Сириуса же едва не потряхивало от злости. С одной стороны познания Поттера в Тёмных искусствах начинали его сильно беспокоить, потому что ничем хорошим это закончиться не могло. С другой стороны, желание проклясть директора с каждой секундой становилось всё более непреодолимым. Дамблдор не просто знал. Он знал давно! И никого не предупредил. Не попытался обезопасить Гарри. И ему хватило наглости заявиться сюда с этой информацией?! Блэк скосил глаза на нехарактерно тихого крестника.

— Я предполагаю, что Волдеморт создал несколько крестражей, — тем временем продолжил говорить Альбус, а Блэку вдруг вспомнились слова Гарри:

«Их было всего три! Не пять!»

Он знал, сколько их всего. Но откуда Гарри известно, сколько крестражей было на ритуале возрождения Волдеморта? Если сам он там не присутствовал. Сириус с болезненным подозрением уставился на подростка. Он хорошо помнил безумное отчаяние мальчика, когда Арчера отравили прошлой весной. Мог ли Гарри, ведомый отчаянием пойти на такое?

Не подозревая о том, что творится в душе Блэка, Дамблдор продолжал рассуждать, обращаясь к Поттеру:

— Я так же предполагаю, что хоть он и не мог добраться до ребенка, это не помешало ему провести ритуал, который привяжет крестражи к сосуду, если защита однажды падет. Что и случилось, когда родился Томас. Дочь Волдеморта, Катарина, и её супруг Этьен Черстоун, похоже, знали, что их сына разыскивает Тёмный Лорд, и попытались спрятать его, отдав в приют. К сожалению, в ночь, когда погибли твои родители, и тело Волдеморта было уничтожено отразившимся от тебя проклятьем, ритуал активизировался.

— Как? — вдруг спросил Гарри.

— Что?

— Как активизировался? — уточнил он. — Вы сказали, что ребенок был под защитой. Почему она сработала на Катарине и не сработала на Томе?

Дамблдор несколько мгновений молчал, обдумывая ответ.

— Есть способы обойти чары защиты, — медленно произнес он. — Сейчас сложно сказать, как именно это произошло, но в результате годовалый Томас Арчер стал вместилищем души Волдеморта.

— Того остатка души, который был в настоящем теле Волдеморта? — Поттер нахмурился.

— Да.

— А что стало с душой Тома Арчера?

Сириус выжидательно уставился на Дамблдора. Ему и самому хотелось знать ответ на этот вопрос.

— Боюсь, Гарри, — вздохнул директор, — душа самого ребенка в то мгновение, хм, исчезла.

После этих слов в кабинете повисла гнетущая тишина. Поттер в задумчивости свёл брови у переносицы.

— То есть, вы хотите сказать, что всё это время моим лучшим другом был, эм, Волдеморт? — постно уточнил он.

— Нет, — Альбус покачал головой, оставаясь предельно серьезным, — Я хочу сказать, что Томаса Арчера не существовало. Это был своего рода гомункул, предназначенный для того, чтобы стать новым телом Тёмного Лорда. И насколько я понимаю, прошлым летом был проведен ритуал, результатом которого стало пробуждение Волдеморта, путем соединения всех крестражей, — директор сочувственно взглянул на собеседника. — Именно поэтому, Гарри, я считаю, что вернуть Томаса Арчера нельзя. Его просто никогда не существовало.

— О, — глухо отозвался Поттер, глядя в сторону, его лицо стало пепельно-белым. — И как же, по-вашему, этот пустой, лишенный души и личности сосуд умудрялся столько лет быть моим лучшим другом? — спросил он. — Смеяться, шутить, злиться и расстраиваться… любить? Разве может гомункул испытывать эмоции?

— Все эти эмоции были отголосками частиц души Тёмного Лорда, привязанных к сосуду, — пояснил Дамблдор.

— Весьма реалистичные были отголоски, — всё так же бесцветно заметил тот.

— Порой мы видим то, что хотим видеть, Гарри. Ты видел в Томасе друга и верил, что он испытывает те же чувства, что и ты, — Альбус покачал головой, — но это не так. Я понимаю, это тяжело, но тебе нужно принять, что мистер Арчер был лишь исключительно реалистичной иллюзией. И чем скорее ты это осознаешь, тем проще тебе будет…

Гарри повернул голову к директору и тот замолчал на полуслове.

— Что? — голос Поттера из тихого и монотонного вдруг стал резким и отрывистым. — Убить его?

— Пережить потерю, — мягко закончил директор.

— Удобно-то как, — ядовито фыркнул Поттер. — Вот теперь мне полегчало. Спасибо большое.

Снейп, не принимающий никакого участия в разговоре, предупреждающе глянул на подростка.

— Следите за тоном, Поттер, — строго напомнил он. — Не забывайте, с кем вы разговариваете.

— При всём уважении, сэр, я разговариваю не с вами, — даже не взглянув на учителя, холодно бросил тот, продолжая рассматривать директора.

Сириус поймал себя на том, что в этот момент облегченно выдохнул. Даже не смотря на слова Дамблдора, в глазах Гарри горела прежняя решимость. Он был сбит с толку и расстроен, но не сломлен. И для Сириуса только это имело значение. С остальным они как-нибудь разберутся. Его лишь пугало то, что рано или поздно под кошмарным гнётом ответственности и лавиной бесконечных напоминаний о том, что Арчера больше нет, этот упрямый, непоколебимый огонь в изумрудных глазах иссякнет и погаснет. Что тогда останется от мальчика?

— Гарри, — Альбус тем временем поднял руки, будто призывая его успокоиться, — я знаю, как это всё огорчает тебя, но…

— Я больше не хочу это обсуждать, — перебил тот и начал подниматься на ноги, чтобы уйти, но остановился, услышав следующие слова директора:

— Геллерт Гриндевальд был моим лучшим другом.

Его слова звучали спокойно и тихо, лишь в голубых глазах мерцала многолетняя печаль и искреннее сочувствие по отношению к Гарри. И всё же такое признание не могло не обрушить на кабинет ошеломленную тишину, которую не решился нарушить даже Поттер. Упав обратно в кресло, он впервые за весь разговор взглянул на директора с некоторой долей интереса.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — медленно проговорил Альбус, поняв, что наконец, полностью завладел вниманием Гарри, — потому что однажды мне, так же, как и тебе сейчас, пришлось сделать непростой выбор между безопасностью магического мира и жизнью лучшего друга.

— Вы не убивали Гриндевальда, — голос Гарри едва не звенел от напряжения.

— Ты прав, — спокойно кивнул Дамблдор. — Но я принял решение выступить против него и именно я несу ответственность за то, что он по сей день заточён в Нурменгарде.

— И вас это не мучает? — склонив голову к плечу, с болезненным любопытством спросил Поттер. — Не сводит с ума осознание, что ваш друг страдает по вашей вине?

— То, что из-за его действий страдали невинные люди, мучало меня сильнее, — уклончиво ответил Альбус.

Гарри помолчал, рассматривая лицо седовласого волшебника напротив.

— И за столько лет вы ни разу не навестили его? — прошептал он. — Не попытались переубедить? Достучаться?

— Это было попросту невозможно, Гарри, — скорбно вздохнул Альбус. — Геллерт был слишком одержим своими идеями, чтобы пытаться объяснить, как сильно он ошибался.

— И тогда вы предпочли незнакомцев, — едва слышно прошептал Поттер, глядя в сторону.

— Я хорошо понимаю твои чувства, — повторил Дамблдор. — Я знаю, каково это, выступить против близкого человека. Но иного выхода просто нет.

Потерявшись в собственных мыслях, Гарри молчал довольно долго, с заворожённым вниманием водя пальцем по узорам на обивке кресла. Наконец, приняв какое-то решение, он поднял голову, взглянув в глаза Дамблдора с сожалением и мрачной решимостью.

— При всём уважении, сэр, вы меня понять не можете, — сказал он, медленно поднимаясь на ноги. — Иначе вы бы никогда так не поступили с человеком, которого называли лучшим другом.

Он пересек кабинет и уже собирался уйти, когда в тяжелой, удушающей тишине раздался усталый голос Дамблдора.

— Гарри, ты сам понимаешь, что схватка с Томом неизбежна. Ты слышал пророчество.

Подросток с силой стиснул дверную ручку дрожащими пальцами.

— К дьяволу ваше пророчество, — глухо прошептал он и, рывком распахнув дверь, буквально вылетел из кабинета.