И вот, пожившие отдельно супруги – какой «неожиданный» поворот! – в 1876 году производят на свет сына. Точнее, производит Серафима, а ее экзальтированный муж, приняв посильное участие в процедуре, куда-то исчезает. Всплеск страсти оказался для него роковым. Очевидно, он умирает во цвете лет… и в зените долгов.
«…Младенцу Георгию не довелось узнать родного отца, но он унаследовал некоторые свойства натуры своего невоздержанного батюшки. Об этом довелось узнать шереметевской хористке Екатерине Дмитриевне Чернышевой. Впрочем, не только ей, а многим представителям почтенного светского общества обеих столиц довелось узнать и то, что Евгений и его сын Георгий Эристовы – далеко не самые одиозные представители славного грузинского рода…»
Хористка графа Шереметева! Вот он, момент истины. Екатерина Чернышева, прабабушка Германа. Начало начал его метафизических штудий. А кто такой Герман, в двух словах не объяснишь. Он и сам для Стеши – начало! Может быть… его прабабушка и была Стешиным поющим привидением?! Ворвалась в бессознательное… – и только сейчас Стефания ее опознала! Екатерина, судя по примечанию, жила в доме, признанном впоследствии необычным образцом русского модерна, которым в тот момент еще не владел купец Неволин… а владел купец и известный благотворитель… Впрочем, не будем пока уточнять, кем он приходился героям повествования, чтобы не запутаться в родственной паутине!
Итак, «поющий призрак» обрел историческую трактовку! По прошествии стольких лет… Видно, пришло время ностальгических фантазий. Хищные эскулапы внушают, что мозг «умирающей» Стефании затухает, ослабленный низким гемоглобином. Так они правы или, напротив, любимые серые клеточки Пуаро встряхнулись и пока держатся бодрячком?! Вопрос без ответа. Осталось понять, кто автор исторического очерка, укравший – или сохранивший для потомков? – трепетную тему Германа, Стешиного учителя. И правда… не перед смертью ли весь этот декадентский карнавал?
Герман. Дивный человек, воплощенный мотив к волшебству! Первые опыты объяснения потустороннего и прикосновения к миру вещей с точки зрения их психической ауры… Первая влюбленность в интеллект. И вроде бы ничего не было возможно между ним и пытливой, малость сумасшедшей в ту пору Стефанией. Герман, которого в тусовке называли дядей Германом за надежность и красный галстук в эпоху тотального протеста и свободы, уже был опутан странными отношениями со своей ученицей, которую он вроде как заразил туберкулезом. Чувство вины и какой-то обоюдной неловкости царили в их отношениях, но при этом Стеша с этой ученицей поверхностно приятельствовала и болтала о насущных пустяках вроде входивших тогда в моду тестах на беременность. Барышня была милой, нелепой, и в ее присутствии ломались электрические предметы. История темная, ученица вылечилась и покинула Германа, а он… совершенно не верилось, что он не выкарабкается. Он был сгустком энергии, преподавал в двух институтах, работал программистом в шикарной гостинице и писал книгу о том, как правильно общаться с духами предков, чтобы приумножать родовую силу и получать благодаря ей энергию из космоса. Тема начинала быть модной, но никто в ней толком ничего не понимал. Особенно молодежь. Еще бы – здоровье и кайф хлещут через край, до предков ли! И тем не менее Герман умел увлечь мятежные умы, и его популярность в студенческих кругах росла как на дрожжах.
Что для малость сумасшедшей Стефании обернулось тогда мятежной и болезненной любовью. Потому что из предков «выросли» ее привидения! А кто ж они, как не наши предтечи… Герман принимал ее чувства, словно родитель, удивленный неожиданными способностями своего дитя. В нем не было механизма разумной дистанции, зато Стеша терзалась целым букетом страстей, и самым тяжким был, конечно, крест безответности. Близость их была слишком перегруженной прошлым. Порывистая, кровь с молоком Стеша своей молодой страстью, с которой прижималась к смущенному худосочному Герману, топила всякую вину любовным цунами. Запомнилось, как он сидел потом на кровати, опершись локтями на колени, с выпирающими ребрами, светлыми слипшимися волосами и такой же белесой скандинавской щетиной. Сидел и своей фирменной улыбкой безвольного гуру говорил судьбе «да». Но вина сообщников страсти все равно потом оказывалась на поверхности: вспоминалась «неловкая» ученица, явно не до конца ушедшая из жизни Германа, и… болезнь. Которой Стефания совершенно не боялась заразиться, потому что не верила в нее, но предмет ее слезной экзальтированной любви подозревал, что чахотка всего лишь в необъяснимой ремиссии. Ведь Герман, мудрейший из прекраснейших, быстро разочаровался в докторах и лечился через пень колоду. И то, что он вопреки медицине пошел на поправку, еще больше укрепило его метафизическую веру. А тут еще и от девиц отбоя нет…
Теперь полуживая Стеша, что давно уже не кровь с молоком – одна сыворотка осталась! – жалеет до слез, что слишком сильно любила Германа. Вот ведь дурь! Любила, а слушала его вполуха. Впрочем, кое-что усвоила, иначе как вспомнила бы через столько лет его рулады о прабабушке… с которой, однако, никак не связала певучий призрак в заводской общаге. Но тогда… Герман был еще жив, и предупреждение с небес не было прочитано правильно. Стеша уже любила Витьку, что дал ей правильное чувственное русло. Любовь – мощная опасная река, и в ней плывет миллион ковчегов и тонут мириады истин. Но в ней нет стоячих вод вины.
В уходе учителя слишком много неясного. С чего он вообще болел, и был ли это действительно туберкулез? Даже теперь, умудренная горькими опытами, Стефания не слишком в это верила. Куда подевалась вся его многочисленная родня в тот смертельный период – его тяжеловесная и неутомимая мама-дачница, привозившая исполинские сумки с закатанными огурцами и обалденным лечо? Его бывшая жена с детьми? Еще одна бывшая жена без детей? Наконец, чахоточная ученица? Смутно известно лишь одно: в жизни дивного, но беспутного появилась та, что его разрушила. Некая роковая фигура, принесшая ему смерть. Стеша почти ничего не знала о том периоде жизни Германа. Кроме того, что эта особа привела его к шарлатанам, когда болезнь затронула второе легкое. Боже, как умнейший человек мог так себя запустить?! Ведь не девятнадцатый век, чтобы умирать по-чеховски… Но дяде Герману, как и создателю дяди Вани, был не чужд эксперимент. Докторов он возненавидел, так что псевдоцелители-убийцы появились зловеще вовремя. Вот только эта роковая персона рядом с ним: она искренне заблуждалась или зачем-то сознательно убила Германа? Выгоды от него никакой…
Погружение в прошлое спасительно прервал телефон.
– Лика?! Как ты вовремя звонишь! – почти закричала Стеша и, не давая разразиться пулеметной очереди вопросов о здоровье, загрузила заклятую подругу новой задачей. – Скажи мне скорее, что в твоем досье есть об усадьбе купца Неволина?
Реактивная Потоцкая не растерялась.
– Да как же ты не в курсе! Это ж по твоей части. Хотя… давно это было. Но история громкая! Этот особняк занимал Шалимов. Основатель одного из самых известных издательств мистики и эзотерики. Да, впрочем, что значит «известных»?! Оно было единственным в своем роде. И обитало в неволинском доме… с привидениями! Шалимов даже уверял, что нашел источники смешанного финансирования для реставрации особняка. И достойных исполнителей. Он очень дорожил его атмосферой и не хотел, чтобы к нему прикасались профаны. Но случился какой-то конфликт интересов, и его из особняка турнули. Туда въехала налоговая служба, или еще какие чинуши. И вот, не прошло и трех месяцев, как в этой конторе кто-то погибает при странных обстоятельствах. Я не помню всех деталей! Начинают ходить упорные слухи о причастности к этой гибели Шалимова. Учитывая его интерес к метафизике и парапсихологии, причастности не столько криминальной, сколько магической… Сам Шалимов подливает масла в огонь тем, что делает заявление в стиле «Я же говорил, что надо было дать мне отреставрировать!» В общем, напрашивается на выводы, бросающие на него тень! При этом он как будто и не отрицает… нет, не свою причастность, конечно, а вставших на защиту справедливости потусторонних сил. Дескать, в нашем карательном государстве защитить от чиновничьего произвола может только полтергейст. Этим он снискал себе популярность у протестующих и несогласных. Как следствие, продажи издательства выросли…
