— Тише, Ангел. Я буду нежен.
Его пальцы гладили мою грудь, мой бок, о, так нежно, и его рот ... его рот осыпал меня любовными поцелуями. Хотя я знала, что это ложь, знала, что должна оттолкнуть его, сопротивляться, но я поцеловала его в ответ. Потеряна, потеряна, потеряна.
Римо прижал наши тела друг к другу, перемещаясь, и тогда я почувствовала легкое давление на свой вход.
Я ахнула и напряглась. Римо наблюдал за моим лицом, полным решимости, и его глаза ... они успокоили мою нерешительность, мой страх, любой протест, который я могла бы придумать.
Он скользил в меня медленно, дюйм за дюймом, никогда не принимая больше, чем мое тело могло дать, но все же он, казалось, разрывал меня на части. Медленное завоевание, но все же завоевание. Я ожидала жестокости и грубости. Я желала этого. Но этот кроткий Римо пугал меня больше всего. Он не позволил мне сбежать, даже единственным способом. Он хотел поглощал меня глазами.
Он полностью погрузился в меня, а затем остановился, когда я задрожала от силы вторжения. Его темные глаза говорили то, что я знала с самого начала.
Он овладел мной. Он обладал мной.
Я была королевой.
Он был королем.
Шах и Мат.
РИМО
Это была окончательная победа над нарядом. Они еще не знали этого, но скоро узнают. Серафина дрожала подо мной, ее мраморные щеки пылали, губы приоткрылись. Ей было больно, и почему-то мне это не нравилось, потому что я старался не делать ей больно. Я отдавал боль добровольно, сознательно, свободно. Не случайно.
Я держал себя неподвижно, удовлетворенный ощущением ее крепких стенок, безжалостно сжимающих мой член. Я был в гребаном экстазе, чувствуя, как вокруг меня скользит, и зная, что это ее девственная кровь. Самая сладкая награда за мое терпение.
Мои глаза блуждали по совершенным чертам Серафины, и ее голубые глаза встретились с моими, ища, удивляясь. Я медленно вышел из нее, распознав признаки боли на ее лице, затем толкнулся еще медленнее.
Я медленно покачивал бедрами, стараясь держать движения под контролем. Ее лицо исказилось от боли и удовольствия, и я наклонил бедра, чтобы увеличить последнее. Она ахнула от удивления. Я поддерживал медленный ритм. Терпение не было моей сильной стороной, но я знал, что этот приз тоже того стоит.
Она снова ахнула. Ее бледно-голубые глаза поднялись на меня, вопросительно, смущённо и испуганно. Боясь моего внимания, моей мягкости. Она не ожидала этого от меня, смирилась со своей судьбой. Она приготовилась к тому, что я трахну ее, как животное. Она ожидала агонии и синяков, унижения и жестоких слов. Она подготовилась к этому, пообещала себе бороться со мной.
Это было то, к чему она не была готова, с чем она не могла бороться, потому что слишком отчаянно нуждалась в этом. Она была гордой и благородной, но она все еще была только защищенной девушкой. Проявлять доброту все равно что давать ей воду в засуху.
Это было что-то новое для меня. Я трахался жестко. Девушки были удовольствием и деньгами. Сделкой и бременем. Им не позволялось быть чем-то большим.
Она застонала, ее мраморные щеки вспыхнули. Она приближалась. Я наклонился к ее губам, скользнул языком внутрь, пробуя эту безупречную сладость.
Мои пальцы скользнули по ее боку, по тонким ребрам к выпуклости груди. Она снова ахнула. Я провел большим пальцем по ее соску, прикосновение было мягким, потому что ей это нравилось, такой же неопытной, как и она сама. Скоро она поймет, что боль и удовольствие хорошо сочетаются.
Я просунул руку между нами и провел двумя пальцами по ее клитору. Она вздрогнула, и я повторил это движение и стал двигать бедрами быстрее, заставляя ее выдыхать один изумленный вздох за другим. Я закинул ее ногу себе на спину, изменил угол наклона и скользнул немного глубже в нее.
Она вскрикнула и запрокинула голову, обнажив изящную шею. Боль и удовольствие. Я не мог отвести глаз от ее лица, когда она задыхалась, всхлипывала и стонала.
Ее взгляд снова встретился с моим. Она почти не отворачивалась. Она была первой девушкой, которая осмелилась выдержать мой взгляд, пока я трахал ее, первой девушкой, которой я позволил это сделать. Мои пальцы скользили по ее клитору, когда я погружался в нее глубокими контролируемыми движениями снова и снова.
Я хотел получить свой приз, хотел вырвать его из ее дрожащего тела, хотел, чтобы она полностью сдалась.
Ее плотные стенки сомкнулись вокруг моего члена, когда она кончила подо мной. Я сомкнул губы на идеальной коже ее шеи и прикусил, желая оставить свой след. Мой ангел. Она напряглась и задрожала еще сильнее.
Я наклонился.
— А ты думала, что я не буду владеть тобой, Ангел, — тихо сказал я и поцеловал ее в ухо.
Она посмотрела на меня, стыд и ненависть смешались на ее идеальных чертах. Ее холодные, гордые глаза пылали эмоциями, которые я вызвал.
— Теперь, когда мы покончили с этим, почему бы мне не трахнуть тебя так, как я хотел с самого начала? — я сказал, понизив голос.
Серафина была шахматной фигурой.
В ней мелькнул страх, но я не дал ей времени обдумать мои слова. Она была скользкой вокруг моего члена.
Я выскользнул из нее и вошел в нее одним сильным толчком. На этот раз она задохнулась от боли. Я одобрительно промычал. Вскоре я нашел темп, который был достаточно быстрым, чтобы быть болезненным, но не настолько подавляющим, чтобы она не чувствовала темного обещания удовольствия за ним.
Она закрыла глаза.
— Нет, — прорычал я, давая ей гораздо менее сдержанный толчок, показывая ей, что я все еще сдерживаюсь.
Она посмотрела на меня с ненавистью и отвращением. Я завладел ее ртом, становясь еще тверже под напором ее эмоций. Ненависть это хорошо.
Я засосал ее сосок в рот, и она напряглась. О да. Чертова Серафина оказалась лучше, чем обещало мое воображение.
— Не могу дождаться, когда отправлю эти простыни Данило и твоей семье, — прохрипел я, касаясь ее влажной кожи.
Она вцепилась мне в спину, и я застонал, мой член дернулся. Она боролась с удовольствием, цеплялась за боль, даже предпочитая ее.
Я протянул руку между нами, нашел ее комочек и щелкнул по нему пальцем. Она сильнее сжала мой член, заставляя мои глаза закрыться от ослепляющего удовольствия.
— Если ты прекратишь бороться с удовольствием, это будет менее болезненно, Ангел, — пробормотал я в ее розовый сосок, прежде чем засосать его обратно в рот. Я вошёл глубже, чем раньше, все еще не так сильно и глубоко, как мне хотелось, но Серафина захныкала. Я поднял голову. Она прикусила губу, сдерживая звук.
— Отдайся удовольствию. Оно того стоит.
Она бросила на меня полный ненависти взгляд, но не отстранилась, когда я поцеловал ее в губы и скользнул языком внутрь. Она скорее будет страдать от боли, чем перестанет бороться с удовольствием. Гордая и сильная. Решив не давать мне еще один из ее сладких оргазмов. Я завладел ее ртом, жестко и быстро, когда мой член входил ее тугой центр.
Я решил позволить ей эту маленькую победу. Я уже выиграл приз и войну. Я расслабился, подчиняясь давлению в яйцах. Я вошел в нее в последний раз, а затем выстрелил в нее спермой с сильной дрожью.
Я смотрел ей в глаза, когда заявлял права на ее тело.
Она была моей. Я не мог дождаться, когда Кавалларо и ее жених узнают.
Г Л А В А 16
• ────── ✾ ────── •
СЕРАФИНА
Римо вышел из меня, и я вздрогнула, резко втянув воздух. Я перекатилась на бок, подальше от него, но стыд остался со мной. Римо откинул мои волосы и поцеловал в шею, потом слегка прикусил, и я вздрогнула.
— Теперь ты моя, Ангел. Я владею тобой. Даже если я когда-нибудь отпущу тебя, ты все равно будешь моей. Ты всегда будешь помнить этот день, и в глубине души ты всегда будешь знать, что ты моя и только моя.
Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы, борясь с ними, удерживая самообладание силой воли.
Простыни зашуршали, когда Римо вылез из постели, и я не оглянулась, чтобы посмотреть, что он делает. Я услышала, как в ванной течет вода.