— Да? Давайте-ка, посмотрим, что мы имеем, — начинает Драко, потерев свой точёный подбородок двумя пальцами, обтянутыми чёрной кожей перчаток. — В начале вы грубой силой похищаете мою мать...
— Нам не стоило посылать за ней Руквуда и Треверса, — ровным тоном находит Регулус, сверкая в его сторону своими непроницаемыми серыми глазами.
Драко саркастично переглядывается с нахмурившейся Гермионой.
— Да что вы, ещё скажите, что и пытать вам её не стоило?
— Пытать? — переспрашивает Айола, развернувшись к ним. На лицах брата и сестры близнецов впервые возникает удивление. — Кто тебе такое сказал? Тётя Цисси?
Поморщившись на то, как они, оказывается, называют его мать, Драко припоминает источник такой информации:
— Джон Долиш бросил мне этот факт в лицо, словно долбанный трофей.
— Что ж, это чистой воды выдумка, — вскидывает подбородок Айола. — Долиш — пешка пешек. Он даже в замке нашем не бывал и на милю не приближался к твоей маме.
Драко недоверчиво стискивает челюсти. Гермиона же находит в её словах истину: такие высокомерные типы вряд ли бы подпустили в свой круг приближенных такого, как Долиш. Вероятно, тот тогда просто хотел вывести этим Драко из себя.
— Хочешь верь, хочешь нет, — внезапно искренними тоном заговаривает Айола, — но она нам не чужая... Да, мы отрезали её от связей с внешним миром и вынудили помогать нам, но мы не такие чудовища, как ты наверное думаешь, чтобы пытать близких нам людей.
Гермиона видит, как взбесил Драко такой поворот. Как избалованный единственный ребёнок своих родителей, он привык ни с кем не делиться родительской любовью. Его не радует то, что его мама заботилась о ещё каких-то детях. Тем более его нынешних врагах.
— Наверное это обидно, когда твоя мать в глаза тебя видеть не может, — ядовито высказывается Драко, с отсылкой на Джозиан, — но это не значит, что можно присваивать мою.
Он задевает близнецов за живое, что видно по их неотличимым друг о друга свирепевшим взглядам. Будто они — один человек, разделённый на двоих.
— Гляжу, наша драгоценная матушка уже растрепала вам нашу историю, да? — едко замечает Айола, обмениваясь с братом только им понятными взглядами. Но проницательность Гермионы подсказывает ей, что этот её взгляд означает нечто вроде неоднократного убеждения в недоверии к собственной матери.
— Одного я не понимаю, — переключает тему Гермиона, — почему действовали с нами исподтишка? Хотели с нашей помощью добыть медальоны. Послали этого психопата, Теодора Нотта, шпионить за нами. Почему, если хотели с нами сотрудничать, — припоминает она слова Айолы, обратив на неё свой порицательный взор, — не предприняли ничего, чтобы расположить к себе? Вместо того, похищая наших людей, нападая на мой дом, загоняя в ловушку и объявляя в розыск?
— Да, мать его, хороший вопрос, — поддерживает ее Драко, поиграв скулами. Ему не терпелось покончить с этим фарсом. — Как-то поздновато садиться за стол переговоров, после всего того, что вы сделали, не считаете?
Айола и Регулус вновь переглядываются: понимание появляется на их идентичных лицах.
— Тётя Цисси вам не сказала, значит? — Регулус изящно вскидывает бровь, встречая от Малфоя и Грейнджер немой вопрос. — .. Мы с ней заключили сделку, — поясняет он. — Не зная ничего про Совет волшебников и наше законное правление им, она была против того, чтобы мы вербовали её сына. Взамен на свою помощь нам она взяла с нас обещание... Не впутывать тебя в наши дела. И...
— И? — требовательно выуживает Драко.
— .. Мы также обещали ей не вредить тебе, — заключает Айола. — В частности поэтому мы и согласны на переговоры... Хотя ты и сам впутался в наши дела вместе с умнейшей ведьмой своего возраста и изрядно подпортил с ней нам планы.
— Вы дали Непреложный обет? — спрашивает Гермиона.
— Нет, мы дали слово, — с намёком на ухмылку отвечает Верховная, — не вынуждайте нас его нарушать. Мы уважаем нашу крестную тётю и не хотим разочаровывать её...
— Вы вынудили нас грабить банки, хотели манипулировать нами, — припоминает ей Гермиона; её миловидные черты приобретают грозное выражение. — По вашей милости погиб мой кот! Ты чуть не убила моего друга!
— Но не убила же, — отмахивается Айола, удивлённо вскинувшая брови на вести про кота. — Манипулировать вами у нас не вышло, и я была зла, когда ты забрала у нас столько возможностей, уничтожив кровь остальных прародителей магических существ. И, признаться, я это вам ещё не скоро забуду!
— А я не забуду того, что ты пытала её, — мрачно кивает Драко на Гермиону.
Гарри напряжённо сводит брови и вздыхает в сторонке. Крутого нрава Малфою и Грейнджер не занимать.
— Ты тоже пытал мою сестру, — парирует Регулус, вперев в кузена злобный взгляд. — И если тебе интересно, то тогда на дуэли с тобой я не использовал Аваду Кедавру... То был лишь Круциатус.
— Так что мы квиты, — нараспев протягивает Айола, устало всплеснув ладонями, обернутыми блестящей россыпью самоцветов.
— Но вы вряд ли когда-нибудь будете квиты с кланом Диллинджер-Забини, — отмечает Гермиона.
— Я погорячился, — хмуро признает Регулус. — Когда ко мне в дом с недобрыми намерениями врывается главарь мафиози со своей бандой и пытает мою сестру... я как правило могу срубить с плеча.
Малфой и Грейнджер сверлят Блэков неоднозначными взглядами. Все оказалось многим сложнее, чем казалось. Их враг снял перед ними свою зловещую маску, являя своё истинное лицо. Переворачивая их устоявшееся мнение о себе с ног на голову.
Когда зло — вовсе не такое уж и зло. Когда на кону стоит так много, задаёшься вопросом, стоит ли собственная вендетта свеч?
— То есть, каковы ваши намерения сейчас? — щурится Гермиона, взглянув вниз на мост. — Раскрыть магический мир?
— Больше нет смысла скрываться, — соглашается Айола. — Эта миссия освобождения была в планах у Верховного Совета веками. И наконец стала осуществима. Мы сделали её осуществимой, — гордо добавляет она. — Волшебники смогут жить свободной жизнью и маглам придётся это принять.
— А как же магические популяции? — озабоченно возникает Гермиона. — Даже если эта революция и осуществима, все равно кто-то будет в проигрыше, не так ли? Хотя бы те русалки, которых вы держите у себя в аквариуме, словно каких-то домашних рыбок!
— Аквариуме? — на секунду озадаченная её заявлением — в следующую Айола уже усмехается. — Ах, это не аквариум. Это стекло, как портал, — всего лишь отражение океана. Думаешь, откуда у нас во дворе лазурный пляж? — снисходительно улыбается она. — Это все магическая иллюзорная проекция.
Гермиона в смятении поджимает губы, встречая убедительный взгляд Гарри, который мысленно взывает её прислушаться и перестать упрямиться.
— Ладно, и что вы предлагаете? — Драко упирается спиной о перила и скрещивает ноги, засунув руки в карманы брюк. Хоть его напор злобы и поубавился, все же дерзости ему не отнимать. — Вы изрядно помотали нам нервы. И меня все ещё выворачивает от желания убить вас, — он с превосходством кивает вниз, — не говоря уже о мафии, пришедшей за кровью убийцы Джонни Диллинджера.
— Все просто, — отвечает ему ведьмовской ухмылочкой Айола, — присоединяйтесь... или умрите.
— Айола... — неодобрительно осаждает сестру Регулус. — Она хотела сказать, что вы можете присоединиться и забыть все наши былые распри. Вы уже доказали, что достойные противники, — Верховный кивает Белому Дракону, отдавая должное его победе на их дуэли, — но изначально для нас не стояло целью вражда с вами. Мы бы предпочли иметь вас в союзниках... Так что предлагаем вам взаимное прощение. И я уверен, — Регулус с долей вины оглядывает пару близких друзей взошедшего на престол криминального босса, что из себя представляют Малфой и Грейнджер, — вам удастся отозвать гнев мафиозного клана.
— Прощения здесь будет мало, — говорит Гермиона. — Нам нужна компенсация. И равные права... Вы должны принять нас в этот Совет волшебников, — властным тоном требует она, приняв решение. — И если и быть этой революции, то исключительно без чьих-либо жертв... И однозначно не сегодня.
