Гермиона опустила окно со своей стороны и, крепче сжав палочку в пальцах, вылезла наружу.
— Осторожней там! — предостерегающе крикнул ей Драко.
— Не переживай. Осторожность — мое второе имя! — ответила Гермиона, дублируя его ответ, когда она попросила его быть осторожным при погоне от монакских комиссаров.
Драко хмыкнул. Вот же бестия.
Лёжа спиной на дверце, Грейнджер отбивалась от проклятий и посылала их одновременно. Ее реакция была безупречна. Боковым зрением она видела, как Дафна и Тео сбили с метел пару преследователей. Но их становилось все больше и больше. Видимо, взрыв банка вызвал настоящий переполох среди французского аврората. Так что им нужно скорее выбираться за антиаппарационную границу, прежде чем падет защитный барьер на их машинах.
На перекрестке Забини и Малфой, как договаривались прежде, разъехались по разным сторонам. Но авроры не стушевались: разделившись на две группы, они продолжали атаковать и преследовать гангстеров.
Удирать вместе от французских авроров было захватывающе. Вдавливая педаль газа, Драко разгонялся до экстремальных скоростей. Также помимо дороги он боковым зрением следил за Гермионой, которая виртуозно отбивалась от пятерых противников. С каждым взмахом палочки блестящей колдуньи красные кружева ее воздушных, увесистых рукавов трепыхались на ветру, точно крылья бабочек. Ее взбунтовавшиеся вьющиеся локоны цвета грецкого ореха колыхались во все стороны. Ее лицо, частично скрытое кожанной маской, освещали яркие вспышки магии, отражающиеся от крыши мустанга.
В этот момент им казалось, что им никто не помеха. Что нет лучшего союза, чем у них. Что вместе им под силу свернуть чертовы горы.
Но не все всегда идёт гладко. Когда до аппарационной границы оставалось совсем немного, в Гермиону все же попал луч заклятия. Не ощутив никакой боли, да и вообще абсолютно ничего, Грейнджер догадалась, что за заклятие в нее попало. Забравшись обратно в салон мустанга, она отчаянно воскликнула:
— Я не смогу трансгрессировать!
Драко повернул голову, вглядываясь в нее обеспокоенным взглядом.
— Что значит не сможешь, черт возьми?
— В меня попали локальным антитрансгрессионным заклятием! И неизвестно, сколько оно будет действовать... — Гермиона нервно взялась за голову, ища выход. Не найдя ничего лучше, она затараторила: — Ты должен оставить меня, это единственный выход. Когда доберёмся до границы, ты должен будешь...
— Ты спятила?! — стукнув по рулю рукой, Драко посмотрел на нее как на полоумную. Как она могла такое ему предлагать? Нет, как она даже думать смела, что он оставит ее? Да он скорее убьет всех этих авроров, чем отдаст ее им. Вглядываясь в нее своими потемневшими от ярости глазами, он разглядывает в ней самоотверженность, граничащую с отчаянием, и смягчившись, произносит: — Думаешь, я брошу тебя?
— У тебя есть идея получше? — Гермионе не нравилась идея о ее поимке, но она готова была пожертвовать собой. Ведь уж лучше они поймают ее одну, чем сразу двоих.
— Да что угодно лучше, чем сдаться, Грейнджер! Мы... Мы можем отыскать камин, черт побери! — забегав глазами по округе, Драко натыкается на здание отеля. — Да, именно так мы и сделаем, — уверенно заключает он, сворачивая в его сторону.
Саундтрек: John Debney – Don’t Mess with Bonnie and Clyde/Bonnie’s Theme Piano
Авроры отставали, но не намного. Им должно хватить времени добежать до дверей отеля, а там можно запечатать ее изнутри. Въехав на лужайку с цветами и сбив при этом вывеской знак, Драко вдавил в тормоза. Они с Гермионой вышли из мустанга, рванувшись ко входу в отель. Толкнув двери, пара ворвалась в вестибюль. Зазвенел колокольчик. И на них уставились двое молодых портье и консьержка. В нос ударил отвратительный запах ароматизированных свечей и чая с эвкалиптом, что распивала консьержка. После всего произошедшего было так странно оказаться в этой мирной посредственной обстановке.
— Где здесь камин?! — заходя вглубь широкими шагами, Драко скорее потребовал, нежели чем спросил.
Гермиона тем временем принялась запечатывать входную дверь всевозможными заклинаниями.
На вломившихся гангстеров, чьи лица скрывали маски, смотрели как на безумцев.
— Да они же грабители, которые взорвали банк! — догадался один из портье. Наверняка взрыв был слышен на весь квартал, а радио сообщило детали произошедшего.
Консьержка и портье боязливо достали свои палочки. И Драко мгновенно разоружил сразу двоих, но третий нацелился на Гермиону, которая стояла к ним спиной, колдуя над дверью.
— Гермиона! — окликнул ее Драко.
Обернувшись на его зов, она увидела, как в нее летит красный луч. Успев увернуться от него, Грейнджер направила палочку в сторону нападавшего и в мгновение разоружила его.
— Не злите меня, блядь! — рявкнул Драко, угрожающе выставив палочку впереди себя. — Нам нужен гребаный камин! И быстро. Иначе я за себя не ручаюсь!
В этом момент авроры уже настигли дверь, пытаясь ее взломать. Тогда Драко взял портье за шкирку и, приставив к его горлу палочку, сковь зубы процедил:
— Веди. Нас. К ебанному. Камину.
Портье весь облился потом от такого напора и нервно указал пальцем в сторону коридора справа. Гермиона наложила на другого портье и консьержку мощный «Конфундус», чтобы те не пытались впустить сюда авроров. И последовала за Драко, держащим под прицелом трясущегося парнишку. Пройдя коридор, он привел их в небольшой холл с камином. Отшвырнув портье от себя в сторону, Драко потянулся к чаше с порохом.
— Что это за фигня? — обратив разъяренный взгляд на портье, Драко показал ему практически пустую миску с порохом.
— Я клянусь, у нас больше нет! Сегодня Гертруда должна была купить пороха, но не вышла в смену! — заверещал тот.
Сердце Гермионы пропустило один удар, когда из вестибюля послышались рьяные попытки авроров пробраться внутрь. Обречённо уставившись на миску, в которой пороха хватит лишь на одно перемещение, она слышала, как Драко произносит «Легилименс». И покопавшись в голове у юноши, понимает что тот говорит правду.
— Найди мне гребаный порох, или я убью тебя, — грозится Драко, взяв портье за грудки.
— Отпусти его, где он его сейчас достанет? У нас авроры на хвосте, — оттаскивая Малфоя от чуть ли не плачущего француза, Гермиона накладывает на него «Конфундус» и велит уйти.
Смотря вслед отдаляющемуся портье, Драко сжимает кулаки, судорожно пытаясь найти другой план отступления. Дверь долго не выдержит, они почти разрушили защитные заклятия Гермионы. «Что же делать. Что же делать,» — крутится у него в голове.
— Драко...
Она берет его лицо в свои ладони и смотрит своими огромными глазами, в которых стоят слезы. «Почему ты смотришь так, словно прощаешься, Гермиона?»
— Ты должен... — дрожащим голосом начинает она, всматриваясь в самую глубину его глаз. — Ты должен воспользоваться этим порохом.
— Исключено.
— Но ты должен... Ты хочешь, чтобы все выгорело? Если поймают нас обоих, мы проиграем...
— Тогда почему я? — смахнув со своего лица ее руки, он сжимает ее маленькие по сравнению с его ладони в своих руках. — Иди ты.
Гермиона качает головой, оглядываясь в сторону коридора.
— Меня не посадят, — убеждает она. — Я скажу, что ты держал меня под «Империо», и меня депортируют в Англию. Гарри поможет, и меня оправдают! Но если поймают тебя, то они будут судить тебя по всей строгости, ты понимаешь это, Драко?
— Ты уверена, что все будет именно так?
— Если нет, ты вытащишь меня... — говорит она, расцветая ободряющей улыбкой. — Вытащишь ведь, так?
— Ты же меня вытащила, чем я хуже? — натягивая на лицо дежурную ухмылку, Драко снимает с лица пасамонтану, сворачивая ее на голову, и тянется к ее губам за поцелуем.
Подтянув свою маску на макушку, она отчаянно прижимается к нему всем телом и, вновь обхватывая его лицо обеими руками, отвечает на поцелуй со всем трепетом, на который была способна. Он притягивает ее к себе так близко, как только может. Стискивает ее хрупкие плечи в своих объятиях. Нежно скользит пальцами вдоль ее спины. И, если бы у него только была такая возможность, он бы никогда ее не отпускал. Он пробует ее губы, в который раз убеждаясь, что вкус ее губ — его любимый. Проталкивает язык глубоко в ее тёплый рот, готовый испить ее до дна. Запускает пальцы в ее волосы, которые ему просто безумно нравятся. Поглаживает кончиком языка ее небо, получая в ответ на эту ласку ее сладостный стон. Чувствует влагу ее слез, скатывающихся по щекам. От чего расставание становится ещё болезненней. Он не хочет отпускать ее, но должен. Он клянётся себе, что их воссоединение не заставит себя долго ждать. И пока они будут находиться вдали друг от друга, то будут наслаждаться послевкусием этого прощального поцелуя.
