Потом, все так же прижимая его руки, Катинка заставила Хэла упасть на спину. Ее быстрые пальцы расстегнули его молескиновые бриджи, и тут же она, в буре шелка и кружев, села на него верхом и прижала Хэла к атласной простыне. Не пользуясь руками, она своей тайной щелью нашарила его копье – и поглотила его…

Много позже Хэл заснул так крепко, что это было похоже на маленькую смерть.

Настойчивые пальцы на его голой руке разбудили Хэла, он мгновенно проснулся, встревоженный.

– Что… – начал было он, но крепкая ладонь зажала ему рот.

– Гандвана! Не шуми. Быстро найди свою одежду, и идем со мной. Скорее же!

Хэл мягко скатился с кровати, стараясь не потревожить лежавшую рядом женщину, и нащупал свои бриджи – там, куда она их бросила.

Эболи и Хэл молчали, пока не выбрались наружу сквозь щель в изгороди. Там они остановились, и Хэл, посмотрев на небо, по положению огромного Южного Креста относительно горизонта понял, что до рассвета осталось всего около часа. Это был тот час, когда все человеческие силы находятся в своей нижней точке.

Хэл оглянулся, всматриваясь в темный силуэт Эболи.

– Что случилось, Эболи? – требовательно спросил он. – Почему ты пришел за мной?

– Прислушайся!

Эболи положил руку на плечо юноши, и Хэл вскинул голову.

– Я ничего не слышу.

– Подожди…

Эболи стиснул его плечо, призывая к молчанию.

И тут Хэл услышал это – далекий и слабый, заглушенный деревьями, взрыв неконтролируемого смеха.

– Где?..

Хэл был озадачен.

– На берегу.

– Божьи раны! – вырвалось у Хэла. – Что за чертовщина?

Он бросился бежать к лагуне в сопровождении Эболи, спотыкаясь в темноте на неровной лесной почве. Низко нависшие ветки хлестали их по лицам.

Когда они добрались до первых хижин лагеря, впереди послышался новый шум, обрывки невнятных песен, взрывы безумного смеха.

– Орудия… – выдохнул Хэл.

И в то же самое мгновение в смутном свете гаснущего костра заметил чей-то светлый силуэт. Потом он услышал голос отца:

– Кто идет?

– Это Хэл, отец.

– Что происходит?

Хотя вид сэра Фрэнсиса ясно свидетельствовал о том, что он только что проснулся – отец Хэла был облачен в одну рубашку, а голос его звучал хрипловато после сна, – но в его руке сверкнула сабля.

– Не знаю, – ответил Хэл.

Снова раздался взрыв глупого хохота.

– Это на берегу. Где орудия…

Не произнеся больше ни слова, все трое бросились в ту сторону, откуда доносилось веселье, и вскоре вместе очутились у первой кулеврины.

Здесь, на краю лагуны, шатер листьев над головами был не таким плотным и позволял последним лучам луны освещать все вокруг. Глазам подбежавших предстала картина: один из артиллеристов висел на длинном стволе пушки. Когда сэр Фрэнсис в бешенстве пнул его ногой, он просто свалился на песок.

В этот момент Хэл заметил маленький бочонок, стоявший у края орудийной ямы. Не замечая пришедших, один из артиллеристов стоял перед ним на четвереньках, словно пес, и слизывал жидкость, капавшую из крана. Хэл почуял сахарный запах, тяжелый в свежем ночном воздухе, как аромат какого-нибудь ядовитого цветка. Он спрыгнул в яму и схватил матроса за волосы.

– Где вы раздобыли ром? – прорычал он.

Мужчина устремил на него затуманенный взгляд. Хэл с размаху врезал его кулаком в челюсть, да так, что у матроса чуть не вылетели все зубы.

– Проклятая пьянь! Где вы это взяли? – Хэл ткнул мужчину острием кинжала. – Отвечай, или я перережу тебе глотку!

Боль и угроза слегка отрезвили жертву.

– Это прощальный подарок от его лордства, – выдохнул он. – Он прислал нам бочонок с «Чайки», чтобы мы выпили за его здоровье и пожелали попутного ветра…

Хэл отшвырнул от себя пьяное существо и выпрыгнул на парапет.

– А другие команды? Буззард и им прислал подарочки?

Все трое побежали вдоль ряда укреплений, и в каждом им попадались сладко воняющие дубовые бочонки и бесчувственные тела. Лишь немногие матросы держались на ногах, но и они шатались и с трудом ворочали языками.

Мало кто из английских моряков имел силы сопротивляться соблазну этой крепкой эссенции сахарного тростника.

Даже Тимоти Рейли, один из самых доверенных рулевых, уступил, и хотя он пытался что-то отвечать на обвинения сэра Фрэнсиса, но едва стоял. Сэр Фрэнсис ударил его по голове эфесом сабли, и Рейли растянулся на песке.

В это мгновение из лагеря примчался Большой Дэниел.

– Я услышал шум, капитан. Что тут случилось?

– Этот Буззард попотчевал все орудийные расчеты выпивкой. Теперь все они бесполезны. – Голос сэра Фрэнсиса дрожал от бешенства. – А это может означать только одно. Нельзя терять ни минуты. Буди всех в лагере. Вооружай людей… но тихо, тихо!

Дэниел исчез. А Хэл услышал на корабле, стоявшем в темной спокойной лагуне, тихий скрип ворота и щелчок, от которого у него по спине пробежал холод.

– Подъемный ворот! – воскликнул он. – «Чайка» натягивает якорную пружину!

Они пристально всмотрелись в пролив. И в свете луны увидели, как силуэт «Чайки» начал меняться: трос, натянутый от якоря к вороту, разворачивал его корму – корабль становился к берегу бортом, направляя на пляж орудия.

– Его орудия выставлены! – воскликнул сэр Фрэнсис, когда лунный свет блеснул на пушечных стволах.

Теперь они уже различали за каждой из пушек слабое свечение фитилей в руках артиллеристов «Чайки».

– Дыхание сатаны, они хотят нас расстрелять! Ложись! – закричал сэр Фрэнсис. – Все ложитесь!

Хэл перепрыгнул парапет орудийной ямы и прижался к ее песчаному дну.

Ночь внезапно озарилась ярким светом, как будто вспыхнули молнии. А через мгновение гром выстрелов потряс их барабанные перепонки, и бешеный ливень снарядов, словно торнадо, прокатился по пляжу и обрушился на лес вокруг.

«Чайка» палила изо всех пушек по лагерю.

Картечь посыпалась на кроны деревьев наверху, обрушивая дождь ветвей, листвы и влажных кусков коры. В воздухе несся смертельный поток щепок, выбитых из стволов деревьев.

Легкие хижины не могли защитить находившихся внутри людей. Залп прошил домики насквозь, и шесты и тростниковые крыши взлетели в воздух, словно подхваченные приливной волной. Хэл услышал испуганные крики людей, очнувшихся посреди кошмара, и рыдания, крики и стоны тех, кого ранило дождем картечи или острыми обломками.

«Чайка» исчезла за облаком собственного орудийного дыма, но сэр Фрэнсис вскочил и выхватил тлеющий фитиль из бесчувственной руки одного из пьяных артиллеристов. Посмотрев в прицел кулеврины, он убедился, что она по-прежнему нацелена на клубящийся дым, за которым притаилась «Чайка».

Сэр Фрэнсис прижал фитиль к запалу. Пушка изрыгнула длинный серебристый хвост дыма и откатилась назад. Сэр Фрэнсис не мог видеть, куда угодил его снаряд, но закричал во всю силу легких, отдавая приказ тем, кто еще способен был повиноваться:

– Огонь! Открыть огонь! Стрелять так быстро, как только возможно!

Хэл услышал неровный залп, но потом увидел, как многие из орудийных команд кое-как поднялись на ноги и пьяно бредут между деревьями.

Хэл вскочил на край укрепления и закричал Эболи и Дэниелу:

– Скорей! Хватайте фитили, бегите за мной! Мы должны добраться до острова!

Дэниел уже помогал сэру Фрэнсису перезаряжать пушку, протирая мокрой шваброй дымящийся ствол, чтобы загасить искры.

– Брось это, Дэниел! Оставь дело другим! Мне нужна твоя помощь!

Все втроем они побежали вдоль берега. Туманная стена скрывала «Чайку», развернувшуюся другим боком и давшую залп из других орудий. Он последовал буквально через пару минут после первого. Хорошо обученные артиллеристы «Чайки» действовали стремительно, пользуясь преимуществом неожиданности.

И снова ураган снарядов посыпался на песок и на лес, сея смерть и панику.

Хэл увидел, как в одну из пушек угодил свинцовый шар с «Чайки». Крепления лопнули, и пушка откатилась назад – теперь ее ствол был нацелен на звезды.