— Ты получишь это, — прорычал он, и я вздрогнула, услышав его голос.

Он схватил меня за бедра и потянул вниз, пока наконец его кончик не скользнул в меня, и я застонала от ощущения. Он приподнял свои бедра, скользя полностью внутрь, и я вздрогнула через своё освобождение, отчаянно цепляясь за него, когда мои стенки сжались вокруг его длины.

Я уткнулась лицом в его шею, а он покачивал бедрами, входя в меня снова и снова. Ни боли, ни страха, ни воспоминаний.

Только тепло Нино и удовольствие, которое только он мог принести мне. Вцепившись в его плечи, я посмотрела ему в глаза, и в моей голове снова и снова повторялись три слова.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Ни один из нас не отвел взгляда, когда Нино врезался в меня снова и снова, и, когда его большой палец скользнул по моему клитору, я откинула голову назад, наслаждаясь. Нино зарычал мне в горло, его язык прошелся по моему пульсу. Затем он слегка прикусил, входя в меня.

Слушая, как колотится его сердце, я расслабилась. Любовь ‒ игра для дураков. Я не была уверена, где я прочитала эту фразу, но знала, что это правда.

***

В тот вечер, у Нино был первый бой, с тех пор, как мы поженились. Я нервничала больше, чем он, что было не так уж сложно. Но все равно очень нервничала.

Я надела элегантное красное, коктейльное платье, которое купила вместе с Нино. Оно не было таким роскошным, как другие платья, но подчеркивало мои изгибы так, как я никогда раньше не позволяла. Я всегда боялась, что демонстрация моего тела заставит людей винить меня в том, что произошло, что это заставит их увидеть, что я не являюсь воплощением чистоты, которой должна быть, но я хотела избавиться и от этих мыслей тоже.

Нино уехал час назад, чтобы подготовиться к бою, а я должна была ехать с Савио. В последние несколько недель, он избегал меня, вероятно, потому, что ненавидел меня, за запрет проституции в общественном месте, в доме.

Когда я подошла к главной части дома, обнаружила Савио, развалившегося на диване, пишущего кому-то по телефону. У него была странная улыбка на лице, когда он смотрел на его экран, но он быстро засунул его в карман, заметив меня и выпрямился. Его темные глаза изучали меня с головы до ног, и, несмотря на то, что он был на два года младше меня, в свои семнадцать, ему удалось заставить меня нервничать своим вниманием.

— Выглядишь горячей в красном, — сказал он, удивив меня.

— Спасибо? — я сказала нерешительно, не зная, как отнестись к его комплименту.

Он кивнул и подошел ко мне. Савио был почти одного роста с Нино и держался с полной уверенностью. Я напряглась, когда он остановился рядом со мной.

— Ты не должна напрягаться, когда я нахожусь близко, — сказал он. — Ты член семьи. Я здесь, чтобы защитить тебя.

Я подняла брови.

— До сих пор ты не казался счастливым, что я рядом.

Он пожал плечами.

— Меня раздражает, что теперь, когда ты здесь, я не могу трахать девушек там, где хочу. Мне нужно идти в свою часть дома. Мне очень нравилось трахаться на бильярдном столе.

Я поморщилась.

— Хорошо. Я рада, что вам с Римо нравился столик.

Он улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, сделав более доступным. В некоторых отношениях он был более сдержанным, чем Римо, но далеко не таким спокойным, как Нино.

— Пойдем. Не хочу опоздать на бой. Нино собирается разорвать этого мудака на части.

Савио повел меня к своему Феррари. Он вел машину, как сумасшедший, и я вцепилась в сиденье, будто это могло спасти меня, если бы он разбил машину. Очевидно, Адамо был не единственным, кто любил гонки. Я определенно не была наркоманом скорости.

Когда мы с Савио вошли на Арену Роджера, по спине пробежала дрожь. Место было переполнено людьми. Все столики и кабинки были заняты, и множество людей стояло у стены. В воздухе висел запах крови, пива и пота, а неоновые трубки, прикрепленные к сетчатой проволоке, на голых бетонных стенах, испускали жуткое свечение.

Мои глаза сканировали слова, которые они образовали. Честь. Боль. Кровь. Победа. Сила. Бар был залит тем же красным светом, и девушки за ним работали, на пределе своих возможностей, чтобы быстро обслужить клиентов.

Посмотрев на себя, я поняла, насколько кроваво-красное платье подходит к случаю. Савио кивнул в сторону красной, кожаной будки, рядом с клеткой, где сидели Фабиано и Леона.

— Давай. Пойдем к ним.

Мимоходом, мы поздоровались с его друзьями, их отцами и несколькими людьми, которых я не знала, но которые, очевидно, знали, кто я такая. Подойдя к кабинке, Леона ободряюще улыбнулась мне.

— Все будет хорошо. Нино непобедим в клетке.

Фабиано кивнул.

— Его мозг и мышцы... это слишком для большинства противников.

Я благодарно улыбнулась им обоим и скользнула в кабинку напротив.

— Знаю, но мне совсем не хочется, чтобы Нино пострадал.

Савио фыркнул.

— Не переживай. Мой брат непобедим.

Никто не был непобедим, даже Нино, даже если его бесстрастная маска заставляла всех в это верить. Нино был человеком. Он может потерпеть неудачу. Он может пострадать.

Леона с любопытством посмотрела на меня, и я задалась вопросом, были ли мои чувства к Нино очевидны для окружающих. Я надеялась, что смогу скрыть их, как глупо я буду выглядеть, если люди поймут, что я полюбила кого-то, неспособного на эмоции?

— Вернусь через несколько минут. Мне нужно поговорить с Диего, — сказал он.

Его друг подавал ему знаки. Савио ушел, не сказав больше ни слова, и у нашего столика появилась официантка, с длинными, черными волосами и розовой помадой. Она натянуто улыбнулась Леоне, не обращая внимания на Фабиано, и, наконец, повернулась ко мне, с настороженным выражением лица.

— Что бы хотели выпить, Миссис Фальконе?

Это фамилия все еще заставляла меня задуматься.

— У вас есть вино?

Официантка поджала губы.

— Это бойцовский бар. У нас есть спиртное или пиво.

— Осторожнее, Шерил, — сказал Фабиано тихим голосом, от которого по моему телу пробежала дрожь. Его голубые глаза смотрели на официантку с явным предупреждением. — Тебе лучше помнить, кто она.

Леона коснулась его руки, лежащей на столе, но Фабиано не сводил глаз с девушки. Головорез. Было легко забыть, что это значит. Мне стало жаль ее, и я быстро сказала.

— Одно пиво.

Мне необходимо было что-нибудь алкогольное, чтобы успокоить нервы, а о крепких напитках не могло быть и речи. У меня не было необходимой терпимости к этому.

— И одно для меня, — сказал Римо, появившись позади Шерил.

Она напряглась и отступила в сторону, пропуская его.

— Сейчас принесу, — сказала она и убежала.

К моему удивлению, Римо проскользнул в мою кабинку. Как обычно, мое тело напряглось от его близости. Он бросил на меня вызывающий взгляд, но не пододвинулся достаточно близко, чтобы мы соприкоснулись.

— Все еще? — спросил он с кривой улыбкой.

Ему не пришлось вдаваться в подробности. Я знала, что он имел в виду, и не думала, что перестану опасаться его в ближайшее время. Он не давал мне повода для этого, но что-то в Римо просто кричало об опасности, и я была не единственной, кто так думал.

Леона закатила глаза, когда Римо повернулся к Фабиано.

— Я видел, — пробормотал он себе под нос.

Я подавила смех. Иногда, очень редко, мне удавалось преодолеть страх перед Римо. В эти мгновения я почти поняла, почему Нино так высоко ценил своего брата.

Двое мужчин в спортивных шортах вошли в клетку. Мои брови нахмурились.

— Думала, следующим будет бой Нино.

— Самый большой бой всегда последний, — объяснил Фабиано. — Перед Нино два боя. Тот, кто победит, может в конечном итоге сразиться со мной или, возможно, с Савио.

— Зачем ты это делаешь? Почему продолжаешь биться? Не похоже, что люди недостаточно боятся тебя.

— Если ты чувствуешь себя комфортно, то слабеешь. Это случается со многими людьми, находящимися у власти. Здорово доказывать и самому себе, что ты все еще тот, кого нужно бояться, — сказал Римо, его темные глаза были страстными и свирепыми.