Но и этим не ограничивалась деятельность братьев.
Никто и ничто не угрожало им ни внутри, ни вне страны. Единственное, что омрачало порою чело Гауматы, это необходимость действовать под именем Бардии, притворяться персом. Там, где он пытался творить добро для Мидии и ее племен, сами мидийцы видели зло, и только зло. Но уверенность, что рано или поздно соотечественники осознают свою выгоду, вливала в него новые и новые силы. А тогда, когда он сможет, наконец, опереться на хорошо обученную и многочисленную пехоту, не имеющую себе равных мидийскую конницу, Гаумата сам заявит во всеуслышанье, что он мидиец родом, и о благе родной Мидии, о ее возрождении заботился до сих пор и днем и ночью!
Однажды, во время обсуждения своих планов на будущее и действий в ближайшие дни, братья пришли к выводу, что настало время вырваться из персидского окружения, и чем раньше они это сделают, тем лучше. Но и преждевременный переезд в Экбатаны мог пробудить уснувшие было подозрения персов. А они, после своего многолетнего господства над народами Азии, были самой организованной силой во всем государстве, и им не составит труда рассеять пока еще разрозненные, лишенные единства и сознания своей мощи отряды мидийского ополчения. Маги отлично понимали, что в настоящее время они не могли рассчитывать на мидийских вельмож, а значит и на предводимых ими опытных воинов - великие Мидии наверняка выступят вкупе с персами в том случае, если вспыхнет восстание.
И тогда братья приняли решение построить новый город, который со временем станет столицей возрожденной Мидии. И Гаумата, и Губар знали, что такие прецеденты уже имели место в истории других народов: фараон Эхнатон в Египте, Саргон Аккадский в Междуречье, Саргон Ассирийский, Руса Урартский строили новые города и переносили в их пределы изваяния своих верховных богов. Да мало ли других царей и владык проделывали это? Разве не подобным образом возникли неприступные, обнесенные семью кольцами стен, Экбатаны, детище Дейоки, первого царя мидийцев?! И поэтому их решение построить новый город на границе между Персией и Мидией не должно вызвать у их царедворцев и оросангов болезненного подозрения.
Братья не стали откладывать осуществление своего замысла. Всех находившихся под их рукою рабов отправили они в заранее облюбованное ими место под наблюдением неусыпных надсмотрщиков и под охраной бдительных копьеносцев. Они заслали тамкаров в Урарту за мрамором и туфом, в Мидию за гранитом и известняком, в Бактрию - за ляпись-лазурью и медью, в Вавилон - за асфальтом и свинцом. Мел, песок и глина добывались на месте. Сотни ваятелей и их учеников были доставлены со всех концов государства и поселены в сооруженных для них бараках - вдалеке от "домов узников", но по соседству с казармами воинов.
Через два года воцарившийся на престоле и подавивший все восстания не признавших его великих Персии, Дарий использует все заготовленное братьями для строительства Персеполя, новой столицы его государства, но не на месте, облюбованном магами, а на южных окраинах исконной Персии. Но это будет через два года, а пока... А пока все выглядело в радужных красках. Прексасп казался надломленным и готовым на все, лишь бы сохранить свою жизнь и жизнь своих близких. Он по-прежнему, когда надежные люди Губара выспрашивали его, пытаясь вырвать у него неосторожные слова и затем обвинить в государственной измене, притворялся непонимающим, делая вид, что ему ничего не известно о якобы свершившемся убийстве Бардии. Но, загипнотизированные этим внешним благополучием, братья не замечали, как растет и крепнет молва о том, что в доме Кира не все благополучно, что на высоком троне восседает не сын Кира, а маг, двойник царевича, а истинный Бардия мертв, и труп его запрятан неведомо где, а не отдан птицам и зверям, как это завещано предками.
Как часто ложные слухи, принарядившиеся в одежды бесспорной истины, овладевают сердцами и помыслами людей, толкая их на поспешные и роковые решения! Так удивительно ли, что правда рано или поздно выходит на солнечный свет? Слухи, основанные на событиях, имевших место в действительности, в конце концов окрепнут и станут достоянием многих, если не всех. А в данном случае пищу этим слухам давали сами братья своими уверенными, но, может быть, преждевременными действиями.
Знатные персы были недовольны назначениями в самые отдаленные гарнизоны, где правда, можно было быстро увеличить свое состояние, но где оперенная стрела местного жителя могла затрепетать за спиной, воткнувшись между лопатками. Сначала персам казалось, что они не угодили чем-то и когда-то новому владыке, так круто все изменяющему. Назначение на окраину державы казалось неприкрытым проявлением царской немилости именно к ним, но когда они убеждались, что это становится общим правилом для всех персов, вельможи начинали задумываться, и тогда многие из них вспоминали предсмертные слова Камбиза уже без прежнего недоверия к ним. Десять тысяч "бессмертных", оказавшиеся не у дел и истолковавшиеся по веселым дружеским попойкам и праздной, беззаботной столичной жизни, которую они имели возможность оценивать за первые три года непродолжительного царствования Камбиза, разносили недовольство среди остальных своих сверстников. К тому же выдвижение мидийцев на самые ответственные должности, пока еще малозаметное, но с каждым днем все более явное, не могло не тревожить персидскую знать. И быть может то, что сын Кира доверил свою божественную жизнь мидийцам, набрав среди них отряд телохранителей, не удивило бы в иное время персидских вельмож и не подкрепило бы их пробудившиеся подозрения - ведь и фараоны, и цари канувших в вечность государств, и даже тираны мелких греческих полисов ограждали себя зачастую от непокорных соотечественников вооруженными отрядами наемников, хорошо оплачиваемых иноземцев, но сейчас эта странная недоверчивость к почитающим своих владык персам казалась более чем подозрительной.
Гаумата и Губар, однако, не сталкивались еще с противодействием и непокорностью, поэтому не заметили растущей как на дрожжах опасности. Это был период, когда те, кто успел догадаться о подмене Бардии, не спешили делиться своими сомнениями с другими великими, желая удостовериться в истинности своих догадок. Это был период, когда персы только-только начинали оглядываться по сторонам, выискивая себе союзников, высматривая тех, на кого можно будет опереться в предстоящей борьбе, которая обещала быть нелегкой и кровопролитной, если остальные маги и великие Мидии поддержат своих соотечественников.
