– Звучит разумно, мэм, – улыбнулась Корбейн.

– В таком случае предлагаем отложить этот вопрос на потом. Если хотите, – Кардения кивнула в сторону Корбейн, – можете предоставить дому Нохамапитан лучшие места на коронации, а потом мы поговорим с Амитом Нохамапитаном.

– Да, мэм.

– Подчеркиваю: именно «поговорим». Надеемся, что нас правильно поняли, и мы не будем представлены лорду Нохамапитану иным образом.

– Да, мэм.

– Хорошо. Что-нибудь еще?

– Еще одна мелочь, – сказала Корбейн. Кардения молча ждала. – Нам нужно знать ваше имперское имя.

– Мы – Грейланд, – помедлив, ответила Кардения. – Грейланд Вторая.

– Терпеть не могу это имперское «мы», – призналась Кардения Наффе.

После встречи с исполнительным комитетом обе отправились на Сиань, сердце Взаимозависимости, чтобы Кардения, теперь – Грейланд Вторая, начала официально принимать власть от своего покойного отца. По прибытии Грейланд Вторую немедленно окружили советники, придворные, подхалимы и помощники, все со своими программами и планами. Кардению они успели утомить за первый же час – но отныне такой должна была стать вся ее жизнь.

– Что тебе в нем не нравится? – спросила Наффа.

– Слишком уж претенциозно.

– Ты же имперо, – заметила Наффа. – В буквальном смысле единственный человек во вселенной, кто может пользоваться им без всякой претенциозности.

– Ты знаешь, о чем я.

– Да, знаю. Просто мне кажется, что ты ошибаешься.

– То есть ты считаешь, что мне следует пользоваться этим местоимением постоянно?

– Я этого не говорила, – возразила Наффа. – Но признайся, ты же получила фантастическую власть. «Что, у тебя есть мнение? Да и хрен с тобой – мой голос засчитывается за два».

Кардения лишь улыбнулась.

Обе наконец оказались наедине в огромных покоях имперского дворца на Сиане. Всех помощников, придворных и советников Наффа выставила за дверь. На сегодня у Кардении оставалось лишь одно дело – здесь, в ее покоях, за дверью, которую мог открыть только имперо.

По крайней мере, так Кардения объяснила Наффе.

– Только имперо? – нахмурилась та.

– Да.

– Что будет, если туда войдет кто-то другой? Там собаки? Или лазеры, которые испепелят тебя?

– Вряд ли.

– Туда могут входить твои слуги? Или техники? Или ты, имперо, сама должна там прибираться? Там есть маленький пылесос? Разве твое дело – убирать там пыль?

– Вряд ли ты всерьез к этому относишься, – заметила Кардения.

– Очень даже всерьез, – заверила ее Наффа. – Просто я скептически отношусь к тому, как все это изображают.

Обе посмотрели на дверь.

– Ну? – спросила Наффа. – Можешь покончить со своими делами.

– А ты?

– Если хочешь, могу остаться здесь и подождать, пока ты не закончишь.

– Я не знаю, сколько времени это займет, – покачала головой Кардения.

– Тогда я буду у себя, в другом конце дворца, куда меня сослал дворцовый мажордом.

– Мы изменим это.

– Нет, не надо, – возразила Наффа. – Тебе нужно иметь возможность побыть вдали от всех, в том числе от меня. – Она встала. – Все равно мы в одном здании, просто до меня шестнадцать флигелей, только и всего.

– Не думаю, что в этом дворце шестнадцать флигелей.

– В нем двадцать четыре главные секции.

– Что ж, тебе лучше знать.

– Да, – кивнула Наффа. – Скоро узнаешь сама. – Она отвесила поклон. – Спокойной ночи, ваше величество.

Она улыбнулась и вышла. Кардения посмотрела ей вслед, а затем переключила свое внимание на дверь.

Дверь была богато украшена, как и все во дворце, и Кардения поняла, что от этих изобразительных мотивов ей теперь, вероятно, никуда не деться. Она не могла просто сжечь все дотла и начать с чистых линий и пространств, сколь бы заманчивой ни казалась подобная мысль. Да, она была имперо, но даже для них существовали определенные границы.

На двери не оказалось ни ручки, ни панели доступа – ничего, что намекало бы на возможность открыть ее. Кардения робко провела по ней рукой в поисках потайной кнопки.

Дверь ушла в сторону.

«Настроена на мои отпечатки пальцев?» – подумала Кардения и вошла. Дверь закрылась за ее спиной.

Помещение за дверью было большим, как спальня в имперских покоях, – обширнее даже тех апартаментов, в которых выросла Кардения. Какая-либо обстановка отсутствовала, на считая единственной скамьи, выступавшей из стены слева. Кардения подошла и села.

– Я здесь, – сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Посреди комнаты появилась светящаяся фигура и направилась к ней. На самом деле это было лишь изображение, создаваемое микропроекторами в потолке. Кардения заинтересовалась физикой этого процесса, но лишь на секунду, поскольку изображение остановилось прямо перед ней.

– Приветствую, имперо Грейланд Вторая, – произнесло оно с поклоном.

– Ты знаешь, кто я? – спросила Кардения, опустив имперское «мы».

– Да, – ответило изображение, не обладавшее какими-либо различимыми признаками пола или возраста. – Я Цзии[4]. Вы в Зале Памяти. Прошу сказать, чем я могу вам помочь.

Кардения знала, зачем она здесь, но поколебалась.

– Кто-нибудь входит сюда, кроме имперо?

– Нет, – ответил Цзии.

– Что, если я кого-нибудь приглашу?

– Сфокусированный свет и звуковые волны сделают пребывание здесь невыносимым для любого, кроме правящего имперо.

– Я могу это изменить?

– Нет.

– Я имперо.

«И спорю с машиной», – подумала Кардения, но вслух говорить не стала.

– Запрет установлен пророчицей, – сказал Цзии, – чей приказ нерушим.

– Этот зал уже был при первой имперо? – ошеломленно спросила Кардения.

– Да.

– Но Сианя тогда не существовало.

– После основания Сианя зал перенесли сюда из Ядропада, вместе с другими деталями дворца. Остальную часть дворца построили вокруг него.

Картина космической станции Сиань, строящейся вокруг имперского дворца, показалась Кардении такой абсурдной, что она едва не рассмеялась.

– Значит, тебе тысяча лет? – спросила она у Цзии.

– Я храню информацию начиная с основания Взаимозависимости, – ответил Цзии. – Аппаратура, где она хранится, регулярно обновляется, как и функциональные элементы данной комнаты, а также изображение, которое вы видите.

– Мне казалось, ты говорил, что в эту комнату может войти только имперо.

– Обслуживанием занимаются автоматы, мэм, – сказал Цзии, и Кардении почудилось, будто она услышала в его голосе едва заметную насмешку. Сперва она почувствовала себя слегка глупо, но потом ей стало любопытно.

– Ты живой, Цзии? – спросила она.

– Нет, – ответил Цзии. – В этом зале нет ничего живого, кроме вас, мэм.

– Ну конечно, – кивнула Кардения, ощутив легкое разочарование.

– Полагаю, разговор можно считать законченным, – произнес Цзии. – Могу еще чем-нибудь помочь?

– Да, – сказала Кардения. – Я бы хотела поговорить с моим отцом.

Цзии кивнул и исчез. На его месте посреди комнаты возникла из ничего другая фигура – отец Кардении, Батрин, покойный имперо Аттавио Шестой. Взглянув на дочь, он улыбнулся и направился к ней.

Зал Памяти был учрежден пророчицей-имперо Рахелой Первой вскоре после основания Взаимозависимости и ее воцарения как первой имперо. Тело каждого имперо пронизывала личная сеть датчиков, улавливавших не только все увиденное, услышанное или произнесенное им, но и остальные его ощущения, действия, эмоции, мысли и желания.

В Зале Памяти содержались мысли и воспоминания каждого имперо Взаимозависимости, вплоть до самой пророчицы-имперо Рахелы Первой. При желании Кардения могла бы задать любому из своих предшественников любой вопрос о них самих, их правлении, их временах. И они ответили бы ей на основе смоделированных компьютером воспоминаний и мыслей – накопленных за десятилетия фактов их личной жизни, записанных и хранившихся прямо в этом помещении.