– Так почему твой отец не вмешивается?

– Вообще-то, он вмешивался. Они обсуждали этот план, и отец не дал согласия…

– Да, но проект приняли. Что же, получается, Муромцы теряют влияние? – Недобрая ухмылка исказила Димино лицо.

Митя промолчал.

Что-то кольнуло в груди: неприятно было такое слышать! Но неужели Велес прав? Почему отец не мог настоять на своем? Словно каким-то образом Звездинка мог сдерживать его, Муромца, власть…

– Кстати, где твой… друг?

– Овражкин ведет интеллектуальные беседы с одним целителем. Они на веранде.

На этом разговор, казалось, закончился. По крайней мере, несколько минут Дима больше ничего не спрашивал, а Митя, до этого мечтавший погрузиться в размышления, теперь никак не мог сосредоточиться. Больше всего волновало то странное открытие, которое совершил Дима Велес: Звездинка стал влиятельнее Муромца.

Тем временем взгляд его упал на Женю Годунову, с сегодняшнего дня носящую фамилию своего мужа, Алексея Рублева. Это была милая девушка, крупная, с густой золотисто-бронзовой косой, причудливым образом уложенной на голове. Ее праздничный светлый наряд был верхом элегантности, простоты и хорошего вкуса. Платье дополнял неширокий золотой пояс-обруч – традиционный оберег, охраняющий невесту в день ее соединения с чужой семьей.

Когда внешний вид невесты отвлек Митю от мыслей об Анатолии Звездинке, Дима снова заговорил:

– Что-то сам Рублев невесел.

– Неудивительно. Он хотел жениться на моей сестре, а не на Жене.

Дима вдруг повернулся к нему с вытянувшимся, удивленным лицом:

– Правда?

– Ну да.

– И… что? Она…

– Отказала, естественно.

– Почему?

– Я откуда знаю. Слышал мельком, что Анисья обязательно хочет в мужья героя. Девчонки! Что с них взять?

– Героя? – недоверчиво переспросил Дима.

– Да. Романов начиталась, наверное.

– Как сентиментально! – раздался с другой стороны язвительный голос, и Митя увидел Севино лицо, озаренное насмешливой улыбкой.

– Овражкин! Наконец-то!

– Простите, что прерываю такие романтичные разговоры, но, Муромец, как поживает наш великий план?

– План сгинул. Здесь нет того, кто…

Митя коротко кивнул Диме, взял Севу под руку и только открыл рот, чтобы продолжить, как за их спинами послышалось:

– Севастья-а-ан!

Друзья обернулись. Перед ними стояла пожилая женщина; ее волосы, невзирая на годы, были густого черного цвета, глаза и брови ярко подведены, а жилистые тонкие пальцы, похожие на птичьи когти, были украшены массивными перстнями.

– Бабушка? Привет. А ты что тут делаешь? – спросил Сева.

– Что я тут делаю? Пляшу и пью шампанское! Вообще-то, я прихожусь троюродной теткой матери невесты, так что вы с Женей, можно сказать, родственники, – заявила колдунья, взмахнув бокалом и выплеснув его добрую половину на кого-то из гостей. – Муромец! Приветствую! Ах, ну прямо мужчина! Жених! – Тут она снова повернулась к Севе, который мучительно пытался сообразить, кем же ему приходилась Женя Годунова, если ее мать была троюродной племянницей его бабушки. – Ну, Севастьян, забыл про свою бабку, не так ли? Совсем не приезжаешь!

– Так это потому что ты живешь в Небыли, – сказал Сева, бросив глупую затею высчитывать степень своего родства с Годуновыми.

– А ты бы перебирался ко мне, не хочешь? Нечего мешаться отцу и его этой, как ее…

– Бабушка не очень жалует Юлю, – уточнил Сева для Мити.

– А что ее жаловать, спрашивается? Вот мать твоя была другое дело – красавица, ведьма! Да не о ней речь! Как поживаешь? Говорят, все девок привораживаешь? Смотри, выбирай богатую. – Тут она снова поглядела на внука оценивающе и сама себе возразила: – А впрочем, кто ж за тебя пойдет, за такого нищего и конопатого?

– Спасибо, ба.

– Ой, а кто это к нам идет? Никак Долгорукая? Эльвира, Эльмира… как ее?

– Где?

– Да вон, мать вашей избранницы, Муромец.

И впрямь под звуки оркестра мимо гостей им навстречу плыла колдунья в длинном лиловом платье. На ее лице играла любезная улыбка.

– Митенька, вот ты где. Здравствуйте. Эльвира Долгорукая, – представилась колдунья, пожав руку Севиной бабушке. – И мне крайне приятно. Такой очаровательный вальс, почему же вы не танцуете?

– А я как раз собирался пригласить вас, – нашелся Митя, хотя это вранье далось ему совсем непросто.

– Вот как? Ну, тогда я очень вовремя.

– Бабуля, говорят, вальс очаровательный. Потанцуем? – Сева сделал серьезное лицо.

– Ох, ну и дьявол, ну и дьявол! Милочки, видите, он пригласил танцевать свою старуху? Не мешайтесь под ногами! Вот, подержите мой бокал! И лучше убегайте подальше от этого мерека! – До Мити доносились отдаляющиеся восклицания пожилой дамы.

– Ба, я не так уж плох, ты меня просто редко видишь!

– Митя, ты сегодня чем-то расстроен? – спросила Эльвира Долгорукая, озабоченно улыбнувшись. – Ты почти не общался с моей дочкой. Скажи, что-то не так?

– Пустяки. Марьяна разговаривала с подругами, и мне пришлось ее оставить – я им был не нужен, честное слово. Кажется, я только мешал обмениваться секретами.

– Ты очень тактичен. Но почти не танцуешь! Из-за руки?

– Нет, рука тут ни при чем. Нет настроения.

– Может, стоит прогуляться? – спросила Долгорукая, когда музыка закончилась. – Вон и Марьяна, кстати. Марьяна, крошка, иди сюда!

Митя обернулся в поисках Севы, словно надеясь на спасение.

Тем временем Анисья направлялась обратно в бальную залу вместе со Стасей, которая весь сегодняшний вечер забавляла ее свежими сплетнями.

– Что же ты ему ответила? – спросила белокурая колдунья, теребя жемчужинки на косе.

– Как это что? Сказала: «Подумай, кто ты и кто я?».

– Прямо вот так? Прямым текстом?

– Конечно. Еще сказала: «А ты о чем мечтал? Что я соглашусь стать твоей девушкой? Кто же мне позволит!».

– Нет, ну ведь можно повстречаться немного… Никто тебе и не запрещал на самом деле…

– О Даждьбог, Анисья! Не будь наивной. Ну это же я так, чтобы он помучился.

– А-а, понятно. Кстати, собираешься замуж? Я слышала…

– От кого? – Стася остановилась и округлила глаза. Щеки ее пунцово зарумянились.

– Сорока на хвосте принесла. Или, как у нас говорит Илья Пророк, «сорока – ворону, ворон – всему городу». Ну так что?

– Ты слышала, что мне собираются сделать предложение?

– Да.

– Кто, Анисья? Кто же? – Стася побежала за Анисьей.

– Постой-ка, ты что, не знала?

– Ах, нет, конечно! – Стася прижала ладони к груди и так и застыла с открытым ртом. Анисья, увидев это, рассмеялась. Стасе шел уже девятнадцатый год, и, хоть она была привлекательна и остра на язык, с женихами ей отчего-то не везло.

– Словно отворотили, – обронила как-то мать Анисьи. – Хороша девчонка, только никому не нужна.

– Ну так кто? От кого слышала?

– Ой, нет-нет! Не могу сказать. Понимаешь, не мой секрет, – с легкой издевкой отозвалась Анисья и зашагала быстрее. – Слышишь? Музыка стала громче. Идем скорее, я не хочу пропустить танцы.

– Конечно, идем. Но, может, скажешь? Хоть намек! Хоть одно словечко! Я и сама не прочь потанцевать. Надо выловить этого вашего целительского сына с черными глазами. Он прямо у меня из головы не идет. – Стася засмеялась. – Жаль, что он беден, а то… ах, да мне ж теперь не об этом думать надо…

– Почему жаль, что он беден? – машинально спросила Анисья.

– Так и не сделает хорошую партию. Если только станет чьим-нибудь любовником. Я бы не отказалась от такого… ну, смотря, конечно, кто будет моим мужем.

Анисья презрительно фыркнула и ускорила шаг, но далеко уйти ей не удалось: внезапно перед ними вырос Леша Рублев, виновник сегодняшнего торжества.

– Леша! – Обрадованная и взволнованная недавней новостью Стася обняла его за плечи. – Сбежал от невесты?

– Да нет, – он виновато улыбнулся, – пошел просто… просто… Я, кстати, как раз искал вас. Да, Анисья, можно тебя на пару слов? Извини, Стась.

– Да-да, я все понимаю. – Девушка хитро подмигнула Анисье.