-Я сделаю все, что смогу, только отпусти,- от самой себя я не ожидала того, что в следующую секунду мои губы коснутся ее мокрого лба, а ноги на ровном месте начнут дрожать. На секунду мне показалось, что держала меня она уже не так крепко, и, поймав момент, я посадила девочку на стоящий рядом диван, затем пулей отправляясь за каталкой, успевая догнать ту лишь в операционной.
-Брагин, ничему тебя жизнь не учит…
========== Глава 12. Оперблок, диван и кофе. ==========
Оперблок, диван и кофе.
Мой сапсан явно не ждал и даже не собирался меня ждать - он давным давно уже был в Петербурге на Московском вокзале, несмотря на то, что время вытекало засахаренным мёдом из старой банки.
За зашторенным окном догорающий закат уже был заменён на ночное хмурое небо. Ни единой звезды, одни тучи в смеси с густым туманом отражали свет шумного города, хотя даже эта картина не была мрачнее лица моего нового коллеги. То ли сосредоточенность, то ли переживания, напряжение или усталость делали его таковым, но вот ясно понять за проведённые у стола часы можно было одно - его отношение ко мне было куда более чем скептическое.
Когда очередная испарина проступила на мужском лбу, самый тяжелый этап операции почти подошёл к своему логическому завершению и моя спина разрывалась от боли; я медленно откинула голову назад, на секунду переводя дух и пытаясь вдохнуть хоть каплю бодрости, но вместо этого послышался протяжный хруст позвонков, а в голову легко дало приятной болью.
-Марина… Как там вас по отчеству, может вы перестанете отвлекаться и наконец хоть немного попытаетесь внести свой вклад в исход операции? Или вы только и умеете, что…
-Зовут меня Марина Владимировна Нарочинская,- не выдержав этого мужского бреда, я вдохнула новую порцию кислорода в легкие, вновь возвращаясь к рабочему процессу.
-Если вас так интересует, работать я у вас оставаться не собираюсь. У меня отличная должность в Санкт-Петербурге, которую, наверное, лишь дурак бы променял на ваше отделение,-ещё раз выдыхая, я мельком взглянула на показания приборов, которые немного, но продвинулись в положительную сторону; по лицу начали бежать мелкие иголочки, а духота, кажется, с каждым моим новым движением становилась все более давящей и мокрой.
-Да? Ну так что же вы здесь забыли? Ехали бы в свой Санкт-Петербург, на свою отличную должность.
-Сергей Анатольевич, мне кажется, ваш коллега вам небезразличен? В таком случае рекомендую вам перестать вести себя как маленький ребёнок. А если вам так интересно, что же я «здесь забыла», то это не ваше дело. Если бы Павлова не предлагала мне минут за пятнадцать до этого единственную должность нейрохирурга в вашем отделении, я бы сейчас уже была дома, а, если судить по характеру травм и скорости лифта в вашем учреждении, Олег бы так и скончался у вас на операционном столе, если не в коридоре. Но если вы переживаете насчёт того, что я займу чьё-то намеченное место, то можете не волноваться.
За всю оставшуюся часть операции я не выронила ни слова, занимаясь только тем, чем должна была. В голове потихоньку начали копошиться мысли насчёт того, какими могут быть последствия, какая терапия в дальнейшем понадобится, если вообще понадобится… На самом деле поверх всех размышлений белым шумом в глубине сознания я все время слышала тот самый плачь, который нагнетал своей жалобность и в большинстве своём стал причиной того, что по выходу из операционной посреди ночи мой организм перестала дружить сначала с координацией, а вскоре и с головой.
Пространство вокруг меня буквально поплыло, а плачь стал слышаться ещё громче. Как мои ноги смогли донести ослабшее тело до ближайшей скамейки, я совершенно не помнила, но в глубине коридора виднелся приглушённый свет и это было первым, что помнило мое сознание. Живот громко буркнул в ответ на мою очередную попытку подняться, и только тогда наконец мысль о том, что кроме тоста с сыром, который был отправлен в рот ещё дома, в животе ничего не было.
В душе тоже, к сожалению, не было. Перестать думать о Брагине теперь было тяжело: настырно перед глазами появлялось покрытые толстым слоем пыли моменты тех суток или двух, я уже не помню даже. Лучше бы помнила это, чем тепло мужских рук, которое как-то заботливо отличалось от любого другого. Незнакомый мне абсолютно никак, он сумел влюбить в себя с первого вдоха парфюма, с первого грустного взгляда. Именно влюбить, не полюбить и любить. Всего лишь «влюбить», заставить испытывать минутную слабость и податливость, но в то же время… Почувствовать себя так, как ещё ни разу не ощущала себя. Правда, и водкой меня на балконе больше никто не поил, и с верхних этажей не пытался выкинуть, и самая я давно так не напивалась, как в тот вечер, когда мое «горе» привело пропьяневшую девушку в бар.
Колени, кажется, сами подтянулись к груди. Моя голова мягко легла на них, а в воспоминаниях возникла ещё малышкой с огромными колючками кактуса та девочка, которая сегодня днём показалась мне невыносимо взрослой. Ещё одна моя спасительница. Хотя, после проведённого с ней времени мне начало казаться, что мое «детоненавистничество» сменилось на милость, на самом деле ничего подобного не случилось. Правда, будто она была единственным ребёнком, с которым мне было приятно находиться рядом, общаться и даже касаться ее. Словно она была и не ребёнком вовсе…
Прошёл уже год… Или всего. Так быстро он промчался, не верится даже. Уже как год я снова Нарочинская, и, наверное, лишь благодаря ему. В тот вечер мне была нужна поддержка, а что может быть лучше? Лучше понимающего мужчины? Нет, не того, который снимает тебя, спаивает до беспамятства, потом до полнейшей отключки имеет по полной программе, чтобы на утро мельком «сожалеть». Может, все это можно было отнести к нему, но вот сожалел он точно не мельком; будто понимал по-настоящему и пытался помочь.
Внутри где-то там, где у нормального человека должно было быть сердце, все сжималось; в голову после воспоминаний стали лезть новые мысли - что теперь будет дальше? С ним, с Томой, да и со мной, наверное… Шансов на нормальную жизнь, будем трезво смотреть на обстоятельства, у Брагина было мало. По спине пробежал легкий холодок, и совсем не от того, что в этом могла быть моя вина. Сколько раз на практике в институте, или у себя в отделении я видела «последствия» таких происшествий: человек-овощ одним словом, который не живет - нельзя называть жизнью паралич, мычание вместо речи и самопроизвольное испражнение - такие люди просто существуют и ждут своего «часа Х».
Сил подняться и пойти вперёд за пару минут отдыха набралось, и медленными шагами я направилась на свет. За огромной стойкой регистрации дремала девушка средних лет, уложив голову на стол прямо поверх голых ладоней. По моим щекам за то время успели скатиться две тяжёлые слёзы, что в один миг проложили на лице, будто следы от самолетов в небе, мокрые дорожки. Живот вновь начало сводить свежей судорогой, а в округе не было больше никого, чтобы можно было узнать о существовании хотя бы чайника.
-Извините,-моя ладонь осторожно потормошила девушку за локоть, а та вздрогнула, тут же выпрямляясь и протирая кулаками красные то ли от недосыпа и усталости, а то ли от чего ещё, глаза.
-Да, да, врач сейчас подойдёт,-сонным голосом пробурчала она, протягивая руку к телефону. На моем лице мельком проскочила улыбка, а я, успев прочитать имя «Нина» на бейджике, остановила ее руку.
-Нина, мне не нужен врач. Единственное мое желание сейчас, это хоть что-то съесть, принять душ и поспать.
Девушка немного пощурилась, спустя несколько мгновений приходя в себя и понимая, о чем идёт речь.
-Ой, а вы наш новый нейрохирург, Марина… Как Брагин?
-Марина Владимировна,-я кивнула, при этом продолжая наблюдать за девушкой, которая тут же изменилась в лице, видимо, вспоминая об Олеге.
-Сейчас что-то однозначное сказать сложно, операция прошла удовлетворительно, но вы, наверняка, сама знаете, что в таких ситуациях прогнозы давать бессмысленно… Все, что я увидела и смогла исправить, вместе с доктором Куликовым мы сделали все, что было в наших силах, остаётся теперь ждать утра.
