— Не волнуйтесь, мой милый профессор, — Норвус обнял его за плечи. — На этот раз все получится, уж я Вам обещаю! Мы, вендийцы, всегда свое слово держим. — А потом он провел рукой над головой профессора, и тот замер.

Чего? Какие вендийцы? Нет, ну я знал, что все водное волшебство идет на вендийском языке. Но никто никогда не слышал ни о каких вендийцах и не знал, откуда этот язык вообще взялся. Да вся наша история идет только с основания Школы. А что было до этого никто понятия не имел — записей не сохранилось. И если что, то мой деда бы знал.

— Да, мой мальчик. — Норвус снова смотрел на меня, губы его улыбались, а вот глаза будто готовы были меня испепелить. — Ты не ослышался. Я и Гарлиус — последние из вендийцев. Единственные, кому удалось спастись от таких как ты! — он словно выплевывал каждое слово. — Но ничего! Скоро, совсем скоро! Скоро с вами будет то же самое, что вы когда-то сделали с моим народом.

От его хохота сотрясались стены, и это без всякого преувеличения. Я все думал, что на меня вот-вот обрушится потолок. Гарлиус тоже опасливо поглядывал наверх. В отличие от своего братца он не выглядел таким веселым. У него скорее был вид, как у меня, когда деда насильно запирал меня в ученической.

Зато Норвус был тут самым довольным. Он подошел ко мне близко-близко и склонился к моему лицу, я почувствовал сильное зловоние. И как я его раньше не замечал?

— А знаешь ли ты еще, мой милый мальчик, что твоего уважаемого дедушку убили? — сказал он с торжеством.

— Ты! — выдохнул я и попробовал сказать еще что-нибудь, но не вышло.

— Зачем же? — усмехнулся Норвус и снова отошел. — И без меня охотники нашлись. Надо признать, они очень облегчили мне задачу. А, вижу-вижу, что ты хочешь сказать. Ты думаешь, что мы вас предали.

Вообще-то в моей голове были совсем другие слова, за которые бабуля наверняка начистила бы мне рот с мылом.

— Нет, это вы предали нас. Вы, люди! И за что? За то, чтобы только самим пользоваться волшебством воды? И что теперь? Теперь от вендийцев осталось всего двое: я и Гарлиус! — Норвус схватился за волосы и чуть ли не выдирал их. Да он безумец! — Но ничего, — быстро-быстро заговорил смотритель. — Скоро, очень скоро мы поменяемся местами! А знал ли ты, мой милый мальчик, что ты не просто никогда выродком не был, но и вообще — один из сильнейших волшебников? Можешь порадоваться, все равно тебе не долго осталось.

Вроде бы сейчас я должен был очень удивиться, может быть, немного обрадоваться, или же разозлиться так, как никогда раньше в своей жизни, но нет. Единственное, о чем я мог сейчас думать, так это что у меня нещадно чесалась левая пятка. Ого! Я уже мог чувствовать! Ну погоди, Норвус! Мы еще повоюем! Зря что ли сказал, что я могучий волшебник?! Тебя никто за язык не тянул.

А смотритель тем временем, полностью уверенный, что я все так же обездвижен и нахожусь в его власти, продолжал свой рассказ. Наверное, радовался, что мог наконец высказать за долгое время все, что думает. Хотя, похоже, он на меня уже и не обращал внимания, а все ходил взад-вперед и бубнел себе что-то под нос. Но тут все хорошо слышно.

— А ведь мы с Гарлиусом тебя ждали тысячу четырнадцать лет! — А потом он снова подошел ко мне и заговорил со мной как Норвус, которого, я думал, знаю. Он еще и по голове меня гладить начал. — Представляешь ли ты, мой мальчик, как тебе повезло? Тебе посчастливилось родиться в тот же день, час и секунду, что и Вариус.

Вариус… Вариус… Где я уже слышал это имя? А, точно! А не с него ли, часом, начинается история нашего рода? Точно с него! Бабуля в меня хорошенько вдолбила нашу родословную. Этот самый Вариус у нас в семье самым сильным был, разве что Корвиус мог с ним потягаться. Так что, получается, Вариус тоже тридцатого Бавария родился? А я и не знал. Бабуля только года заучивать заставляла.

А Норвус уже снова превратился в своего безумного двойника. Он ходил туда-сюда и потихоньку таскал себя за волосы. Даже Гарлиус смотрел на него с опаской.

— Вариус! Вариус! Как же я тебя ненавижу! Как же я хочу сам тебя прикончить! Как же я хочу тебя уничтожить! — А потом Норвус сел на землю, схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону, громко шепча: — Но нет… Нет… Мне пришлось ждать… Ждать… Только кровь… Только его кровь… Да, да… Только его кровь…

И Норвус снова встал на ноги и стал почти нормальным. Ну, насколько это может быть.

— Представляешь, мой мальчик, Гарлиус даже принимал у твоей матери роды! Ха-ха! Пришлось немного ускорить, но что поделаешь, мой мальчик, что поделаешь? Не ждать же нам еще тысячу лет, чтоб их освободить!

Кого — их? И откуда освободить?

— Только вот, мой мальчик, твои родители что-то заподозрили. Знаешь, что они сделали? Наложили на тебя печать! Перед тем как уйти…

Уйти? Куда уйти? Так они живы? Я уже совсем запутался.

— А как тебе понравился дождь? Правда он прекрасен? Как же я по нему скучал!

Дождь? О чем это он?

— А помнишь ли ты, мой мальчик, такую маленькую булочку? С маком? Это ведь я тогда тебе ее подсунул. А все, что я тебе давал? Без этого, а точнее без зелья твой Назарус никогда бы не снял с тебя печать. Так что, мой мальчик, можешь сказать мне спасибо.

Он расхохотался, а я подумал, что много бы чего ему сказал, вот только «спасибо» в мою речь никак не влезало.

— И твой дракон! Он чуть все дело нам не сорвал! Но ничего, мне удалось от него избавиться, хоть и пришлось столько силы Сердца потратить. Знаешь ли ты, мой мальчик, что драконов здесь раньше очень много было? А знаешь ли ты, почему их больше нет? Это сделали вы, люди!

Не верю! Не верю!

— А знаешь, мой мальчик, каких сил мне стоило уговорить твоего деда привезти тебя сюда? Он-то был уверен, что ты выродок. Так что я обманывал тебя, мой мальчик, он никогда в тебя не верил!

Неправда! Иначе зачем он с самого детства учил меня? Как же чесалась пятка!

— Гарлиус, что ты там уселся? Неси сюда дверь!

Дверь? Уж не мою ли? Ах да, мою. Вот только как такой костлявый Гарлиус смог дотащить такую тяжесть? Хотя, кто этих вендийцев знает.

Мою голову разрывали крики, доносящиеся из двери. Еще немного, и я сошел бы с ума. Но тут вдруг зачесалось у меня в ушах и стало тихо, а потом в голове я услышал знакомый голос:

«Ну что, парниша, готов повеселиться?»

«Руфус!»

«Он самый».

«Где ты был?»

«Слышь, парниша, давай это потом обсудим, лады? Чувствуешь у себя под спиной камень?»

«Ага».

«Это мое Сердце. Приж…»

«Твое серд…»

«Парниша! Не беси меня! Прижмись к нему как можно плотнее. Вот так. А теперь дождись, когда этот придурок Норвус отвернется. Гарлиус мешать не будет — уж ты мне поверь. Так что когда Норвус отвернется — выдыхай заклинание, которое я тебе во сне показывал. Помнишь?»

«Не-а. А нет, погоди, помню!»

«Все, теперь дело за тобой. Не подведи, парниша!»

И снова стало шумно. Рисованные человечки передвигались так быстро, что я едва поспевал за ними взглядом. С чего это Руфус решил, что Гарлиус не будет помогать своему брату?

А Норвус все никак не мог заткнуться:

— А сколько мне пришлось этого профессоришку уговаривать! Я думал, что это легко будет, так нет же — принципиальным оказался! Но ничего, ложка-другая нужного зелья, и он в моих руках. Как, кстати и ты. Вкусный торт был, правда?

Ага, очень. Больше никогда в жизни торты есть не буду. Если жив останусь.

— Видишь эту дверь? Знаю, что видишь. И ты видишь, как мечутся заточенные здесь мои братья и сестры. Больше тысячи лет томятся они в этой клетке. А все вы, люди! Жадные, лживые создания! Была б ваша воля, вы бы нас всех убили! Но раз сил не хватило, то хотя бы так! А это хуже смерти! Гарлиус! Гарлиус!!!

Камердинер очень неохотно подошел к брату и протянул ему длинный извилистый кинжал.

— Нет, Гарлиус. — Норвус остановил его жестом. — Эта честь принадлежит тебе, как старшему. Ты же еще помнишь наши традиции?