теперь, когда между нами не было этого братского барьера — когда вы не должны соприкасаться слишком часто или слишком долго — Брайан стал лучшим осьминогом. Моим осьминогом.

Со времён стрельбы нас будто склеило суперклеем. Ещё в ту первую неделю, когда он вернулся в школу. Он ходил ближе ко мне, чем обычно, проводил в моём доме больше времени, чем когда-либо проводил Джозия или Мэдисон. В том плане, что если была возможность, или оправдание, чтобы мы были вместе, мы хватались за этот шанс обеими руками.

Но теперь, когда мы зашли за дружбу — далеко, далеко за дружбу — всё это соединение сделало очередной огромный скачок вперёд. Я не был уверен, был ли Брайан любителем нежностей, или необходимость в физическом успокоении была частью его выздоровления. Но я определённо не возражал. Прикосновения к нему успокаивали и что-то внутри меня. Будто воспоминание о том, как он лежал на полу в столовой, ужасно истекая кровью, сильно раненый, по-прежнему — и, может быть, навсегда — было зарыто у меня внутри, а прикосновения к нему, взгляд на него и видимость того, что он в порядке, ослабляли мой страх.

Иногда, когда мы с ним лежали днём в кровати и смотрели друг другу в глаза, казалось, будто нас осталось только двое на плоту жизни посреди океана. Только нашим океаном была скорбь — скорбь, боль, злость и безнадёжность. Чёртово бурное море. И может быть, поэтому мы так сильно цеплялись друг за друга.

— Открой рот, — сказал Брайан, целясь чипсиной мне в рот.

Я открыл. Он бросил. Прицелился хорошо, но чипсина не обладала достаточным весом. Она упала на кровать между нами.

— От бросков мячей до бросков чипсов, — поддразнил я, поднимая чипсину и съедая её.

Брайан рассмеялся, но я увидел проблеск грусти в его глазах. Я чуть не спросил у него: «Ты скучаешь по этому?» Но не стал. Я знал, что он скучает по футболу. Должен. И он уже сомневался, будет ли играть весной в бейсбол.

Я ненавидел мысль о том, что он полностью откажется от спорта, потому что слишком боится выступать перед толпой. Это было несправедливо.

Я лежал на боку в ногах кровати, всё ещё поедая свой банан.

— Раз у нас есть вся ночь, хочешь немного стрясти вес перед ужином? Займёмся твоей физиотерапией и постараемся нарастить мяса на мои тощие руки?

Он улыбнулся.

— Конечно.

Глава 22

Брайан

Декабрь

Когда наступил декабрь, создавалось ощущение: «Вот чёрт, уже декабрь». Семестр в Уолл заканчивался 19-го декабря, что означало, что у меня осталось две с половиной недели, чтобы вызубрить уроки и выполнить дополнительные задания, чтобы повысить оценки. К счастью, мои учителя очень помогали, даже те, от которых я такое ожидал меньше всего.

— Брайан Маршал.

Мистер Фишбиндер стоял у двери в свой кабинет, пока я шёл на урок истории Америки. Как многие учителя, между уроками он играл роль дежурного по школе, сохраняя в коридорах безопасность, ради демократии или чего-то ещё.

— Здравствуйте, мистер Фишбиндер.

— Прежде чем ты зайдёшь, я хочу поговорить.

— Эм. Конечно.

Я стоял в коридоре, зацепившись большими пальцами за лямки рюкзака. Несколько девушек протолкнулись мимо нас, улыбаясь мне. Фишбиндер заставил меня подождать, глядя на что-то в конце коридора, нахмурившись.

Что заставило посмотреть меня. Я увидел, как один из наших уборщиков, большой мускулистый парень средних лет, с короткой стрижкой и шрамами на лице, вытирает пол у питьевого фонтанчика. Шлёп, шлёп, шлёп. Его бицепс напрягался, пока он двигал шваброй. От пота у него блестел лоб.

Взявшийся из ниоткуда страх заколол мне шею, и колени задрожали. Может быть, от того, что я увидел питьевой фонтан. Или, может быть, дело было в швабре. Я задумался, та ли эта швабра, которой мыли пол после…

К чёрту. Я должен был зайти и сесть. Я сделал один неуверенный шаг, чтобы обойти Фишбиндера.

Он вытянул руку, чтобы перекрыть мне дорогу.

— Брайан. Я слышал, как несколько других твоих преподавателей говорили в учительской. Ты попросил у них дополнительные задания, чтобы реабилитироваться за своё отсутствие.

Я отошёл назад и сделал несколько глубоких вдохов. Если не смотреть на питьевой фонтан или на уборщика, я смогу с этим справиться.

— Да, попросил.

— И всё же, у тебя не было подобной просьбы ко мне.

Я моргнул, глядя на него.

— Вы не ставите дополнительные оценки, так что…

Он цокнул и покачал головой.

— Я не совсем несгибаемый, мистер Маршал. Я понимаю, что ваши сложности в этом семестре не ваша вина. Что бы вы предложили за дополнительную оценку?

Я почувствовал вспышку надежды.

— Оу. Отлично! Эм. Для нескольких других уроков я пишу эссе о своём процессе восстановления, об операции, последующей реабилитации и всём остальном.

— Понятно, — он задумался, почесав подбородок. — Не совсем честно, если вы сдадите одно и то же эссе на все свои занятия и получите несколько оценок за работу, которую проделали один раз.

Чёрт. Именно таким и был мой план.

— Ладно. Тогда что насчёт чего-нибудь о гражданской войне?

— Нет, нет. Основная идея глубокая, — он одарил меня редкой улыбкой. — Вот, что я тебе скажу. Опиши свои воспоминания со дня стрельбы как отчёт свидетеля исторического события. Как если бы ты писал для газеты. Справишься?

Я кивнул.

— Определённо справлюсь. Спасибо, мистер Фишбиндер.

— Пожалуйста. И я ожидаю как минимум восемьдесят процентов на вашем финальном тесте, мистер Маршал.

Да уж, мечтать не вредно. Или что-то в таком роде. Я прошёл мимо него.

Сев на стул, я пожалел, что сказал ему, что сделаю это. Одно дело написать о своём времени в больнице и о восстановлении. Другое — пережить тот день в деталях. Отчёт свидетеля. Забавно.

Но следуя традиции настоящего прокрастинатора, я решил побеспокоиться об этом позже.

На следующий день, после биологии, я несколько минут после звонка стоял за столом, проверяя свою электронную почту. Кто-то хлопнул ладонью по столу передо мной, и я подскочил.

Я поднял взгляд, готовый уворачиваться или бежать. Но это был всего лишь Диксон, парень-гот. Он посмотрел на меня с ненавистью.

— Боже! Что ты делаешь? — спросил я.

— Отвечаю тебе в лицо. Меня достало, что ты на меня пялишься, Маршал.

— Чувак. Я смотрел в свой телефон, — сказал я, хоть и знал, о чём он говорит.

— Ты смотришь на меня так, будто считаешь меня убийцей, — он говорил одновременно со злостью и раздражением. — Что ж, я в тебя не стрелял, Брайан. Даже учитывая, какой ты большой придурок, я бы не стал в тебя стрелять, чёрт возьми.

Я сглотнул. Если он хотел разобраться, я был в игре.

— Тогда где ты был в тот день?

Казалось, раздражение победило его злость. Он слегка отстранился и раздражённым жестом откинул назад свои длинные волосы.

— Да, все об этом думают, верно? Меня не было пару часов, и внезапно я массовый убийца. Внезапно я пристрелил тринадцатилеток. Потому что я так одеваюсь, — он указал рукой на свою чёрную одежду. — Выходит так, что я был на приёме у врача, что копам подтвердили шесть свидетелей, включая мою маму, доктора и его помощников. Прости, что разочаровал тебя, Шерлок.

— Оу.

Конечно, Диксон мог это выдумать. Но у меня было ощущение, что это не так. Проверить будет не так сложно. И это определённо объяснило бы, почему копы ничего с ним не сделали.