– Чего столпились?! Оружие собрать, лошадей отловить! Унтер-офицеры, доложить о потерях! Смирко, жив?!

– Пол-уха сволочь отстрелил!

Голову заместителя уже обмотали какими-то тряпками, сквозь которые проступала кровь.

– Нечего было голову дуриком подставлять! И займись делом наконец!

В первом фургоне ничего стоящего не нашлось, только продовольствие, немного патронов да какие-то тряпки. Под пологом второго скрывался большой деревянный ящик, обитый железом и запертый на ключ. Крышка ящика сдалась пятому удару прикладом. Внутри пачки ассигнаций, в основном османийских, немного бритунийских паундов, еще какие-то бумаги.

– Деньги в мешок, – распорядился Алекс.

Оставшуюся у него пачку бумаг он сунул в руки Драгану.

– Спрячь, потом посмотрим.

Третий фургон оказался уставленным небольшими, но невероятно тяжелыми для своих размеров бочонками. Смирко захотел тут же их вскрыть, чтобы увидеть содержимое, но капитан решил по-иному.

– Отставить! Уходим!

Одновременно со сбором трофеев себрийцы дорезали раненых османийцев, пленных почему-то тоже не оказалось. За короткое время удалось отловить полтора десятка лошадей, счастливо избежавших руоссийских пуль и не догадавшихся отбежать подальше. К досаде Алекса вороного красавца среди них не оказалось, а он уже наметил его себе под седло. Торопливо пристроив золото на лошадиные спины, рота тронулась в обратный путь.

Кроме столь удачно экспроприированной казны на лошадей пришлось грузить и троих раненых, еще четверо могли передвигаться самостоятельно. А еще троих оставили на месте, наспех привалив камнями, им уже никакая медицина помочь не могла.

– Удачное дело получилось, – Смирко явно испытывал радостное возбуждение.

– Не спеши, – остудил его пыл Алекс, – еще надо уйти. Кстати, когда на другую дорогу сворачивать будем?

– Скоро, – заверил его четник, – очень скоро.

И не обманул, приличная по здешним меркам дорога вскоре сменилась узкой горной тропой, приведшей роту на край пропасти. Капитан носком сапога сковырнул с обрыва камень, тот полетел вниз, со стуком задевая выступы скалы. Дождавшись, когда от дна прилетит последний шлепок, он поинтересовался:

– И куда дальше?

Оказалось, что все-таки вниз. Тропа стала еще уже, а смерть на дне каменного ущелья еще ближе, коварные камни то и дело норовили вывернуться из-под ног и увлечь вслед за собой.

– Смотрите под ноги и берегите лошадей!

Уже явственно послышалось ворчание, что надо было возвращаться прежней дорогой. В довершение всех бед из арьергарда доложили о приближающейся погоне.

– Вот черт, быстро они опомнились. Шевелитесь, если не хотите, чтобы вас перестреляли как куропаток!

Себрийцы заторопились, и буквально тут же одна из лошадей, груженная двумя бочонками, с истошным ржанием сорвалась вниз. Смирко метнулся к краю обрыва, заглянул вниз.

– Ладно, внизу подберем.

Они успели, едва только хвост колонны достиг дна, о камни шлепнулись первые пули, а эхо разнесло по ущелью трескотню выстрелов. Теперь стороны поменялись местами – уже османийцам предстояло спускаться по узкой простреливаемой тропе, где негде было укрыться. Самое время, оставив десяток стрелков, придержать погоню, а основным силам оторваться от нее. Но надо было отыскать и унести из-под носа у османийцев груз упавшей лошади, Смирко намеревался не оставить противнику ни единой монеты.

Пришлось разделиться. Один взвод с лошадьми и ранеными пошел вперед. Смирко уверял, что его взводный унтер-офицер отлично знает дорогу. Два десятка стрелков остались сдерживать османийцев, с ними же остался и капитан. Еще полтора десятка себрийцев во главе со Смирко отправились на поиски пропавшего груза.

– Занять оборону!

Стрелки рассыпались среди камней, выставили стволы винтовок в ожидании противника. А тот не торопился, видимо, их командир чуял засаду. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем трое османийцев начали спуск, ведя лошадей в поводу.

– Не стрелять, пусть подойдут ближе.

Троица османийцев успела преодолеть больше половины спуска, когда на тропе появились их основные силы. Уверились, что себрийцы ушли и не оставили прикрытия? Зря. Алекс дождался того момента, когда шедший впереди кавалерист заметил засаду, замер, затем с воплем упал на тропу, срывая со спины карабин.

– Огонь!

Передовую троицу скосили в считаные секунды вместе с лошадьми, никто из них даже выстрелить не успел. Затем, по команде капитана, огонь был перенесен выше. Поначалу он не оказывал видимого действия, пока Алекс не сообразил, что при стрельбе под таким углом вверх установку прицела надо брать меньше.

– Дальность шестьсот шагов!

Себрийцы поправили прицел, и почти сразу появились результаты. Вниз полетела одна лошадь, другая, те, кто только начал спуск по тропе, попятились обратно. Ответный огонь причинял мало беспокойства. Хоть и стреляли османийцы сверху вниз, но цели на дне ущелья видели плохо, били по дыму винтовочных выстрелов. К тому же у них либо прицел был выставлен неверно, либо их командир не догадался внести поправку, но большая часть их пуль бесполезно пролетали над головой. Перестрелка длилась минут десять, после чего Алекс приказал:

– Прекратить огонь!

Все видимые цели были уничтожены, и дальнейший расход патронов представлялся бесцельным, особенно с учетом недостаточной обученности себрийцев. С той стороны продолжали потрескивать отдельные выстрелы. Время от времени над тропой поднимался белый пороховой дымок, затем о камень шлепалась пуля, и тут же следом прилетал звук выстрела.

– Не стрелять. Ждем.

Ждать пришлось еще около получаса. За это время противник никакой активности не проявлял, кроме одиночных беспокоящих выстрелов. Наконец появились себрийцы, ушедшие со Смирко. С собой они принесли один из двух бочонков, которые были грузом погибшей лошади.

– Где второй?

– Разбился, большую часть мы собрали. Посмотри, что там было.

Четник снял со спины заплечный мешок, развязал и показал Алексу содержимое. В дневном свете тускло блеснул желтый металл, чуть ярче сверкнули драгоценные камни. Капитан запустил руку внутрь и вытащил горсть ювелирных украшений. Кольца, цепочки, браслеты, женские серьги, даже нательные крестики, большой наперсный крест, принадлежавший священнику. Алекс разжал ладонь, золотые изделия с шорохом посыпались обратно. Он посмотрел на ладонь, опасаясь увидеть следы крови, но ничего подобного не было, видимо, отмыли.

– С-сволочи!

Ненависть захлестнула разум, захотелось плюнуть на все, подняться наверх и стрелять, колоть штыком, душить руками…

– Капитан, ты чего?

Алекс вернулся обратно в реальность, отпустил рукоять «гранда» и закрыл клапан кобуры.

– Ничего. Надеюсь, что в остальных все-таки монеты, а не нечто подобное. Оставь мне проводника и уходи, через полчаса мы уйдем следом.

За это время противник предпринял еще одну вылазку, но весьма слабенькую и скоротечную. Убедившись, что себрийцы никуда не ушли, быстро вернулись обратно и изредка постреливали сверху. Выждав оговоренное время, капитан дал команду к отходу. К сожалению, их уход не остался незамеченным, османийцы тут же начали погоню.

Через два часа арьергард догнал основные силы роты, а еще через час их догнали османийцы. Еще двое суток продолжалась игра в догонялки с перестрелками. Преследователей никак не удавалось сбить со следа или заставить отказаться от погони. Видимо, камский паша нашел аргументы для своих подчиненных, резко увеличившие их рвение. То ли казнить всех обещал, то ли долю в случае возвращения утраченной казны. А может, и то, и другое вместе.

Обе стороны понесли потери. У себрийцев убитых не было, но количество раненых возросло до полутора десятков, что стало дополнительной обузой для уцелевших. У османийцев потери были не меньше, но они упорно продолжали цепляться за хвост ротной колонны, пока себрийцы не пересекли границу княжества Войчетутского. Здесь же Алекс имел не очень приятный разговор с княжескими военными.