Внезапно световой шар резко приходит в стремительное движение: от палочки Драко к палочке его противника. И исход этой дуэли становится ясным, когда зелёный луч окончательно подавляет фиолетовый до самого кончика трясущейся палочки Верховного. Свет угасает, и заклятие Драко настигает Верховного, так что тот падает на землю, истекая кровью.
«Сектумсемпра», — понимает Гермиона, облегчённо выдыхая.
В этот же миг происходит сразу несколько вещей: Верховная в ужасе вскрикивает и склоняется над братом; Гарри, отвлёкшись на все это, теряет концентрацию и проигрывает, получая в грудь обездвиживающие заклятие; Джозиан обеспокоенно выбегает вперёд к Верховному и, также склонившись над ним, принимается шептать лечащие заклинания, которые не действуют, или все же действует, но совсем слабо, судя по непрекращающемуся кровотечению. Для мгновенного эффекта тут нужно контрзаклятие, известное лишь создателю режущего проклятья — Северусу Снейпу.
Гермиона забирает из рук обездвиженного Гарри палочку, и решительно заносит её впереди себя, вставая рядом с Драко, с триумфом взирающего на истекающего кровью противника. Он всем нутром чувствует, как этот вкус победы растекается по его венам. И он действительно так сладок, как о нем говорят. Когда твой враг истекает перед тобой кровью, а твоя сообщница стоит бок о бок, готовая сражаться с тобой и безмерно любить тебя.
Он вернул её. Его враг повержен. И он вот-вот встретится с матерью.
Встречайте победителя.
— Ты бесполезная! — в отчаянии кричит Верховная на Джозиан. — Ты даже вылечить его не можешь! Отдай! — выхватив из подрагивающих рук Джозиан палочку, она сама пытается остановить его кровотечение.
Их приспешник встаёт перед ними, неуверенно занося на Малфоя и Грейнджер свою палочку, но тут же опускает, понимая, что в схватке против этих двоих ему не выстоять. Взяв положение в свои руки, Драко взмахом палочки насильно заставляет Верховного подняться. Его сестра незамедлительно реагирует, зло вскидывая палочку Джозиан и натыкаясь на встречно нацеленную на неё палочку Грейнджер.
— Хватит дуэлей, мы хотим поговорить, — говорит ей Гермиона.
— Разве? — затейливо встревает Драко. У него планы были совсем иные. — Я вот говорить не намерен, Ангел.
Сомнительно покосившись на него, Гермиона стоит на своем, предлагая Верховным сделку:
— Я хочу, чтобы вы назвали свои чёртовы имена, тогда мы дадим вам уйти.
Слышится сдавленное хрипение Верховного, держащегося рукой за свою раненую грудь.
— Так хотите знать, кто мы? — прерывисто дыша, произносит он. — Давно пора было представиться, да? — повернув голову к сестре, он немного шатается. И она, хмурясь, спешит дать ему на себя опереться, одной рукой держа перед собой палочку, а другой перекинув руку брата себе через плечо. Его кровотечение немного уменьшилось, но все же не до конца.
— Пускай, — соглашается Верховная, принимая предложение Гермионы, ведь если они останутся, её брат медленно истечет кровью. Игра, которую они с ними затеяли, зашла на пик того, что эта схватка может стать для них последней. И Верховная понимала, что лучшим вариантом для них сейчас будет — отступить.
Малфой пока ничего не предпринимает. Узнать, с кем все-таки они имеют дело, лишним не будет.
И вот наступает момент истины: они с Гермионой пристально наблюдают, как Верховный заносит руку над головой и, стянув с головы капюшон мантии, снимает маску, являя им свое бледное лицо. Разглядывая его правильные, как и у сестры, черты лица, чётко-проступающие высокие скулы, красивую форму пухлых губ, серые глаза, казавшиеся мистическими, хотя бы из-за темно-магической связи с его сестрой, и густую черную шевелюру взлохмаченных волос, передние пряди которых спадают ему на лоб, Гермионе он оказывается совершенно незнаком.
В отличие от Драко.
Он смутно припоминает откуда ему известно это лицо. В голове всплывают несколько фрагментов из детства: приём в Малфой-мэноре, на который Джозиан Робер, будучи подругой его матери, привела своего то ли племянника, то ли крестника; Драко обменялся с ним парой слов, и с того раза даже имени его не запомнил. Следом вспоминается второй раз, когда он его видел: тоже на приёме в его доме, устроенного в прошлом году в честь победы; этот парень о чем-то переговаривался с Нарциссой, пробыв на приёме некоторое время, и позже исчезнул вместе с Джозиан.
— Имя, — очнувшись от нахлынувших воспоминаний, твердит Драко. — Мне нужно имя.
Окинув его тяжёлым взглядом, Верховный слабо приподнимает уголок своих губ, опираясь о плечо сестры.
— Моё имя Регулус, — невозмутимо представляется он. И глаза Драко вмиг расширяются; он помнит не это имя, какое-угодно, но только не это, ведь это имя принадлежит его покойному двоюродному дяди, которого он в глаза не видел и знает лишь из рассказов мамы. Регулус — абсолютно исключительное имя, как и у большинства Блэков, по традиции названных в честь созвездий. Джозиан вздыхает, потирая переносицу. А Гермиона теряется в догадках: этот парень не может быть тем Регулусом, ведь он мертв, и даже если бы был жив, то был бы вдвое старше. И тогда, глядя на замешательство на их лицах, Верховный вкрадчиво поясняет: — Регулус Блэк II…— Обратив свой взор из под полуопущенных ресниц на девушку, демонстрирующую женское подобие его, он также представляет ее: — А это моя сестра-близнец — Айола Блэк.
— Да, было приятно познакомится с родственниками, но теперь мы уходим, — холодно проговаривает Айола. И, взяв брата за руку, собирается трансгрессировать с ним, напоследок зловеще добавляя: — ...Ещё поквитаемся, кузен. Обещаем.
Неужели все здесь безумны?
Все хотят войны?
Все здесь безумны.
Встречайте победителя!
Клянусь Небесами и Преисподней,
Это мое отмщение.
Слава Богу, я на высоте,
Но это не конец.
Друг мой, это не конец.
— Thirty Seconds To Mars «Hail To The Victor»
Саундтрек: Kehlani – Gangsta
Сжав на её слова зубы, Гермиона замечает, как Драко собирается им помешать. И успевает схватить его за локоть правой руки, в которой он держит палочку, перенаправляя луч его заклятия. Искра пролетает мимо Верховных, и они с хлопком исчезают в воздухе вместе со своим приспешником.
— Мерлин, зачем ты это сделала? — повернувшись к ней, недоумевает Драко. — Ты слышала её? Они теперь от нас не отстанут. Нужно было расправиться с ними сейчас, и не давать им, черт возьми, шанса расправиться с нами потом!
— Вот именно, Драко. Я знаю, что ты собирался сделать. Не тебе быть их палачом!
Малфой вскидывает брови и покачивает головой, просто поражаясь её рассуждениям. Они могли покончить с ними раз и навсегда прямо сейчас. Он так идеально все спланировал и был уверен, что победа за ними.
Но это явно был ещё не конец.
— Отлично, теперь они будут нашими палачами, этого ты хочешь, Гермиона?
— Нет, но мы найдём другой способ их свергнуть, поверь, — заверяет она, чутко взяв его лицо в свои руки.
И в этот самый момент, заглядывая в глубину её тёплых карих глаз, до него снисходит осознание, что она снова с ним, и та бездна, в которой он без неё был — позади.
— Мерлин, иди сюда... — Драко притягивает её к себе, заключая в свои крепкие объятия. И Гермиона на выдохе утыкается лицом в его грудь, обхватывая Драко руками за пояс и вдыхая его родной запах полной грудью. — Ты здесь, — благословленно шепчет он ей в волосы, и по её спине пробегается томительная дрожь.
С каждым разом он волнует её все больше и больше. И это никогда не прекратится. Она и не хочет, чтобы прекращалось.
— Я здесь... — улыбаясь, шепчет ему Гермиона в ответ.
Её глаза находят его. Она обнимает Драко за шею. И, вставая на цыпочки, сладостно целует его подавшиеся ей навстречу губы так, словно не делала этого целую вечность, вкладывая в поцелуй всю любовь, что она к нему испытывает. От наслаждения Драко издаёт глубокое утробное хрипение и раскрывает губы, углубляя поцелуй, готовый поклясться, что вкус её губ, ощущение её кожи под его прикосновениями — его персональный рай на земле.
