Как там говорилось? Кто был никем, тот станет всем! А кто был всем… тому прямая дорога в ад.

Черт… я могу осознать основы зарождающегося события, а вот охватить весь масштаб… тут надо быть супераналитиком. Я могу сказать только одно – прорва денег будет потрачена. Миллионы и миллионы. Если встречаются два прокачанных персонажа в схватке – они уже тратят как минимум десяток-другой свитков и крутых зелий. А еще затраты на дальнейший ремонт экипировки и оружия. Если воюют кланы – умножьте на сто или тысячу. Если воюют боги…

Хорошо хоть война начнется не прямо сейчас… это событие пока еще далекого будущего. И информация о нем столь свободно расползается на просто так – умные услышат, вдумаются, осознают, прикинут все «за» и «против». И начнут готовиться. Казначеи начнут лихорадочно прикидывать затраты, главы кланов начнут проводить собрания, искать союзников в грядущей войне и изучать потенциальных противников. И все это на фоне готовящегося путешествия к затерянному материку Зар’грааду.

А я… а я пойду куплю хорошего вина в ближайшем винном магазинчике, затем прикуплю несколько пакетов зефира… да и пойду, посижу у костерка рядом с Карстовыми пещерами.

Потому как сейчас мозг у меня несколько парализован. Того гляди Затухания на свою голову дождусь.

К тому же я обещал. Меня ждут.

Да и не об очередной грандиозной Встряске мне надо думать. А о том, как заполучить еще пару вещей из Серебряной Легенды и о поднятии уровней для набора нужного количества пунктов маны.

Будет Встряска или нет – это еще боги надвое сказали. А вот поход на Зар’граад будет обязательно. Даже сроки утверждены. О нем и надо думать. О нем и надо мне переживать.

А после того как я успешно окажусь на Зар’грааде – да после этого хоть трава не расти!

Но сначала костер, зефир и вино победы…

Хмыкнув, я развернулся по направлению к ближайшей гостинице – надо бы немного разгрузиться.

Сделал шаг и, удивленно остановившись, уставился на странную компанию, неспешно бредущую по ночной Альгоре.

Впереди важно вышагивал широкоплечий стражник в начищенной до блеска кирасе и форменной шапке с нашитым серебряным значком с изображением герба города. Вслед за ним неуклюже семенила пара игроков в полосатых костюмах, тащившая обычные рабочие носилки – в таких бетонный раствор обычно таскают. Но в данных деревянных носилках был не бетон, а колыхающая желеобразная разноцветная масса. Приглядевшись, я понял, что это скопище слимов – всех цветов и размеров. От крохотного комка до солидных размеров арбуза. Вслед за носильщиками брел еще один игрок в таком же полосатом костюме, удерживающий на руках еще парочку слимов. Вот он приостановился, наклонился над установленной у пышного зеленого куста урны, заглянул внутрь и, вздохнув, опустил в широкую горловину ярко-зеленого слима. После чего выпрямился и поспешил вслед за товарищами. Позади него неспешно шагал еще один страж, преисполненный собственного достоинства и служебного рвения.

Сначала я подумал, что это очередной маскарад. И только через пару секунд мой усталый мозг сообразил, что я вижу самых настоящих заключенных, брошенных на исправительные работы. Причем преступление не из обычных – ибо просто так в полосатую тюремную робу игроков не наряжают.

Чем занимаются наказанные игроки, мне понятно – рассаживают по мусорным урнам слимов, обожающих поедать этот самый мусор. Совсем недавно я проходил мимо такого же природного комбината по переработке мусора.

Интересно, что натворили эти преступники-игроки? Чем разгневали правление города?

Впрочем, мне сейчас не до этого.

Чуть отступив в сторону, я позволил «бравой» тройке медленно пройти мимо меня, невольно услышав обрывки их разговоров.

– Этот слим мне все рукава робы сожрал! – горько жаловался на судьбу последний из троицы, тот самый, что «рассаживал» слимов по урнам. Над его головой светился ник Кархайм.

– Имущество казенное, – меланхолично отозвался впереди идущий стражник. – Двадцать медяков уплатите за порчу.

– Но ведь я не виноват!

– Имущество казенное! Уплатите двадцать медяков по окончании наказания! – не терпящим возражения голосом повторил страж, наклоняясь над очередной урной и заглядывая внутрь. – И тут нет! Вот куда они деваются? Не уползают же! Неужто ворует кто? Так ненадобные они никому! Эх… Эй! Заключенный! Сажай сюда слима! И шибче, шибче! Нам еще две улицы обойти надо!

– Да сажаю, сажаю, – вздохнул Кархайм, «булькая» внутрь урны очередной колышущийся комок полупрозрачного желе. На этот раз ядовито-желтого цвета.

– А потом на свалку, – продолжил стражник, покосившись на носилки. – Как раз Гигуша наплодил потомство.

– А я говорил! – грустно протянул другой заключенный, с ником Сворд. – Не надо было!

– Ты вообще молчи! – прошипел держащийся за задние ручки носилок заключенный Варамо. – Из-за тебя и вляпались!

– Это почему из-за меня? – запротестовал Сворд.

– Потому! Я что говорил перед судом? Надо чистосердечно покаяться! Так, мол, и так – по глупости совершили, простите уж, больше не повторится. А ты что сказал?!

– А я что сказал?

– Не помнишь? Кархайм! Напомни-ка! Ту самую суперречь Сворда! После которой судья дар речи потерял!

Подхватив с носилок еще парочку слимов, Кархайм вытянулся и затараторил:

– Мы не преступники! Мы способствовали сохранению редких видов существ, практически истребленных злобными игроками! И именно по этой причине принесли малыша в самое защищенное место и выпустили пастись!

– Тьфу! – басовито рыкнул Варамо. – Способствовали! Сохранению! Выпустили пастись! Лучше бы ты молчал, Сворд! Тоже мне Гринпис нашелся!

– Верно! – поддакнул Кархайм.

– И ты тоже молчи!

– А я-то что сделал?!

– А кто пытался убежать после вынесения приговора? Кто ломанулся к выходу?!

– Я пытался отвлечь на себя внимание, чтобы вы могли скрыться!

– Да конечно! Всего-то десять шагов ты и пробежал! А нам из-за этого еще по пять часов исправительных работ добавили! За попытку побега!

– А я говорил – не надо было браться за это дело! С самого начала! Я на зайцах больше заработаю!

– Вы работайте, а не разговаривайте! – заворчал стражник. – За мной! Шагом марш! Нам еще работать и работать! А этот где?! Куды делся?!

– Здесь, – отозвался последний страж, оборачиваясь через плечо. – Эй! А ну поспешай!

– Слушаюсь, великий хозяин! – послышался пронзительный и жалобный голос, доносящий откуда-то сзади. – Бегу! Поспешаю!

Голос мне показался крайне знакомым. Даже слишком знакомым и навевающим какие-то не слишком приятные воспоминания. Связанные с водой и огнем.

– Я тебе не хозяин! – заорал стражник. – А страж славного града Альгора! Живо! Р-работничек! Чего еле лапы переставляешь?!

– Сухо! – пожаловался тот же голос, в темноте мелькнула смутная и странно раскачивающаяся тень. – Лапы болят… камень твердый… руки устали… и рыбы нет!

– Мать твою! – завопил я, выпучившись на вынырнувшую из полусумрака корявую и смешную фигуру.

Лохр! Мой старый знакомый – все черты его морды я запомнил великолепно.

На тонкой шее массивный ошейник, на плечах болтается большая полосатая куртка от тюремной робы, доходящая лохру до самых коленей. Выражение морды крайне плаксивое и несчастное – большущие глаза прямо-таки на мокром месте.

– А ты не выражайся! – мрачно посоветовал последний стражник, покосившись в мою сторону. И тут же вновь переключился на едва ковыляющего по каменной мостовой лохра. – Живее! У-у-у, ворюга!

– О, добрый друг! – в свою очередь, завопил лохр, завидев и услышав мою скромную персону. – О! О! Спаси! Помоги!

– Что, здесь тоже рыбы нет? – с горестным вздохом поинтересовался я.

– Рыба есть! – засиял лохр, и тут же его уши горестно поникли. – Но брать нельзя…

– Уважаемый страж, – обратился я к конвоиру, – прощу прощения, можно ли узнать, в чем обвиняют этого несчастного?

– А ты кто будешь? Его друг? – подозрительно прищурился страж.