- Было дело, - призналась баба Янина, - Да ты такая уставшая была, пожалели мы тебя, думали сегодня с Прошкой закончить. Да вот не вышла, вон как у молодцев то не хорошо все получилось.

Я на миг закрыла глаза и, глубоко дыша, начала считать до десяти. Хотелось кого-нибудь стукнуть.

- Где конкретно он информацию от нас утаил? – шипела я.

- Так вот как про иголочки как начали спрашивать, так вроде складно говорит, да только весь собрался, будто что-то лишнее сболтнуть боится, виновато рассказывала баба Янина.

- Прохор хорошо охраняется? Не сбежит? – мне уже хотелось стонать в голос.

- Мы когда со двора уходили, чуток колданули, - раскаяния во всем образе старушек, от пяток до макушек, зашкаливала, - не сбежит, и к нему никто не заберется: ни простой человек, ни колдун.

Ага, значит, до подчиненных начало доходить, что против нас играет очень серьезный соперник, который пока обходит нас как минимум на пару шагов.

- Значит как вернемся, опять допросим. Вы можете колдонуть, чтобы он нам сам без утайки, все как на духу рассказал?

- Конечно, нельзя это против согласья людей колдовством принуждать… - вздохнула баба Яга, - да видно иного выхода нет.

- Третье, Елисей, ты отвечаешь за своего папу, чтобы он близка не подходил к нашим следственным мероприятиям, - отдала я последний приказ.

- Не фолнуйтесь, Малия Фасильевна, - докладывал царенок, - Сегодня от нас отбыфает загланичное посольстфо. Батюшка будет занят госудалственными делами.

- Вот и чудно, под ногами не будет вертеться, - подытожила я.

От моего последнего замечания бабуси осуждающе покачали головой, а Елисей задорно гы-гыкнул.

Во двор царского терема мы входили, полные грустных мыслей. Вокруг действительно творилась какая-то суета. Кареты, повозки, куча разряженных людей, слуги, лошади. Действо, окружающее нас, напоминало хорошо отрепетированный спектакль. Красивые, расписанные яркими красками и сияющие золотом кареты останавливались перед лестницей царского терема, к данному событию покрытую узорчатым ковром. При помощи слуг из карету пафосно с паузами выгружались царские гости, от пышности и пестрости красок нарядов, больше напоминавшие павлинов. В неспешности каждого их движения, видимо должна была читаться, великая честь, оказанная царь-батюшке главой соседнего государства. Судя по выражению лица супостата, он привычно играл роль гостеприимного хозяина. Стоя на верхней ступеньке богато украшенной лестницы, ждал когда к нему поднимется строго одетый довольно молодой человек очень привлекательной наружности. Они радушно приветствовали друг друга. Улыбка не сходила с губ государя, пока диктатор не увидел меня. Всего лишь на мгновение он задержал свой взгляд на моей персоне, и в глазах промелькнул метал, а руки сжались в кулаки. Не уж то до сих пор злиться? Ладно, сейчас вообще не до него. … Заграничный посол заметив взгляд царя и тоже прошелся по мне любопытствующим взглядом, и даже, кажется, улыбнулся. К чему бы это? Ладно. Не будем отвлекаться. Где тут у них казематы? От такого столпотворения я немного растерялась, но как оказалось нас здесь ждали. Знакомый двухметровый богатырь с рыжей шевелюрой шел через разряженную толпу заморского посольства, как ледокол идет сквозь льды.

- Мария Васильевна, Вас там уже заждались, - пробасил стрелец и повернув в левую сторону, пробивал для нас дорогу в толпе прибывших к царю-батюшке гостей.

Около дверей в казематы нас ожидали старший конник и стрелец. Только они открыли рот чтобы вероятно сообщить нам последние новости, я на них зло шикнула повернулась к царенку.

- Вы с Ваняткой может в свободной камере рядышком здесь посидите, а то в тереме народу чужого много, боязно мне что-то, - предложила я.

Со всех сторон на меня смотрели осуждающе, давя на мое чувство материнство.

- Маша, что ты выдумала? – раскудахтались старушки, - да как можно малое дитя и в казематы? Там же темно, грязно, сыро! Вдруг напугается или, еще хуже, простудится?

- А мы его потеплей оденем и факел дадим, - настаивала я на тюрьме.

- Да что ты, Машенька, беспокоишься? – вмешался Любомир, - Хочешь я для сохранности твоего сына одного своего конника дам?

- А я одного стрельца? - добавил Тихон.

- Малия Фасильевна, не фолнуйтесь, я с него глас не спусю, - заверил меня косенький.

Интересно, как это он их не спустит, если они у него в разные стороны смотрят?

- Мы у меня в горнице в потешки разные поиграем. У меня разноцветные краски и холсты заморские есть, рисовать можно, - предлагал Елисей.

От услышанного у Ванюшки загорелись глаза, он схватил меня за руки и подпрыгивая начал громко кричать: - Хочу рисовать! Хочу рисовать!

От этой умилительной картины, убежденность в правильности моих суждений дала сбой.

Видя мое колебание, бабульки продолжили настаивать:

- Ну что ты напугалась, в горнице царевича, да под присмотром бравых воинов, ничего с внучком не случиться.

И я сдалась, присела к Ванюшке, поцеловала в щечку и наказала: - Веди себя хорошо, присматривай за Елисеем, конника и стрельца не обижай, они еще маленькие. Я как закончу с работай, сразу за тобой приду, обедать будем.

От моего напутствия у выделенных Любомиром и Тихоном подчиненных от изумления приподнялись брови. Да-да, не вы тут главные

- Хорошо мама, ты тут тоже не балуйся, - по отечески давал мне наказ сынулька, - Если тебя тут обижать будут, я им тогда так пинану!!!

Я торжественно кивнула сыну и обратилась к царенку, коннику и стрельцу:

- Если с ребенком что-то случится - прокляну.

От услышанного стрелец, видимо помня мои предыдущие клятвы, бледнее начал креститься. Елисей же уверенно подошел к Ванятке взял его за руку и пошел в царский терем, правда через небольшую дверь левого крыла. Проводив взглядом Ванюшку с Елисеем и сопровождающими, я повернулась к своей боевой группе.

- Нус, голуби мои сизые пройдемте в камеру, пороть вас буду, - и проскользнув во внутрь каземат, рванула к моей любимой камере.

Войдя и проведя инвентаризацию помещения, убедилась, что интерьер прежний, сено в наличие. Плюхнувшись на мягкое, но колкое место для совещаний ожидала подчиненных. Вошедшие за мной коллеги деловито разместились кружком на куче сена.

- Итак, докладывайте где знахарка, - начала я совещание.

- В соседней камере сидит, вас ждет, плачет, - первым начал отчитываться Любомир.

- Вы ей вопросы задавали?

- Нет, зачем же? Это вы обычно делаете? – растерянно ответил Тихон.

-Ясно, а за ключницей присмотр ведется? – озвучили я следующую проблему.

- Да, следят два моих стрельца, - доложил Тихон.

- И два моих конника, - добавил Любомир, не мало удивив нас всех, особенно Тихона.

- Думаешь, мои одни не справятся? – обиделся старший стрелец.

- Причем тут не справятся. Гостей, да лишних людей больно много сегодня в царском тереме. С двойным присмотром надежнее будет, - парировал старший конник.

С такими доводами сложно было не согласиться.

- Я правильно понимаю, что за воеводой Святояром тоже ведется двойной присмотр, - сделала я выводы.

Тихон и Любомир, опустив голову, сообщили:

- Воевода Святояр отбывает на пограничную заставу новую крепость ставить да дороги к ней мостить.

- Когда? – что-то новости меня сегодня ну ни как не радуют.

- Сегодня поле посольского приема, – ответил Тихон.

- Значит, делайте что хотите, но Святояр должен остаться в столице, - зло заявила я.

Тихон с Любомиром задумались над поставленной непростой задачей, но было видно, что сдаваться они не намерены.

- Значит так, мы с бабусями в камеру к знахарке, а ваши ребята охраняют входы как в камеру, так и в целом в казематы, на вас Святояр - вставая командовала я оперативной группой.

- Может вам наша помощь нужна будет при допросе Збары? – спросил Любомир, - Ведь в прошлый раз все ладно вышло.

- В прошлый раз мы Прохора, молодого хлопца допрашивали, и нам действительна была нужна ваша мужская помощь, - успокаивала я воев, - А сегодня бы беседовать с женщиной да еще слабой но колдуньей. Боюсь из-за вашего присутствия она на контакт не пойдет.