Но я так и не узнал, что он удумал, потому что меня кто-то схватил за руку и потащил ко мне же в комнату. Это был Париус, за ним зашел и Гэн.

— Ты во что одет? — задыхаясь от смеха спросил толстяк.

— Почему все остались в Школе? — вместо ответа сказал я.

Гэнриус уже доставал из моего шкафа мои самые лучшие штаны и рубаху. И где он только их нашел? Я их почему-то не помню.

— Н-надевай, — велел он.

— Так почему все-таки все остались? — повторил вопрос я, но сделал так, как сказал мой друг.

— Сегодня Родительский день.

— А?

Я первый раз об этом слышал. А нет, я ж читал об этом в календаре, только не обратил на это никакого внимания. Оладка перепеченная, что за Родительский день такой?

— Э-это когда родители приезжают навестить школяров, — пояснил Гэн.

— А если родителей нет?

Наверное, я сказал это очень тихо, потому что друзья переспросили меня:

— Ч-что?

— Что?

— А что, — сказал я уже громче, — если у меня нет родителей?

— Н-ничего, тогда приезжают опекуны.

— Оладка перепеченная! — Я взялся за голову. — Бабуля!!!

А в дверь уже стучали. Так тихо и в то же время громко мог стучать только один человек. И задержать его мне все равно не удастся, лучше уж сразу.

— В-в-в-войдите! — и это не Гэн заикался.

— Доброе утро, Марвус! — сказала бабушка. И всего в этих трех словах она показала, что рада видеть меня живым и здоровым, и как она недовольна моим видом, и сколько «хорошего» она услышала обо мне от профессоров и Норвуса. Одета она была в серебристую мантию, а значит, сегодня был очень важный день. По крайней мере, она именно так к нему относилась. Оладка перепеченная!

— Доброе утро, бабушка! — я вытянулся по струнке. Наверняка это выглядело смешно, потому что я стоял со спущенными пижамными штанами.

Друзья тоже стали прямо — я им за эти месяцы много чего успел рассказать про единственного человека в Мире, которого боится великий и ужасный Верховный волшебник Корвиус.

— Как дела, Марвус?

— Все хорошо, бабушка.

— Как учеба?

Вот же оладка перепеченная! Знает же, что я выродок, так зачем спрашивать! Тем более, что я еще и ленивый выродок.

— Все хорошо, бабушка.

— Вот и хорошо, — кивнула она. — Я жду тебя на улице. И, Марвус, надень, пожалуйста, штаны.

— Ага, — только и ответил я, когда бабушка уже вышла. А потом я повернулся к друзьям: — А почему на улице?

— Т-так там все собираются. Возле главного входа.

Переоделся я быстро, очень быстро, и уже через несколько минут мы с друзьями шли по нашему коридору. Я все пытался разгладить складочки на рубахе. Хоть Пар с Гэном и говорили, что ничего там нет, я все-таки перестраховывался. Опозорить бабулю перед всеми — это обречь себя на вечные муки. Лучше уж совсем не прийти, чем в неподобающем виде.

А потом к нам присоединилась и Трисса. Только она даже не поздоровалась с нами, просто пошла рядом. Сегодня она была какая-то не такая. Я еще ни разу не видел ее такой красивой и такой… такой, как будто она сейчас была не здесь, а где-то очень-очень далеко. Да еще она сегодня была одета не в мантию, а в платье. Зеленое, оно было почти такого же цвета, как ее глаза, только они были ярче. Волосы она вместо обычного хвоста заплела в косу, уложила на голове и завязала изумрудной ленточкой. Все вместе это напоминало корону. Трисса и шла как королева — с прямой спиной, и к девушке было страшно подойти. И не потому, что она пугала, а потому что рядом с ней сейчас я чувствовал себя самым последним оборванцем, хоть и надел свою лучшую одежду. И все-таки Трисса была прекрасна.

— Доброе утро, Марвус!

— А?.. Доброе утро!

Передо мной стояла Корнелия и улыбалась. Красавица! Как всегда, небесно-голубой ей очень шел. Я ж и говорю: красавица!

А Трисса уже ушла вперед. Так она меня и не заметила, а вот я смотрел ей вслед. Да что со мной такое? Очнись, Марвус! Рядом с тобой сейчас самая красивая девушка в Мире, а ты даже не смотришь на нее!

Корнелия что-то весело щебетала, а я ее не слышал. А потом пришел Гавриус и увел ее. Он все время хмурился, но ничего мне не говорил. Наверное, тоже боиться опозорить своего деда. Они ушли, а я поспешил за Триссой. Я почти ее нагнал, когда она остановилась возле очень высокого худого длинноволосого человека с длинными же усами. Одет он был в черную мантию с серебряной вышивкой. И смотрел он на всех так строго и так зло, что я аж поежился. Чего это он? Не с той ноги встал что ли?

— Здравствуйте, отец! — сказала Трисса и низко поклонилась.

Отец?! Да она ж на него совсем не похожа. Он вот с черными волосами и длинным носом с горбинкой, а она рыжая, и носик у нее красивый, хоть и остренький и чуть вздернутый. В маму пошла, наверное.

А потом я заметил, что там стоит еще один человек. Он тоже был высоким, но не таким худющим, как отец Триссы. На вид ему было лет тридцать, а может чуть больше. Или меньше. Я никогда правильно угадать возраст не мог. На нем была темно-серая мантия, а светлые волосы гладко зачесаны назад. И смотрел он на Триссу как Пар на торт Тетушки Тамы. У меня аж руки зачесались дать этому волшебнику в глаз, но я сдержался. А вдруг это брат Триссы, а я опять? Не думаю, что она обрадуется, если я набью фингал ее родственнику.

— Здравствуйте, волшебник Лизариус, — сказала Трисса.

— Здравствуй, милая.

Милая?! Мне показалось, или этот гад облизнулся? А как глазки-то заблестели. На этот раз я не врезал ему только потому, что тут была моя бабуля. Но чуйка моя чувствует, что мы с ним еще встретимся. И плевать я хотел, что этот гад старше меня, и что он волшебник, а я выродок. И почему ее отец так спокойно на это смотрит?

Они больше ничего не сказали, а просто пошли к выходу. Первым шел отец Триссы, затем сама девушка, а потом этот гад Лизариус. Он немного приотстал — ну точно смотрит, как она идет. Кхм, красиво, кстати, идет.

А ко мне уже подошла бабуля. И я тут же вытянулся в струнку.

— Готов?

— Да, бабушка.

— Хорошо выглядишь.

— Да, бабушка.

— Рубаху оправь.

— Да, бабушка.

— Знаешь, что сейчас нужно делать?

— Да, бабушка.

— Что ты должен говорить, когда к тебе обращаются?

— Да, бабушка.

— У меня на голове петух, а у Корвиуса окорок?

— Да, бабушка.

— Марвус!!!

Ой! Кажется, я опять не слушал. Ну, ничего не могу с собой поделать! Привычка! Когда она начинает меня поучать или расспрашивать о чем-то неинтересном, мои мысли сами куда-то улетают. Я не нарочно! Честно!

— Да, бабушка?

— Ничего, — вздохнула она. — Пошли.

А? Что с моей бабулей? Ничего не понимаю. Она уже должна была мне дважды уши надрать. Нет, я рад, конечно, но от этого как-то не по себе. Может, она мне уши драть потом будет? В моей комнате. Без свидетелей. Ой, оладка перепеченная! Лучше б она мне сейчас уши надрала, а то я уже себе всяких ужасов напридумывал. Да так, что даже ноги еле шли.

А мы уже подходили к выходу. На улице возле главного входа собрались, наверное, все школяры и профессора. И все были такие нарядные и красивые. Но Три… то есть Корнелия была самой-самой! Помимо школяров тут была еще целая куча родственников. Да тут не то что яблоку, тут даже вишенке упасть негде было! Пар и Трисса были далеко от меня, а вот Гэн стоял совсем рядом.

— Что это с ней? — спросил я друга, указывая на Триссу. — Чего она такая кислая?

— Тс! — шикнула на меня бабушка.

Тогда я повторил свой вопрос шепотом.

— Й-ее Отец приехал.

— Они не ладят, да?

Гэн ненадолго замолчал, будто думал, что сказать.

— Н-нет, — сказал мой друг так тихо, что я еле разобрал. — Не ладят.

— А что это за мужик там с ними стоял? — спросил я.

— В-волшебник Лизариус. Он третий советник Короля. А волшебник Ковариус, это отец Триссы, — второй.

Это кто ж такие имена им дал? Как они вообще с такими именами во Дворец-то пролезли?

— Этот Лизариус — ее родственник, да? — Я очень надеялся, что так оно и есть. Очень надеялся. Ну, пожалуйста! Пожалуйста!