Я проснулась в своей корзине в абсолютном одиночестве. Где-то на задворках памяти возникли картины прошедшего утра.

Вот Ирэн гладит меня и чешет за ухом, а я толкаю ее лапой и сворачиваюсь в тугой клубок – спать (на самом деле держать сознание раздвоенным чрезвычайно утомительно!).

– Второй день спит, как убитая! – Александр выглядывает из ванной, его подбородок в белой пене. – К похолоданию, что ли?

– Ну вот, – расстраивается Ирэн, – только мы на дачу собрались. И так хорошо все подобралось – твой отпуск, мои отгулы и майские. Больше недели могли бы там быть!

– Так мы и будем, – улыбается Александр, снова исчезая. – Поедем в любую погоду! Шашлыки на свежем воздухе того стоят!

Потягиваясь, я встала с лежака. Под левой лапой еще сохранились неприятные ощущения – будто металлический наконечник так и засел там, не причинял боли, но холодил и тянул мышцы.

Шашлык – это замечательно! И в доме есть печка, около которой так славно лежать кверху пузом, отдохновенно раскинув лапы!

В животе заурчало. Не мудрено – за всю ночь выпить чашку чока и кружку молока – вот и все мыши на ужин!

После завтрака, плавно перетекшего в обед, я вспрыгнула на окно и вновь принялась наблюдать за воробьями, думая о Харте, будь он неладен.

Наши отношения могли бы закончиться легко и необременительно, не будь я на тот момент глупой и неопытной. Он давал мне, что мог – совместную охоту, ласки, близость, но вовсе не просил отдать взамен все. А я тыкалась в отношения с ним, как котята-слепыши тыкаются в живот матери. И, естественно, решила, что это и есть настоящая любовь, и он относится к ней с не меньшим восторгом. Поэтому, когда Мяк Гаррет завел интрижку на стороне – для него это оказалось обычным развлечением, а для меня – трагедией, погнавшей навстречу смерти. Я бралась за самые опасные миссии, которые почему-то удавались мне с блеском. Только по прошествии времени, обретя силу матерой амимары, я поняла – смерть боится тех, кто не боится ее, а уж от тех, кто стремится к ней, бежит как от огня! Вот и получалось, что именно ему, амирру Харту Мяк Гаррету я могу быть благодарна за то, кем стала. Только нет-нет, да царапнет по сердцу обида – до сих пор. И до сих пор я таю от взгляда его янтарных глаз…

Странно, никогда не задумывалась о том, что за род такой Гарреты? Харт – сирота, выкормыш Фракенов. Среди амимаров, странствующих по мирам, это обычное дело. У нас с Траншем есть молочный брат, выкормыш Шаренов – Ррайс. Правда, он и сам Шарен – из отдаленной ветви рода, прекратившей существование в Рассветном Лиссе. А про Гарретов я и не слышала никогда! По виду Харт – кун, правда, Дрик его ненамного, но крупнее! Что касается масти, то куны, в отличие от нас, золотых, могут быть любого цвета. Так Дашан в своей кошачьей ипостаси – белый кот, Дрик – черный, Ахар – серый в полоску. А Харт – рыжий наглый котище. Но кисточек на ушах у него нет!

Я задумчиво вылизала заднюю лапу и вновь застыла, глядя в окно. Так и просидела до самого вечера, когда мои пришли с работы и начали судорожно собираться на дачу, созваниваться с Зоей Михайловной, составлять список продуктов, которые надо было купить по дороге.

Выехали мы около одиннадцати вечера. Пока заехали за продуктами, пока добрались, наступило уже два часа ночи. Ясно, что о посещении Вайстраса сегодня и речи не было. Когтехват, опять я не заплатила за дом и не купила ковер!

Обходя дачный домик и обтираясь обо все углы и предметы мебели, я тихонько усмехалась в усы – дался мне этот ковер!

– Какой нехороший дом! – Ирэн присела на корточки и погладила меня по спинке. – Забыл, кто здесь хозяин! Приходится снова все метить, да, Мурочка?

– Мрр… – я толкнула головой ее руку и пошла дальше.

Хозяйка и не догадывалась, что я не просто «чешу зубы», но, прикасаясь к частям дома амулетом, привязываю силу Тени к конкретному объекту.

Уставшая в дороге Зоя Михайловна сразу поднялась на второй этаж и легла спать. Александр разжигал камин. Я догадывалась – они с Ирэн предпочтут урвать время у ночи, чтобы побыть вместе. И мне это было приятно. Любая кошка вам скажет – всегда теплее в доме, где хозяева любят и желают друг друга даже после тяжелой рабочей недели!

Огонь начал потрескивать в очаге. Я села рядом с Александром, делая вид, будто слежу за язычками пламени, прыгающими по щепам, но на самом деле разглядывая лицо хозяина. Отсветы делали его старше, лоб казался выше, глаза, обведенные тенями – глубже, подбородок тяжелее. Лицо будто принадлежало ему и… кому-то совсем другому. Интересно, посмотри он на себя сейчас в зеркало – что увидел бы за спиной? Старенький комод, привезенный прошлым летом от Зои Михайловны, на котором стояла уродливая керамическая вазочка, про которую никто не помнил, откуда она взялась, или гобелены со сценами гепардовой охоты, украшенные кабаньими и оленьими головами, и рыцарским оружием? Здорово было бы подрать когти об такой гобелен!

Фрр, какая чушь у меня в голове!

Я, действительно, фыркнула и, упала на бок. Александр вознамерился потрепать меня по животу – ему я милостиво позволяла. Но сейчас мне было бы это неприятно – ныло под левой лапой, как на плохую погоду. Пришлось прижать уши и лягнуть его задними ногами.

– Злюка! – обиделся он и ушел.

Глядя ему вслед я неожиданно представила их рядом: хозяина, такого, какого увидела в играх пламени, и то отражение Ирэн в зазеркалье. По коже прошел холодок, шерсть поднялась дыбом. Я явственно услышала призыв Силы – будто ветер подул из двери, приоткрывшейся в другое измерение. Что бы это ни было, одно мне стало яснее ясного – эти двое, соединенные общей Линией судьбы, родом не из Срединного мира и, кажется, не люди вовсе, ведь я отчетливо ощутила тонкий, едва уловимый аромат чужой сущности.

Я повторно обошла дом, проверила активацию амулета и поднялась на второй этаж. Улеглась в ногах у Зои Михайловны, помяла лапами одеяло, устраиваясь удобнее. Утро вечера мудренее. Нет, не так. Утррро вечерра мудрррррренее… мрр… мрр… мрр…

Утро началось с визга Ирэн.

Я чуть не перекинулась в человеческую ипостась, но вовремя сообразила, что это было бы преждевременно. В мгновение ока скатилась вниз по лестнице, выскочила в открытое на первом этаже окно и осторожно выглянула из-за угла дома в сторону крыльца.

Ирэн растерянно застыла на ступеньке, забыв о том, что собиралась поставить ногу на дорожку. Александр, видимо поспешивший на крик жены из дальнего угла участка, остановился как вкопанный, не решаясь подойти. Потому как на дорожке, мордой к крыльцу, сидел огромный рыжий кот с белой грудью и белыми лапами, у которых трепыхалась полудохлая мышь.

Когтехват! Я невольно вздыбила шерсть вдоль хребта. Харт пришел мириться после вчерашнего!

Задрав голову, важно прошествовала мимо него – к калитке, под выломанную доску, на улицу. Еще не хватало выяснять отношения на глазах у моих подопечных!

Харт подхватил пискнувшую мышь и отправился следом.

– Это чей же такой? – раздался изумленный голос Александра. – Вот это я понимаю – котэ, так котэ!

– Мурена! – взволнованно позвала Ирэн. – Далеко не уходи! Этому головорезу не доверяй!

Я фыркнула в усы. Хозяйка даже не подозревала, насколько недалека от истины!

– Вот за нее не волнуйся, – в тон мне хмыкнул Александр, – лучше за его способности к деторождению!

Судя по звукам сзади, Харт выронил мышь.

На другом конце улицы, в зарослях сирени и черноплодной рябины притаилась маленькая, скрытая от посторонних глаз проплешина-опушка. Для человеческих детей она была слишком мала, поэтому они так и не приспособили ее для игр.

Мяк Гаррет покорно шел следом. На опушке положил мышь к моим лапам, посмотрел долгим внимательным взглядом янтарных глазищ, махнул хвостом из стороны в сторону и удалился.

Мышь я с удовольствием съела. Но прощать рыжего не собиралась. И уж тем более начинать все заново!

По возращении домой мне пришлось перетерпеть причитания хозяйки и насмешки хозяина. И только после этого я отправилась на второй этаж, чтобы отдохнуть. Как ни хотелось испытать сполна дачные удовольствия: ловлю бабочек и ящериц, поедание молодой травы, копание в разогретом солнцем песке, – сегодня ночью следовало посетить Вайстрас, чтобы выплатить, наконец, этот цапов пай! Кроме того, размышляя на досуге о магической природе артефактов, я додумалась до одной вещи, о которой хотела бы узнать подробнее. Помочь в этом мне мог Ригтон, которому я собиралась продать очередную партию Билетов. Полученных денег должно было как раз хватить на покупку к ковру еще и кожаного пуфика в тон, обработанного в технике пирографии.