— Неадекватно?

— Темпераментно, — дипломатично заметила она, — но как я могу с ним спорить? Ладно, Рон! Но он и раньше был болваном, сейчас нечему удивляться. Но Сириус? Или миссис Уизли? Они гораздо старше нас и я не считаю, что это правильно — грубить им.

— Отлично! — всплеснул руками Гарри. — А то, что они все дружно травят пятнадцатилетнего мальчишку только потому что он слизеринец это — правильно?!

— Они его не травят.

— А как, по-твоему, это называется?! Вчера миссис Уизли просто с чего-то вдруг забыла, — Гермиона, забыла! — накрыть на стол для Тома! То есть она поставила тарелку для меня, для своих детей, для тебя, для Сириуса, для себя, но забыла про Тома?!

— Возможно, она просто ошиблась…

— Гермиона, ты её видела? Она скорее сама не поест, но накормит всех детей в радиусе мили. Так с каких это пор Том стал так ужасен, что его даже кормить отказываются? — рявкнул, теряя остатки хладнокровия, Гарри. — Подумать только, а они ведь начали мне нравиться! Все они! И Том даже не сделал ничего плохого! Просто Сириус вбил себе в голову, что он воплощение зла, и умудрился заразить этим психозом половину Ордена. Это просто несправедливо!

Послышался тихий смешок. Гарри резко повернул голову и яростно сощурил изумрудные глаза, прожигая взглядом Тома, сидящего на подоконнике с книгой в руках.

— Что смешного?

— Кроме того, что ты ведешь себя, как истеричный ребенок? — весело уточнил Арчер.

— Я тут, между прочим, о тебе беспокоюсь! — обиделся Поттер.

— Не стоит так себя утруждать, Гарри, а то у тебя от переизбытка эмоций кровь носом пойдет, — ехидно заметил Том, возвращаясь к чтению.

— То есть тебя совсем не беспокоит, что к тебе так относятся? — удивленно поднял брови Поттер.

— Почему меня должно беспокоить мнение людей, до которых мне нет дела? — безразлично протянул Арчер. — Все они просто жалкие ничтожества, которые не стоят того, чтобы обращать на них внимание.

— Но ведь…

— Гарри, что ты делаешь с грязью под ногами?

— Чего?

— Ты её переступаешь, — Арчер пожал плечами. — Не то что бы ты часто задумывался об эмоциональном состоянии жижи под ногами или, черпая её руками, носился из стороны в стороны, размышляя, куда бы её так пристроить, чтобы она не портила ландшафт и не нарушала твоего душевного спокойствия, не так ли?

— Мило, — сухо прокомментировала Гермиона. — Покажешь, где стоит твой золотой трон, чтобы мы с Гарри знали в какую сторону кланяться?

Арчер бросил на неё насмешливый взгляд и снова уткнулся в книгу.

— То есть Сириус, по-твоему, что просто грязь? — очень тихо спросил Гарри.

— Можно подумать, что моё отношение к твоему крёстному для кого-то здесь новость, — Том фыркнул.

— И все-таки он мой крёстный, — веско напомнил Поттер.

— Да. И именно поэтому он все ещё говорит и дышит, а не гниет в каком-нибудь заплеванном переулке со свернутой шеей, не так ли? — «ласково» уточнил Арчер.

Гермиона растерянно моргнула.

— Порой ты так странно шутишь, что я не улавливаю, где юмор, — пробормотала она.

— Потому что я не шучу, — нараспев произнёс Арчер.

— Откуда в тебе столько ненависти? — вдруг устало вздохнул Гарри.

Том закрыл книгу и поднял очень серьезный взгляд на друга.

— А кто тебе сказал, что это ненависть? — от его былого веселья не осталось и следа.

— А что тогда?

— Образ мышления, не более того.

— И с каких пор убийство тех, кто тебе чем-то не угодил, является образом твоего мышления? — мрачно осведомился Поттер.

— Так было всегда, Гарри. Ты просто у нас слишком жизнерадостный, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— И что, если я вдруг начну тебя раздражать, ты и меня убьёшь? — запальчиво уточнил Поттер.

Гермиона, оказавшаяся в эпицентре этой странной размолвки, неуверенно переводила взгляд с одного на другого, не решаясь заговорить.

— Гарри, ты меня последние семь лет знакомства только и делаешь, что раздражаешь, но всё ещё жив. Это о чем-то говорит.

— Да. О том, что последние семь лет в твой «Свод законов Томаса Великого» не входило убийство всех, кто тебя бесит. Что изменилось?

— Бывает так, что люди взрослеют, — хмыкнул Арчер.

— Как, во имя Мерлина, взросление влияет на уровень психической неуравновешенности?! — поразился Гарри. — Ты сам себя-то слышишь?!

Том смерил друга долгим, пристальным взглядом, после чего ловко соскочил с подоконника и, небрежно оправив складки мантии, зевнул.

— Этот разговор мне наскучил, — объявил он. — Оставлю вас наедине с вашими высокоморальными принципами. Хороших каникул, Гермиона.

Когда дверь за ним с тихим щелчком закрылась, Гарри беспомощно оглянулся на подругу.

— Порой я его совершенно не узнаю, — пожаловался он. — И в эти моменты мне его прибить охота.

Грейнджер со вздохом села на свою кровать, в задумчивости обводя пальцем вышитые на пледе узоры.

— Я думаю, это такой способ защититься, — негромко произнесла она.

— От чего?

— От мира. От людей. От, хм, страха?

— Страха?

— Гарри, ты прекрасно его знаешь, — терпеливо сказала она, — Том всегда предпочитал отвечать ударом на удар. Думаю, все, что сейчас происходит, в какой-то мере ранит его, и это просто попытка оградить себя от других. Если его ненавидят, он просто ненавидит в ответ. Ему так проще пережить чужое отречение.

Гарри помолчал, обдумывая её слова. В этом был смысл. Если мир презирал Тома, то он презирал этот мир в ответ. Так было всегда, просто сейчас вдруг стало казаться более… ярко выраженным? Но если Том так плотно укутался ненавистью, не станет ли он ненавидеть и Гарри тоже? Просто для ровного счета. Чтобы не делать исключений? Чтобы защититься сразу ото всех. Даже если на то не будет причин. Даже если он будет знать, что Гарри не смотря ни на что никогда, никогда не сможет его возненавидеть? Да и что, во имя Мерлина, должен такого ужасного совершить Том, чтобы Гарри перестал считать его своим лучшим другом?

====== Глава 7. О чувствах и долге ======

Дамблдор снял очки, помассировав переносицу, после чего снова нацепил их на нос и очень серьезно взглянул на Снейпа, расположившегося в кресле напротив рабочего стола директора Хогвартса.

— Больше он тебя не вызывал?

— Нет, — Северус покачал головой. — Он, кажется, не спешит делиться деталями своих планов со всеми и задания раздает по отдельности. Наверняка можно сказать лишь, что в скором времени он планирует вытащить своих людей из Азкабана. Но как и когда это произойдет, никому неизвестно.

— Он слишком острожен, — протянул Дамблдор.

— И оттого непредсказуем, — согласился Северус.

— Хотелось бы понять, что ему нужно от Гарри.

— Перетягивать на свою сторону он мальчишку точно не собирается, — Снейп болезненно скривился. — Возможно, он хочет, чтобы кто-то из слизеринцев следил за ним.

— Полагаешь, среди студентов есть шпион?

— Сложно сказать. Он лишь упомянул, что вопрос шпионажа в Хогвартсе решен, но не упомянул о каком шпионе речь.

— Он мог говорить о тебе?

— Не знаю, — зельевар вздохнул. — Мне он, похоже, не слишком доверяет. Такое чувство, будто ему многое известно о происходящем. Не знаю, где он был все эти годы, но, возможно, ему действительно открылись тайны нам неведомые?

Альбус покачал головой.

— Мне кажется, кто-то просто снабжает его всей необходимой информацией.

— Крауч?

— Либо варна, — ответил директор. — Нельзя забывать о нём.

— Среди Пожирателей его не было.

— Либо был, но о своем присутствии не объявил. Он в принципе предпочитает действовать из-за кулис, — задумчиво протянул Дамблдор. — И я совершенно не понимаю, чего он добивается. Лично с ним общался только Гарри, и пока мы сами не столкнёмся с ним лицом к лицу, понять его мотивы будет сложно.

— Он год сидел у нас под носом, пока изображал Айскальта, — напомнил Снейп, чудом удержавшись, чтобы не сказать «у вас».

— В том-то и дело, Северус, он вел себя как профессор целительства, — Альбус покачал головой. — Как Шакала его знает лишь Гарри.