И хотя каждый из нас, не ставя в известность свой внутренний голос, таким образом частенько грешит (в оправдание хочу заметить, что лишь наша спешка и торопливость есть истинные причины такой забывчивости, ну и плюс в экстремальных случаях, когда для того чтобы перебраться по навесному мосту через пропасть на другую сторону, требуется идти быстро и не раздумывая), всё же он не столь злопамятлив. И стоит вам его только окликнуть, то он не станет притворяться глухим, требуя от вас дополнительных и лучше всего упросительных позывов, а понимающе, что с вас возьмёшь, вы же такой же человек, выслушает, и после того как слегка напомнит: «Я же тебе всегда говорил, а ты как всегда не прислушавшись ко мне, поступил как тебе заблагорассудится», – должно советующе что-нибудь ответит.
– Ты же знаешь мою натуру, – виновато ответишь ты. После этого шмыгнешь носом и, почувствовав внутреннее, истощающее тепло своего внутреннего друга, который тебе успокаивающе скажет: «Ладно, чего уж там, с кем не бывает», – всё-таки ещё не много поартачишься. – Но не так же.
– Это в тебе говорит твоя рубашка ближе к телу, а если научно, то твоя субъективность, – внутренний голос умеет указать на прорехи в твоих утверждениях.
– А разве именно для меня не важна эта самая субъективность? – Всё-таки когда твоё «Я» цепляют за его доминанту, субъективность, то оно («Я») не может должным защитным образом не среагировать на это замечание.
– Как же меня удивляет вся эта ваша объект-, субъект– и всякая другая «ивность», где, по моему внутреннему убеждению, основой является всего лишь данная вам первостепень бытия, наивность. Отталкиваясь от этого, вы в зависимости от данного вам, опять же природой, воображения, переосмысливая своё место в природе, поставив её в рамки объекта, начинаете домысливать эту свою субъективность по отношению к природе… – Как всегда в таких пост-экстремальных случаях принялся грузить внутренний голос.
– Так, у меня от твоих заумничаний голова начинает раскалываться! – Как обычно схватится за голову это с большой буквы «Я».
– Всё пройдет. И это тоже. – Всё-таки за внутренним голосом всегда остается его и Соломоново последнее слово.
– Частично, пожалуй, да, – согласился Алекс с утверждениями своей эмоциональности по поводу значения этих стечений обстоятельств (на 99% выразила свою концентрацию частичности эмоциональность). – Но что такое есть сами по себе эти стечения обстоятельств, и не есть ли в этом их упоминании и использовании завуалированная попытка человечества, всеми своими доступными для понимания способами – математическим, метафизическим, философским – в конце концов, постараться, если не объяснить, то хотя бы нащупать тот алгоритм действия судьбы. Которая использует эти свои инструменты, чтобы все эти случайные (характеристика выбора) обстоятельства в требуемой для запуска реакции количественной пропорции, в нужном месте и времени (эта сладкая парочка, своего рода математическая идиома, которая при своём соединении, увеличивается в степень своего значения и влияния на подпадающий под эту связку объект) сошлись, после чего и возник бы этот, его величество или сволочество (кому как нравится, или не нравится) случай, в нашем рассмотрении прозванным стечением обстоятельств.
Ну а всё-таки, что, куда и откуда стекается, образовывая этот сосуд, своего отдельного качественного наполнения случая. Ведь если его рассматривать в отдельном индивидуальном случае, то, пожалуй, можно заметливо сказать, что всякий случай, за вычетом обстоятельств непреодолимой силы, к которым относятся различные форс-мажоры (тех же кто относится ко всякому делу со своей скрупулезной настойчивостью, прошу заглянуть в договор страхования, где вам четко укажут, в каких случаях этот самый случай не будет считаться за страховой случай), все они по своей сути в основном носят природный характер и несут в себе обязательный элемент человеческого участия. Правда за исключением нескольких рукотворных военных событий, которые опять же происходят по той побудительной причине, в которой скрывается природная замутненность рассудка заводил, этих сторон права.
И если побудительным мотивом для приведения в действие этого элемента случая – человека – служит определенная его природными характеристиками жажда жизни (оставим эту сторону для рассмотрения психологам, так любящим к радости мебельщиков возлежать на диванах), то вся эта возникшая система человеческих взаимоотношений, главный принцип которой – от случая к случаю, хоть и говорит сам за себя, но в виду того, что он очень нередко даёт сбои в частных и редко в общих случаях, однозначно требует для себя более пристального внимания. Ведь на этой системе человеческих взаимоотношений, можно сказать, не только строится мир, а он благодаря ей построен и стоит в том виде, в котором мы привыкли его видеть.
– Да, всё течёт, всё изменяется. – Протечка глубокомыслия у Алекса, своей обстоятельностью всегда перенаправив его мысль, позволит на своём закончить всякий незавершенный смысловой абзац. В чём, наверное, тоже есть свой глубокий смысл, ведь только несоразмерность объёмности человеческих умов, с их предметом рассмотрения, не позволяет этому уму в требуемой мере ответить на все вопросы, касающиеся той или иной объёмной темы.
– Хотя всё-таки было бы интересно понять этот механизм, который нанизав на свои зубцы бесконечность человеческих желаний, позволяет сбалансированно прокручивать колесо метража мировой жизни. – Алекс, размышляя таким образом, подошёл к кухонному гарнитуру, достал свободный от всего, кроме как только от своих внутренних пустот стакан и, насыпав в него растворимый кофе, принялся заполнять его пустоту кипятком.
– Да, вот такое стечение обстоятельств. – Наблюдая за наполнением стакана, вновь глубокомысленно заметил Алекс (стакан был глубок и, значит, обтекаемая форма мысли Алекса, для того чтобы понять для себя его форменную сущность, должна была быть соразмерна глубине стакана, а не будь его мысль глубока, то, пожалуй бы, он не понял, что у него в руках, и так бы и остался без кофе).
Ну а без этого толчкового механизма стечений обстоятельств, являющихся спусковым крючком для всякого случая, наверное, даже самая ненавистно-размеренная жизнь, совместная с другим или с самим собой замкнутым на себе одиночеством, не полетит под откос. Ну а универсальность одиночества всем известна, и от него никуда не деться, и даже в экстренных случаях, когда его носителем делаются попытки избежать его, в основном с помощью разбавления своей жизни другими праздно-шатающими одиночествами, то и тогда оно не исчезает, а всего лишь погружается в режим ностальгирующего ожидания. В случаях же единовременного семейного решения, то по нему хоть и наносится сильный удар, но он всё равно для одиночества не смертелен. И здесь всё или многое зависит от характеристик его носителя и его целеустремлений.
– Да вот, к примеру, вчерашняя встреча. Правда, на не очень подходящем месте для встреч – у мусорного бака, с одной, как мне показалось, заслуживающей своего пристального внимания молодой особой в дождевике. – Налив себе в стакан кофе и, перехватывая его то одной, то другой рукой, подойдя к окну кухни, принялся размышлять и беседовать сам с собой Алекс.
– И ничего я не отворачиваюсь и не ухожу от волнующей меня темы разговора! – С недовольством ответил Алекс на немой упрёк, скорее всего, в её чашке, лежащей в ведре (которая представляя из себя эгрегор, в коем сокрыты все насущные мысли своего хозяина, не могла не источать из себя крупицы её требовательного к себе характера), чья возникшая сколкость при соударении с ведром, теперь не могла простить Алексу такое пренебрежительное к себе отношение.
– Сторонние аналогии позволяют нам лучше понять и разобраться в собственной проблемной ситуации, – подбодрив себя убедительными словами и глотком горячего напитка, Алекс посмотрел в окно на тот вид, который ему презентовало это его окно, которое между тем, всего лишь является проводником в сферу внешнего пространства; и нечего его винить за то, что в него вам открываются прекрасные виды в боковой двор, на мусорку. Да и к тому же, не всем же лицезреть те прекрасные виды, которые открываются вам по утрам, а ещё более занимательно и интересно – по вечерам в окна дома напротив.
