— А если она не является? — гневно спросил Гвиневера.

— Тогда выплатим непосредственно Нации Буридана, — сказал Сарто. — Я лишь хотел прояснить обстановку. Мы не можем назвать наших сообщников потому, что после всех этих лет архивы утеряны. Но, признав наше участие в деле и предложив выплату нами репараций, я теперь могу продолжить противостоять претензиям этой женщины без всякой оглядки на конфликты.

Венера нахмурилась. Ее второй гамбит провалился.

Если бы Сакрус хотел сохранить в секрете свое участие, она могла бы получить рычаг воздействия на Сарто. Возможно, достаточный для смены его вотума. Однако он ловко обошел ловушку.

Леди Ансератт обвела взором стол:

— Поведет ли себя другая нация-заговорщик так же достойно? Признает ли она свое участие? — Последовала долгая неуютная тишина.

— Ну, что же, — сказала Памела Ансератт. — Давайте исследуем детали вашего наследия.

С этого момента обсуждение выродилось в перебор мелочей, когда члены совета вытаскивали отдельные документы и правовые параграфы, и бесконечно их дебатировали. Венера устала, и каждый раз, моргая, чтобы прояснить взгляд, беспокоилась, как бы ее не сокрушила новая мигрень. Памела Ансератт вела собрание, как будто запас ее энергии бесконечен, но Венера — да и все прочие — ослабевала под натиском подробностей.

Сарто пускал в ход сарказм, остроумие, хитрость и бюрократические уловки, чтобы подорвать ее притязания, но через несколько часов стало ясно, что заметных успехов у него нет. Венера немного воспрянула духом. «Кажется, я могу выиграть», осознала она — одновременно осознавая, насколько была уверена, что не сможет.

Наконец леди Ансератт объявила:

— Есть дальнейшие замечания? — и никто не ответил. — Что же, — бодро продолжала она, — мы могли бы тогда перейти к голосованию.

— Стойте, — вставил Сарто. Он тяжело встал. — Мне нужно кое-что сказать.

Все замерли в ожидании.

— Эта женщина мошенница. Мы все это знаем. Немыслимо, чтобы это семейство поддерживало свою жизнь и жизнь вассалов столетиями в единственной башне, отрезанной от внешнего мира...

— Не немыслимо, — сказала посол Оксорна из-под своей грифоньей маски. — Вполне возможно.

Сарто свирепо взглянул на нее.

— Из чего они изготавливали одежду? Из чего делали самые крохотные обиходные вещи, такие, как вилки или писчие перья? Вы действительно верите, что они припасли в своей башне полномасштабную промышленную базу? — И он потряс головой.

Равно немыслимо, чтобы кто-то, воспитанный в такой абсолютной изоляции, будучи заброшенным в общество и во все его интриги, повел себя как искушенный! Она что, репетировала светские пикировки со своими куклами? Она училась танцевать со своей лошадкой-качалкой? Совершенный абсурд.

И все мы знаем, почему у ее претензий есть хоть какие-то шансы на успех. Потому, что она купила всех, кто может ей противостоять. У Буридана потрясающие активы — поместья, корабли, здания и предприятия здесь и на Большом Спайре, управлявшиеся в их отсутствие другими нациями, на протяжении поколений. Она обещала отдать этим нациям активы, за которыми они ухаживали! Что до остальных, то она предполагает довести Буридан до нищеты, немедленно расплатившись по всем его долгам. Когда она доведет дело до конца, за именем Буридана не будет стоять ничего, кроме стада нескладных коньков.

— И этого дома, — чопорно добавила Венера. — Я не намерена от него отказываться. — Вокруг стола пробежал сдавленный смешок.

— Это откровенное мошенничество! — Сарто обернулся, обжигая взглядом остальных членов совета. — Забудьте о формальных деталях ее притязаний — собственно, пусть значится, что в них не к чему придраться. Это неважно. Мы все знаем правду. Она оскорбляет имя великой нации Спайра! Вы действительно предлагаете дать ей уйти?

Они склонялись на его сторону. У Венеры оставалась для розыгрыша единственная последняя карта, причем самая слабая. Она встала.

— Тогда кто я? — Она шагнула к столу и наклонилась над ним, глядя Сарто в глаза. — Если я мошенница, я должна была откуда-то появиться. Меня, значит, сфабриковала одна из наций? Если так, то которая? Весь Спайр скрытен, но не настолько, чтобы мы не отслеживали генеалогий друг у друга. Никто не пропал из списков, верно?

И все же! — Она повернулась, обращаясь ко всему совету. — Взгляните на меня, и скажите мне в лицо, что не верите, будто я благородного происхождения. — Она презрительно усмехнулась Сарто. — Это сквозит в каждом моем жесте, в том, как я говорю, как обращаюсь к прислуге. Джекоби Сарто говорит — он знает, что я мошенница. И все же вы знаете, что я родом из лордов!

Так откуда, в этом случае, я появилась? — Она снова обернулась к Сарто. — Если Джекоби Сарто уверен, что я пришла не из Башни Буриданов, тогда у него должна быть некая идея — откуда я. Что вам известно такого, сэр Сарто, чего вы не договариваете? У вас есть какое-то доказательство, которым вы не делитесь? Имя, возможно?

Он открыл рот — и осекся.

Они скрестили взгляды, и она увидела, как до него доходит, что она хочет сделать. Ключ к Кандесу как будто зримо повис в воздухе между ними; вот что было настоящим предметом споров нынешнего вечера.

— У Сакруса много секретов, как мы увидели сегодня, — негромко сказала она. — Нет ли у вас еще одного секрета, сэр Сарто, который вы хотели бы разделить с Советом? Возможно, имя? Такое, которое признали бы все присутствующие? Имя, соотносящееся с последними событиями, со слухами или мифами, которые бродили по княжествам в последние недели? — Она видела озадаченно сдвинутые брови на некоторых лицах — и глаза Сарто расширялись по мере того, как она приближалась к грани того самого откровения, обнародования которого Сакрус не желал бы.

Он уставился вниз.

— Возможно, я слишком далеко зашел в моих обвинениях, — проговорил он почти неслышно. — Я отказываюсь от своих заявлений.

Герцог Эннерсин с раскрытым ртом откинулся назад на стуле. А Джекоби Сарто смиренно уселся.

Венера вернулась к своему месту. «Если я проиграю, все узнают, что у вас ключ», — думала она, устраиваясь на бархатной подушке. Она отпила вина и хранила нейтральное выражение, пока Памела Ансератт вновь вставала.

— Итак, — сказала леди осторожно, — если с бурными эмоциями покончено... давайте приступим к голосованию.

Венера не смогла не податься чуть вперед.

— Все те, кто поддерживает притязания этой юной леди, и кто хочет признать возвращение Буридана на Спайр и в этот Совет, поднимите правые руки.

Рука Гвиневеры выстрелила вверх. Возле него томно вытянул свою Август Вирилио. Подняла руку Памела Ансератт.

Рука Оксорна пошла вверх. Потом поднял свою посол Гаррата.

С ним выходило пять. Венера, сдерживавшая до сих пор дыхание, выдохнула. Все было кончено. Она провалилась...

Поднял свою руку Джекоби Сарто.

Выражение у него было изумительное — смесь отвращения и безропотности, какую можно было бы наблюдать у человека, только что вызвавшегося копать могилу. Герцог Эннерсин взирал на него с полнейшим неверием, и медленно наливался малиновым цветом.

Единственным признаком удивления леди Ансератт были на мгновение нахмуренные брови.

— Кто против?

Эннерсин выбросил вверх руку. Пошли вверх и пять других.

— И ни одного воздержавшегося, — сказала Ансератт. — Очевидно, у нас ничья.

Джекоби Сарто сгорбился на своем стуле.

— Ну, тогда, — негромко сказал он, — я предлагаю передать дело следственной команде Совета. Дадим им посетить башню и провести тщательное...

— Разве я не получаю права голоса?

Все они повернулись, уставясь на Венеру. Она уселась попрямее, прочистила горло.

— Что ж, мне кажется... — Она пожала плечами. — Дело в том, что это собрание было созвано для подтверждения моей личности и притязания быть главой Буриданов. Подтверждение подразумевает презумпцию, что я та, кто я есть по моим словам. Я являюсь Буриданом, если только не доказано обратное. А Буридан — член Совета. Поэтому мне следует иметь право голоса.