— Тебе помочь? — Вежливо поинтересовался Кейн, идя следом.

— Ты мне очень поможешь, если не будешь мешать.

— Такого обещать никак не могу. Когда я нахожусь рядом с тобой, меня будто примагничивает. А уж когда я так близко и вижу твои глаза, и губы…

— Что не так с моими губами?

— Такие губы просто созданы для поцелуев. Сложно держать себя в руках.

— Оу, ты абсолютно прав. А еще гляди: у меня есть ноги, созданные для пинков под твой зад и руки, заточенные по удары по носу. — Я привела угрозы в действия и игриво щелкнула парня пальцами по носу.

— Ясно. Значит целоваться мы сегодня не будем? — Хитро улыбнулся он.

— Только если ты не любишь «пожестче», потому что у меня уже руки чешутся тебе шею намылить…

— Хорошо, я подожду другого раза! Тогда можно вопрос?

— Нет.

— Почему?

— Это уже вопрос.

— Как ты можешь быть такой вредной?! И это не вопрос, это возмущенное восклицание!

Он был в таком забавном негодовании, что я, не выдержав, засмеялась.

— Ладно, давай свой вопрос. — Благосклонно разрешила я, облокачиваясь спиной на полку с книгами по истории.

— Спасибо, госпожа! Так вот… Почему ты меня ненавидишь?

— Это так очевидно?

— Ну, не то чтобы… Но если бы ты носила футболку с надписью «Томас Кейн — урод», это был бы менее явный намек.

Я покачала головой.

— Ты не хочешь этого знать, Томми.

— Вообще-то, хочу. Иначе я бы не задавал вопрос. Ну же, Сэми, расскажи. И я стану лучше. Обещаю. — Парень взял меня за плечи и, чуть наклонив голову, заглянул в глаза просящим взглядом. Прямо сейчас он был очень мил. Знал бы он, почему я действительно его ненавижу. Точнее, отчаянно пытаюсь это делать. Но пришлось выдавать другую версию, более размытую, но имеющую право на жизнь.

— Знаешь, есть люди, которые думаю что они лучше, красивее, талантливее, умнее и эрудированнее других… Основная проблема в том, что только об этом они и думают. Так вот, ты — яркий тому пример. Богат, влиятелен. Крут до невозможности. Популярен. Красив. И прекрасно это знаешь. И постоянно пытаешься посмотреть на меня взглядом, от которого наверняка у девочек от девяти до шестнадцати подгибаются коленки… Но для меня, ты смешон, Томас. Твой образ альфа-самца уже давно не впечатляет окружающих. И еще. Ты явно хочешь меня, потому что не можешь получить. Не можешь получить как все твои премии, трофеи, награды. Трофеи в виде завоеванных сердец, как тебе? Сотни, Тысячи. Но только не мое. Мне такие люди не интересны.

Кейн даже бровью не повел на всю мою тираду. Он поднял руку, оттянул прядь моих волос и намотал ее на палец:

— То есть ты думаешь, что во мне нет ничего хорошего? И что ты нужна мне как очередная награда?

— Нет, я сказала только то, что меня в тебе бесит. Хорошее в тебе тоже есть.

— Например?

— Например, когда ты поешь, ты другой. Это впечатляет. И когда играешь в футбол и наполнен азартом. И когда ты не пытаешься произвести впечатление на каждого человека в stART.

— Да? Вполне много вариантов. И каким я тебе нравлюсь больше? — Спросил он с лукавой улыбкой.

— Таким, какой ты есть на самом деле. Покажешь мне такого Томаса Кейна? — Отзеркаливая его улыбку и заигрывающе смотря из под ресниц поинтересовалась я. Да, настало время поиграть с парнем.

— Я покажу тебе все, что ты захочешь.

Не выдержав, я прыснула смехом прямо ему в лицо:

— Господи, Кейн. Вот опять ты. К чему этот пафос? Мы что, на съемочной площадке? Или ты настолько привык к вспышкам фотокамер и папарации из-за каждого угла, что на всякий случай играешь секс-символа? Или это чтобы форму не потерять? Тогда найди себе другой тренажер, приятель.

Я хотела оттолкнуть парня, но он удержал мою руку, сжав ладонь и прижав ее к своей груди. С удивлением я поняла, что сердце парня просто бешено бьется. Как будто он правда волнуется.

— Саманта, прости. — Я посмотрела на него. Лицо Беркута выражало смятение и расстройство. — Честное слово, Саманта, я не такой! Да, ты права. Все это — мишура. И меня она устраивала, признаюсь. Образ повесы и рок-звезды, разве не об этом мечтают в нашем возрасте?

Ох, парень. если бы ты знал о чем я мечтаю с 16-ти лет, ты бы поседел. Томас все еще сжимал мою руку, а лицо парня было близко ко мне.

— У нас разные мечты, Томас.

— Подожди, не уходи. Если это не нравится тебе, я изменюсь. Я обещаю тебе. Просто ты… Когда я вижу тебя… У меня такое впервые. Я… Я не знаю как тебе это объяснить. Но я постоянно думаю о тебе и мне хочется многое делать для тебя. Не брать, а делать. Ты только скажи, что именно, и я…

— Томас, ты же говорил, что у вас ничего нет! — Визгливое восклицании в тишине библиотеки прервало тираду парня. Мы оба вздрогнули, таким неуместным и неожиданным оно показалось.

Барбара и еще пара людей и Звездных стояли у конца стеллажа. Из ушей девушки разве что пар не валил. Друзья Томаса лишь дружно рассмеялись.

— Ты все-таки трахаешь горячую новенькую? Черт. — Взгляды всех были направлены на нас, а один из его друзей, кажется, Мамочка, в нелепой кепке, натянутой козырьком назад, покачал головой, смотря на меня. — Из-за тебя я проиграл 100 баксов. И на моих глазах он действительно достал из заднего кармана джинсов смятые деньги и, отсчитав нужную сумму, передал ее Думсдею.

Томас

Я переводил взгляд со своих друзей, на Шот, не зная, за что сначала схватиться. Я увидел, как лицо девушки, только что покрасневшее от румянца, разлившегося по ее щекам, снова покрывается маской равнодушия и безразличия. Плотно, как вторая кожа. Эмоции в ее блестящих глазах моментально пропали. Остекленевшим взглядом она проследила за тем, как к Джонсону приплыли деньги от хохочущего Кита и снова посмотрела на меня. Нет. Нет.

— Нет, Сэми, девочка, они несут бред. — Я крепче сжал ее тонкие плечи, пытаясь передать через это все свои чувства, донести хоть как-то, что я ни при чем… Она же равнодушно повела плечом и, поправив свисающую с него лямку рюкзака, выскользнула из моих рук.

— Саманта. — Снова позвал я. Но на мой крик пришла лишь библиотекарь.

— Что вы себе позволяете? Это храм книг! Кладезь знаний! А вы превратили его в дискотеку? Марш отсюда, все!

Я и не собирался дожидаться ее приглашения на выход, а уже кинулся за девушкой, но, оказавшись за дверями «храма науки», Шот не обнаружил.

Мои друзья вышли следом. Я медленно повернулся и, глядя на меня, с их лиц сошли и тени довольных улыбок. Кит нервно подергал козырек кепки и повернул его вперед, будто желая за ним спрятаться.

— Вы… — Прорычал я.

— Эй, Беркут, ну, прости.

— Это была не наша идея! Барбара решила, что будет забавно…

Я злобно посмотрел на Думсдея:

— Какого хрена, Джонсон?

Тот повел руками.

— Я не знал. Я не понял, что все серьезно…

— В смысле серьезно? У Беркута не бывает серьезно! Верно же? — Барбара с нескрываемой надеждой посмотрела мне в лицо. Я даже толком разозлиться на нее не мог. Что взять с глупой девчонки? Она была не плохим человеком. Бегала за мной с первого курса, и я привык к ее существованию. И да, мы пару раз спали. В основном это происходило после празднования удачных выступлений или по другим поводам. Одна компания, много выпивки, сами понимаете, как это бывает. Но я никогда ничего ей не обещал. Кажется, она восприняла это по другому. Прочитав ответ на свой вопрос на моем лице, она, громко втянув в себя воздух и надрывно всхлипнув, рванула с места. Мы посмотрели девушке вслед.

— Да уж, нечасто увидишь Барби, бегающую по коридорам.

— Довели.

— А кто в этом виноват? — Злобно спросил я у парней. Если в первую секунда мне захотелось разбить лица друзей, теперь накатила какая-то апатия. Ну какого хрена? Только я, казалось, нашел что-то хорошее в своей жизни… Как теперь объяснить такой девушке, как Шот, что это мои друзья — моральные уроды, а не я. Если она сама недавно сказала, что невысокого мнения о моих принципах. Черт.