Хотя и так ясно – поддерживала (если, конечно, все правда). Мамы они всю жизнь в такой херне дочек поддерживают. Может, даже инициатором и была…

А еще хочешь написать другой своей тоже старой любви (с которой, правда, секса не было, а была полубезответная юношеская любовь – гулять гуляли, целоваться – не целовались). Сейчас тоже живет в Сарове. В гражданском браке. Дочь 12 лет. Провинциальной стала совсем. И уже не такая красивая. Пишет тебе какие-то глупости… «Разум – это то, что делает нас людьми. Так что взрослей». Думает, что ты умный, раз писатель и в Москве живешь. Тоже умничать пытается. Хотя она и раньше такой была…

Я: Ты решил меня со всеми моими знакомыми насмерть перессорить?

С: Все персонажи вымышлены. Совпадения случайны.

Я: А если писать про людей осторожно, без цинизма, по-доброму, то читать не интересно?

С: Даже и писать не интересно.

Я: И какой из меня учитель литературы в школе? С таким подходом?

С: Это если будет, то еще не скоро. Давай, хоть, до нового года доживем.

Я: Этак книга вообще не идет! Прошлая лучше была. В ней была надежда, что хоть что-то из этого получится. Здесь – разбитость и безнадежность.

С: Просто ты нащупываешь свой голос. Приноравливаешься к процессу. Книги, это, ведь, условность. Важно поставить на поток сам процесс – пишешь такие диалоги, выносишь их на люди, тебя при этом не убивают, не исторгают из социума. И при этом как-то на жизнь зарабатываешь. И тебя читают.

Я: Пока что не читают. Из социума исторгнут. Денег нет. И тревожность внутри такая, как будто сейчас с ума сойду. Вся надежда – что Бог управит. При том, что я христианской жизнью, хорошо если на 1/5 живу. И даже не то, что живу на 1/5, а стараюсь на 1/5. Если бы старался изо всех сил, а получалось на 1/5, было бы ничего. А я принципиально стараюсь только на 1/5. И надеюсь, что Бог не накажет.

С: Многие и настолько не стараются. И ничего! Живут лучше тебя.

Я: Они совсем не воцерковленные. С них и спроса нет.

С: А священники бывшие? У тебя два знакомых, которые из священников ушли и живут сейчас «нормальной жизнью».

Я: Неизвестно еще, что с ними будет.

С: Нормально живут. И дальше все у них будет нормально. И ты это прекрасно знаешь. А если и случится что плохое, то не потому, что Бог покарал. Бог не мстительный садист.

Я: Хочешь сказать, не такой жестокий, каким кажется, если начитаться святых отцов?

С: Может, тебе, реально, полчаса посидеть носом подышать? Давно, ведь, так не сидел.

Я: Тогда не успею ничего написать к маминому приезду.

С: Постоянный страх не успеть – и есть тревога.

Я: А страх, что я сейчас в каком-то смятенном и неправильном состоянии ума и потому не то пишу – не тревога? Ночь будет – ночью и буду сидеть.

С: Посмотри, хоть, может, еще кто-то лайкнул пост?

Я: Не хочу отвлекаться. Хочу возбудить ум, чтобы он родил уже что-нибудь.

С: Ты гораздо скованнее в этой книге, чем в прошлой.

Я: Уволили недавно – скуёшься тут!

С: Мне кажется, в учителя тебе не надо. Сковывает одна мысль об этом. А девчонка та, если уж очень хочется, пускай потом приезжает и живет с тобой в Москве.

Я: Сейчас сложно планировать. Если я стану известным писателем, может, богатым буду и все поменяется. А если нет, то все будет по-другому. Короче, сейчас такой период, что предельно не понятно, что будет завтра.

С: А может, научишься писать эти диалоги в спокойном ключе, без вываливания чрезмерно личного, мата, мастурбации и прочих непотребств?

Я: Как-то я сейчас прихожу в себя и кажется, что менеджер по продажам в Москве, это как-то все-таки лучше, чем школьный учитель в Сарове. Свободы, определенно, больше. И вдали от знакомых. Как в домике. В норке. Спрятался в огромной Москве как иголка в стогу сена, и нет меня! И пиши, что хочешь.

А Саров – деревня. Идешь по улице, навстречу одни знакомые, молчат, как пни, и зенки лупят, а сами думают: «Хоро-о-ош! Писатель!». Какое уж там в школах преподавать! Что я, буду девятиклассниц заставлять со мной хором «ада нет» кричать? Про невроз свой им непотребства рассказывать (невроз был связан с сексуальными моментами, подробности о которых см в первой книге-диалоге).

Продажи, конечно, нормально времени не оставляют для творчества, но продажных вакансий так много, а входной ценз там такой низкий, что можно каждые полгода увольняться, месяц-два книгу писать и потом снова на полгода устраиваться.

С: Зато в учительстве смысла больше! Может, у тебя бы и получилось? Может, и разрешили бы тебе эту хрень в интернет выкладывать? Попробовал бы. Вот уж, когда уволят со скандалом – тогда вернешься к продажам. Главное, 9-ти классниц не совращай. А то посадят. Тюрьма, конечно, опыт для писателей. Но ты, вон, и работу-то с трудом выдерживаешь…

Я: Два лайка на последний пост есть! Один из которых – моя бывшая. Не мать второго ребенка, а поэтесса (которой стихотворение понравилась).

С: Вот к тебе и пришел по-настоящему большой успех!

***

Я: Погуглил снова сколько будет авторский лист. 40 000 знаков с пробелами. В издательствах (Эксмо, например) требования к объему рукописи – 7 авторских листов. То есть, мне нужно написать текст объемом 280 000 знаков. Сейчас 122 000 знаков (с мелочью). То есть, осталось написать чуть больше, чем в столько же. Сейчас 44-я страница. Где-то на 100 страницах можно снова смотреть объем. Я же эти книги, помимо интернет-магазина, еще и по издательствам рассылаю…

С: Проснулись. Закомментили твой пост. Правда, всего 2 коммента пока. Некоторые такой уж злой идиотизм выкладывают, а у них десятки комментов!

Я: Потому столько и комментов.

С: Что люди, в основном, злые идиоты?

Я: Ну это, ты, может, слишком резко выразился…

С: Давай возьмем какую-нибудь большую, животрепещущую и по-настоящему глубокую тему и разберем её?

Я: Давай, попробуем еще раз написать диалог для Яндекс-Дзен?

***

Не читайте этот текст! (диалог для Яндекс. Дзен)

Я: Не нужно читать этот текст!

С: Да уж, лучше не читайте.

Я: Тут ничего не будет интересного и содержательного.

С: Надеюсь, досюда уже ни кто не дочитает.

Я: А если, вдруг, кто-то дочитал, бросайте прямо здесь!

С: Серьезно. Берегите свое время!